Александровское военное училище (Часть 7).

[vadimus58]

Защитники Москвы.
Конец октября страшного для России семнадцатого года стал последней героической страницей Александровского военного училища. Эти события вошли в историю как «кровавая московская неделя».
Московскому Военно-революционному комитету (ВРК), опиравшемуся на незаконные вооруженные формирования Красной гвардии и организовавшему вооруженное выступление в Москве, противостоял Комитет общественной безопасности, возглавляемый эсером доктором Рудневым В.В., который являлся председателем Московской городской думы, и полковником генерального штаба Рябцевым К.И., командующим Московским военным округом.





Полковник (на фото еще подполковник) Рябцев Константин Иванович.

Согласно правилам субординации, руководить силами, верными Временному правительству, должен был полковник Рябцев К.И. Однако с самого начала он занял двусмысленную позицию, ища компромисса с ВРК. Став членом ВРК, Рябцев К.И. подчинил этому комитету вверенные ему войска девяти губерний округа, а сам равнодушно наблюдал из окон Малого Кремлевского Дворца, где находилась его квартира, как солдаты и рабочие разбирают сложенное на площади перед Арсеналом оружие.
Центром сопротивления ВРК в эти дни стало Александровское военное училище на Знаменке. Там формировались отряды добровольцев из офицеров и юнкеров, солдат-ударников, студентов, гимназистов и реалистов старших классов. Тогда же студенческий отряд, насчитывающий около 600 человек, впервые получил название - «Белая гвардия», создан он был в противовес «Красной гвардии».



Запись в Белую гвардию возле здания Александровского военного училища.

Самое активное участие в боях против незаконных вооруженных формирований ВРК приняли юнкера и офицеры Александровского и Алексеевского военных училищ, кадеты трёх Московских кадетских корпусов. Юношеский максимализм и кастовая солидарность кадетов и юнкеров обусловили трагическую судьбу военно-учебных заведений во время бурных событий 1917 года.

В здании училища начальник штаба МВО Генштаба полковник Дорофеев К.К. формировал отряды, которые отправлялись в различные районы города. В течение дня удалось запереть подступы к училищу со стороны Смоленского рынка (конец Арбата), Поварской и Малой Никитской, продвинуться от Никитских Ворот до Тверского бульвара и занять прилегающую сторону Большой Никитской улицы вплоть до Университета и Кремля.
Юнкера-александровцы вели упорные многодневные бои на Арбате, на подступах к училищу, у Никитских ворот, в районе улицы Волхонки и Бульварного кольца.



Генштаба полковник Дорофеев К.К.

Одним из руководителей отрядов добровольцев был александровец, выпускник 1908 года, участник Первой мировой войны, полковник Трескин Л.Н.



Полковник Трескин Л.Н.

3 октября 1917 года, находясь на лечении в Москве, он явился в Александровское военное училище и возглавил сформированные из добровольцев подразделения юнкеров. В последующие дни полковник Трескин держал оборону в Лефортово, в здании Алексеевского военного училища, где защитники Москвы вынуждены, были сложить оружие. После захвата Москвы большевиками полковник Трескин Л.Н. с юнкерами-александровцами прибыл на Дон, где вступил в Добровольческую армию. Участвовал в 1-м Кубанском походе, служил в вооруженных силах Юга России. После окончания Гражданской войны, уйдя в изгнание, Трескин обосновался в Сербии. Там он участвовал Русском общевоинском союзе (РОВС). В 1941-1945 гг. он воевал в рядах Русского корпуса, сформированного в Белграде. После окончания Второй мировой войны некоторое время жил в Западной Германии, а потом эмигрировал в США. Там лейб-гвардии полковник Трескин Л.Н. скончался в 1957 году.




Исход боев в Москве решила артиллерия, которой располагали отряды ВРК. Большевики установили орудия в Замоскворечье и били по Кремлю прямой наводкой. Обстрел шёл также со Страстной площади, с Ходынки, и Воробьёвых гор. Снаряды попадали в Кремлевский дворец, Архангельский и Успенский соборы, разрушая вековые исторические святыни. Действия артиллерии были поистине ужасны. Артобстрел вёлся безграмотно, без таблиц стрельбы. Снаряды разрывались не в намеченной цели, а лишь после продолжительной пристрелки, разрушая большое количество жилых зданий, убивая при этом десятки и сотни ни в чём не повинных мирных жителей.
«По ночам Москва освещалась лишь пламенем пожаров. Ураганный огонь пулемётов и орудий поливал главную боевую артерию, ведущую к Совету и Александровскому военному училищу - Тверской бульвар, который в те дни назывался «бульваром смерти».
От Большого Театра стреляли по Метрополю, занятому юнкерами, по зданию Городской Думы, шел прицельный огонь по куполам Храма Василия Блаженного. Начались потери. Отряды Красной гвардии вели настоящие атаки против юнкеров, мужественно оборонявших Никитские ворота. Население в городе попряталось, на улицах небыло ни души, помощи александровцам ждать было неоткуда. Лишь кое-где сестры милосердия устраивали перевязочные пункты, оказывая помощь раненым.



Александровцы охраняют вход в Кремль.

О том, в каком аду сражались юнкера, вспоминал комиссар Градоначальства А.Вознесенский: «Огненная стихия, не сдерживаемая пожарными командами, которые не могли тушить пожар после такого обстрела, яростно бушевала, разрушая всё на своём пути. Звонко лопались стёкла в окнах, таяла и лилась как масло, цинковая крыша, разноцветными огнями вспыхивали горевшие электрические провода, рушились расплавившиеся водопроводные трубы, выпуская воду фонтанами в подвал, где прятались жильцы, большинство из которых погибло, а часть была спасена юнкерами. И в таком аду эти мальчики продолжали сражаться».



Юнкера охраняют телефонную станцию.

Вспоминая о тех днях, Епископ Нестор Камчатский, возглавивший в последствии Комиссию по фотографированию и документальному описанию повреждений Кремля, писал: «С 28 октября жизнь в Москве становилась все страшнее и ужаснее. Засверкали в воздухе тысячи ружей и штыков, затрещали ружья и пулеметы, загудели орудия, воздух с зловещим свистом и воем прорезали снаряды и беспощадно разрушали все встречавшееся им на пути. Мирное население Москвы притаилось в своих домах и попряталось в сараи и подвалы, но снаряды настигали и здесь, засыпая под развалинами домов. Сколько в этих холодных подвалах было страха, горя и слез, холода и голода».




Посреди храма Святой Великомученицы Екатерины, на носилках лежал убитый пулей в висок юнкер Иван Сизов. Когда солдаты уносили из Кремля тело этого юнкера, в ответ на соболезнование из толпы о мученической смерти, они выбросили тело с носилок на мостовую и грубо надругались над ним.
Возле Чудова монастыря неизвестный полковник отбивался от разъяренной окружавшей его многолюдной толпы озверевших солдат. Солдаты толкали и били офицера прикладами, кололи штыками. Полковник окровавленными руками хватался за штыки, ему прокалывали руки и наносили глубокие раны, он что-то пытался выкрикивать, но его никто не слушал. Какой-то офицер вступился за несчастного, пытаясь защитить его своей грудью, тоже что-то кричал. В это мгновение раздались выстрелы, которыми все было кончено.

Рассказывая о борьбе тех дней, нужно отметить подвиг сестёр милосердия, летучих студенческих санитарных отрядов, рисковавших своей собственной жизнью, которые под градом пуль, погибая, выносили раненых офицеров и юнкеров из боя. Большевики останавливали санитарные автомобили, избивали медицинский персонал, грозили убить их, если будут оказывать помощь «юнкерью».
Один из страшных эпизодов описала в своих воспоминаниях сестра милосердия М. Нестерович-Берг: «В Охотном ряду, на мостовой, лежал раненый юнкер с простреленной грудью и желудком. Я нагнулась над ним, хотела сделать перевязку. Но тут как из под земли возникли два красногвардейца. Закричали:
- Что, эту сволочь перевязывать? И штыками винтовок прокололи мальчику грудь. Я плакала и кричала, что раненых не добивали даже немцы на фронте. На что один из молодчиков ответил мне:
- Нынче, мамзель, мода другая. Это буржуй, враг народа!»

Недостаточное продовольствие, ежечасные потери, ощущение безысходности, нарастающее сознание, что дело проиграно - все это понижало боеспособность немногочисленных отрядов защитников Москвы.
29 октября большевики, расположив артиллерийские орудия около Бутырской тюрьмы, начали безжалостный обстрел кадетских корпусов. Самые маленькие воспитанники были переведены в 1-й кадетский корпус, который утром 30-го октября вывесил белые простыни. При этом старшеклассники пожелали сражаться вместе с юнкерами. Большевики подвозили всё новые и новые орудия. В час дня 30 октября юнкера попросили на 30 минут прекратить огонь, чтобы дать возможность покинуть училище кадетам и, находящимся в нём, гимназисткам Мариинской и Елизаветинской женских гимназий.

Для того, чтобы сломить дух оборонявшихся, большевики пошли на подлость. Они заявили, что, если училище не прекратит сопротивление, то их люди, которым известны все адреса, найдут и изнасилуют жён офицеров, а детей просто убьют. Прекрасно понимая, что большевики давно уже успели внедрить своих агентов в офицерскую и юнкерскую среду, командование училища решило подписать акт о капитуляции.

После заключения мира между Комитетом Общественной Безопасности и Военно-революционным штабом власть в Москве перешла к Советам, Комитет Общественной Безопасности упразднялся, Белая гвардия расформировывалась, юнкера сдавали занятые здания, оружие. Часть отрядов из состава юнкеров офицерам удалось распустить, тем самым спасти им жизнь. Не пожелавшая сдать оружие после прекращения уличных боев 3-я рота была полностью уничтожена большевиками. Всем сдавшимся александровцам - офицерам и юнкерам гарантировалась безопасность. Многие не поверили этим гарантиям и поздним вечером ушли из училища по отдаленным переулкам Новинского бульвара.

Утром следующего дня в Александровском училище, окруженном многочисленной толпой, шла перепись офицеров и юнкеров. Изможденные, бледные они выходили из училища и здесь же на глазах у толпы их арестовывали красногвардейцы. Сдавшиеся под честное слово ВРК защитники Москвы были повешены здесь же, в Александровском саду, возле стен Кремля, остальные - расстреляны на территории воинских казарм в Лефортово.
«На фонарях древней Москвы, около Святого Кремля и Иверской часовни, в Александровском сквере - были повешены большевиками доблестные юнкера - Александровцы, - эти последние защитники России и Русской Армии».

Мемориальное Братское кладбище во Всехсвятском, основанное в 1915 году при участии великой княгини Елизаветы Федоровны и задуманное его устроителями как мемориал войны 1914-1918 гг. Здесь осенью 1917 года были похоронены защитники Москвы. Их отпевали в храме Большого Вознесения у Никитских ворот и в храме Христа Спасителя. Из центра Москвы траурная процессия направилась во Всехсвятское, где в темноте, в свете мигающих факелов, состоялись похороны. Большевики запретили сопровождать похороны погибших юнкеров оркестром и возлагать венки. Белые хризантемы, да еловые ветки это была последняя дань мальчикам, исполнившим свой долг. По свидетельствам современников, сама процессия, панихида на Братском кладбище и похороны потрясли москвичей.



Похороны юнкеров.

Именно этим защитникам Москвы был посвящен известный романс Александра Вертинского: «Я не знаю, кому и зачем это нужно, кто послал их на смерть недрожащей рукой…», написанный под впечатлением похорон 300 московских юнкеров, погибших в боях в Москве. За исполнение романса Вертинский был вызван в ЧК. Во второй половине ноября 1917 года он покидает Москву и отправляется с гастролями на юг. 14 ноября 1920 года артист оставляет Россию и вместе с частями генерала Врангеля уходит за границу. Впоследствии А.Вертинский неоднократно просил разрешения вернуться на родину, но получил его лишь в 1943 году.

К сожалению, до сих пор ещё не установлены все остальные места захоронения юнкеров, офицеров и студентов, погибших в октябре 1917 года. Косвенные данные указывают о захоронении их на Новодевичьем, Ваганьковском и Семёновском кладбищах.



Памятный крест, установленный в ограде храма Всех Святых на Соколе.

Спустя более чем 70 лет, в 1990-х гг. в Москве, в ограде храма Всех Святых, у станции метро «Сокол» появились мемориальные доски с именами расстрелянных офицеров. В это же время был воздвигнут памятный крест на территории бывшего Братского кладбища с надписью: «Юнкера. Мы погибли за нашу и вашу свободу». Выше надписи был закреплен терновый венец из колючей проволоки. Позже этот крест был также перенесен в ограду храма Всех Святых.

В конце октября 1917 года Александровское военное училище прервало свое существование. В его здании разместился Реввоенсовет, а затем Наркомат обороны.



Здание Александровского военного училища после реконструкции.

Училище было воссоздано 31 января 1919 года в Добровольческой армии, на территории Вооруженных сил юга России в Екатеринодаре, где оно не только готовило офицеров для армии, но и принимало активное участие в боевых действиях. Здесь были сформированы военно-училищные курсы белых офицеров.
В июле 1919 года военно-училищные курсы развернулись в городе Ейске и были преобразованы в училище военного времени генерала Алексеева, а с 1 марта 1921 года оно именовалось как Александровское генерала Алексеева военное училище.
Первым начальником Александровского военного училища в эмиграции стал его выпускник, генерал-майор А.А. Курбатов. Он возглавлял училище с 1919 по 1921 гг. В 1921 году начальником училища был назначен полковник Л.Н.Хамин, который исполнял обязанности вплоть до 1925 года. С 1925 по 1931 гг. начальником Александровского военного училища был генерал-майор П.Н. Буров. Начальником группы во Франции был полковник В.А.Петров, в Харбине - выпускник училища 1881 года генерал-лейтенант Я.М. Ларионов, в Шанхае был старейший александровец генерал-лейтенант Г.П. Жуков, в Болгарии - генерал-майор В.Я. Любимов.

В 1920 году за блестяще проведенную десантную операцию на полуострове Тамань батальон юнкеров Александровского военного училища «в воздаяние военных доблестей, отменного мужества и беззаветного самоотвержения…» получил две серебряные трубы с Николаевскими лентами из рук генерала Врангеля П.Н. В 1921 году училищу были возвращены вензеля Императора Александра II.
После эвакуации из Крыма училище было переведено в Галлиполи, где в июле 1921 года сделало первый выпуск - 107 человек. С 1922 по 1932 гг., вплоть до своего роспуска, Александровское военное училище находилось в г. Варна, на территории Болгарии.

23 апреля 1926 года, будучи в эмиграции, в Париже, выпускник Александровского военного училища 1890 года Куприн А.И. напишет замечательное стихотворение, посвящённое памяти родного училища. Это стихотворение будет опубликовано в ноябрьском номере журнала «Александровец»:

Пусть Александровца семья
Сошлась у огонька чужого,
Но верьте, милые друзья,
Что дома встретимся мы снова!

Пускай в училище родное
Забрался нонче «красный икс».
Оно восстанет, словно феникс,
Когда минует время злое.

Погон наш белый, вензель красный
И золотые голуны, -
Гордятся ими не непрасно
Твои училища сыны.

Прочти все книги боевые
И все архивы перерой,
Повсюду имена родные,
Всяк Александровец герой!

Кому не памятна нора,
Когда в Москве с большевиками
И днём и ночью дрались львами
И гибли наши юнкера.

Орлы всех славных армий белых
С любовью чтут в своих рядах
Вас, юнкеров прямых и смелых,
Не знающих, что значит страх.

Покой усопшим юнкерам,
Почёт на поле брани павшим,
Привет живых живым друзьям,
Отечеству не изменявшим.

За стенами белыми пьём,
На Знаменке родного зданья,
За службу и проказы в нём,
За молодые упованья!

Пусть Александровцев семья
Слилась средь племени чужого,
Но верьте, добрые друзья,
В Москве увидимся мы снова!

(После каждого стишка припев:
«наливай брат, наливай…»)
________________________________________________________________________________________
Спасибо сайту http://babal5919.narod.ru/ за материалы.