Убитая литература. Преступления советских фашистов. 23 октября.
23 октября 1937 года в Киеве сталинские каратели расстреляли 39-летнего украинского писателя, поэта, драматурга и киносценариста Владимира Ярошенко. В 1917 году 19-летний сын учителя из полтавского села Ивахники издал свой первый сборник стихов. В 1926 году Лесь Курбас поставил в своём театре «Березиль» комедию В.Ярошенко «Шпана». В 1929 году по сценарию литератора был снят фильм «Хлеб», запрещённый советской властью и почти 80 лет пролежавший «на полке» (сейчас эта лента занимает 25-е место в списке 100 лучших фильмов в истории украинского кинематографа). Казнили Владимира Ярошенко за участие в «украинской националистической террористической организации».
В тот же день в том же Киеве по делу «Союза освобождения Украины» был расстрелян ещё один украинский писатель с Полтавщины - 43-летний уроженец села Бiрки Михайло Быковец.
В тот же день, 23 октября 1937 года, в Томске большевистские палачи ликвидировали поэта Николая Клюева, которому за день до расстрела исполнилось 53 года. Уроженец вологодского села Кошуги в 1905 году угодил в тюрьму Петрозаводска за агитацию крестьян и отказ от армейской присяги по религиозным убеждениям (поэт был старовером). Стихи Н.Клюева высоко ценил Александр Блок, написавший о нём: «Христос среди нас». Н.Клюев близко дружил с Сергеем Есениным, называвшим Николая своим учителем.
Большевикам клюевская поэзия пришлась не по вкусу, и в начале 20-х годов три сборника его стихов вышли в берлинском левоэсеровском издании «Скифы». В 1928 году Николай Клюев написал поэму «Погорельщина», рассказывающую о зверствах коммунистов во время коллективизации и раскулачивания.
Ушли из озера налимы,
Поедены гужи и пимы,
Кора и кожа с хомутов,
Не насыщая животов.
Н.Клюев подарил рукопись «Погорельщины» итальянскому учёному-слависту Этторе Ло Гато, благодаря чему это антисоветское произведение сохранилось, и было напечатано в 1954 году в Нью-Йорке. Самого же автора арестовали в 1934 году не только за «Погорельщину», но и за неоконченный цикл стихов «Разруха», где в частности, говорилось об ужасах концлагерного строительства Беломорканала.
То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…
Дело Николая Клюева тогда вёл 36-летний болгарин, бывший журналист, сотрудник НКВД Николай Шиваров, который также занимался делом Осипа Мандельштама. В 1937 году болгарского коммуниста его сталинские подельщики приговорили к 5 годам, как «перебежчика-шпиона», и через три года экс - каратель покончил собой в концлагере Каргопольлаг. А Н.Клюева в 1934 году выслали в Томск. «Я выслан на верную и мучительную смерть. Четыре месяца тюрьмы и этапов, обглодали меня до костей. Небо в лохмотьях, косые, налетающие с тысячевёрстных болот дожди, немолчный ветер - это зовётся здесь летом, затем свирепая пятидесятиградусная зима, а я голый, даже без шапки, в чужих штанах, потому что всё моё выкрали в общей камере шалманы», - писал Николай своему другу поэту Сергею Клычкову, расстрелянному в москве 8 октября 1937 года. Через 2 недели казнили и самого Николая Клюева.
4 года спустя, 23 октября 1941 года, в магаданском концлагере погиб 44-летний беларуский писатель, поэт и драматург Василь Шашалевич. Уроженец могилёвского села Мхиничи в 20-х годах работал учителем в соседнем селе Краснополье, где организовал народный театр. В 1936 году В.Шаналевича приговорили к 10 годам концлагеря за участие в «Союзе освобождения Беларуси». На зоне беларус поставил пьесу из лагерной жизни, не понравившуюся лагерному начальству. За это Василя, больного туберкулёзом, отправили на лесоповал, где зэки специально свалили на него берёзу. Трагичной оказалась и судьба семьи Василя Шашалевича. Через два года после его гибели оборвалась жизнь его брата - 50-летнего писателя Андрея, известного под псевдонимом «Мрий». Получивший инвалидность в мурманском концлагере беларуский литератор был убит в поезде уголовниками. В 1955 году Василя Шишалевича посмертно реабилитировали, его жена Вера получила денежную компенсацию. С целью завладеть этими рублями женщину убил хозяин дома в селе Волма под Минском, у которого она квартировала.
23 октября 1958 года Нобелевскую премию по литературе за роман «Доктор Живаго» получил 68-летний писатель, поэт и переводчик Борис Пастернак, ставший вторым писателем с московии (после Ивана Бунина), удостоенным этой награды. Сразу же литератор подвергся дикой травле. Уже в день присуждения премии Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б. Пастернака». 25 октября того же года «Литературная газета» написала, что Б.Пастернак «согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды». В тот же день сергей михалков выступил с требованием лишить Б.Пастернака советского подданства и выслать из советского союза. Через два дня, 27 октября 1958 года, Бориса Пастернака исключили из «Союза писателей ссср». Прошло ещё два дня, и на Пленуме ЦК ВЛКСМ по указанию фюрера хрущёва выступил главный комсомолец кремлёвского концлагеря и будущий председатель кгб ссср владимир семичастный, который заявил: «Как говорится в пословице, и в хорошем стаде заводится паршивая овца. Такую паршивую овцу мы имеем в нашем социалистическом обществе в лице Пастернака, который выступил со своим клеветническим так называемым «произведением»». Результатом этой травли стало стихотворение Бориса Пастернака «Нобелевская премия», опубликованное на Западе.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
За это стихотворение в феврале 1959 года автора вызвал Генеральный прокурор советско-фашистского рейха р.руденко (тот самый, что от имени советских фашистов был главным обвинителем немецких нацистов на Нюрнбергском процессе), который угрожал Б.Пастернаку уголовной статьёй за «Измену Родине». А, вообще, литератор «изменил» фашистскому коммунистическому отечеству несколькими годами ранее. В 1956 году его «Доктора Живаго» отказался печатать рупор хрущёвской «оттепели» журнал «Новый мир», а его главный редактор Константин Симонов заявил: «Нельзя давать трибуну Пастернаку!» После этого Борис Пастернак передал рукопись итальянскому литературному агенту Серджио Д’Анджело, сказав при этом: «Вы меня пригласили взглянуть в лицо собственной казни». В общем, книгу издали в Италии, а затем в Англии, Голландии и США, на Всемирной выставке 1958 года и на фестивале молодёжи и студентов в Вене в 1959 году роман бесплатно раздавали советским туристам. Понятно, что для широкой советской публики «Доктор Живаго» оставался недоступным, а партийная, писательская и журналистская номенклатура, даже не заглянув в книгу, обрушивала на неё весь свой «праведный гнев». Например, в киевской «Литературной газете» на украинском языке была опубликована статья, автор которой, в частности, писал: «Я роман Пастернака не читал, но не имею повода не верить редколлегии журнала «Новый мир», что роман плохой. И с художественной стороны, и с идейной». С тех пор на советском рейхе и вошла в обиход поговорка: «Не читал, но осуждаю!». И антипастернаковские осуждения эти приняли массовый характер. Обличительные митинги проходили на заводах, в научных институтах, в учебных заведениях. В общем, Борис Пастернак от Нобелевской премии отказался, а вскоре заболел раком и умер. На советском же рейхе его «Доктора Живаго» впервые опубликовали лишь в 1988 году, по иронии судьбы в том же самом «Новом мире», который за три десятилетия до этого отказался печатать шедевр Б.Пастернака.
P.S. Не стоит идеализировать Б.Пастернака, как «правдоруба», а тем паче - «оппозиционера-антисоветчика». Он хоть и был талантливым литератором, но обычным советским человеком, иногда с «фигой в кармане». Даже во время большой нобелевской травли писатель написал письмо фюреру советско-фашистского рейха хрущёву: «Покинуть Родину для меня равносильно смерти. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой». А за четверть века до тех событий Б.Пастернак дистанцировался от Осипа Мандельштама, когда поэт прочёл ему своё знаменитое стихотворение про сталина «Мы живём под собою не чуя страны». «То, что вы мне прочли, никакого отношения к литературе не имеет. Это - акт самоубийства», - сказал тогда Б.Пастернак вскоре репрессированному и погибшему в ГУЛАГе О.Мандельштаму.
