Синяя Борода и семейство Гумилевых
Поэт, воин и путешественник Николай Гумилев очень любил сказки. Особенно - сказки Шарля Перро, под впечатлением от которых он написал несколько стихотворений.
Я уже цитировал в этой книге его "Маркиза де Карабаса". Но сейчас я хочу вспомнить гораздо более сильное, на мой взгляд, стихотворение "В библиотеке".
Эти строки, посвященные Михаилу Кузьмину, написаны о реальной книге Е. Боссарда "Жиль де Рец, маршал Франции, известный как «Синяя Борода»", которая была издана почти полтора века назад назад в Париже (Bossard E. Gilles de Rais, maréchal de France, dit Barbe-Bleu (1404-40), d’après les documents inedits. Paris, 1886). Именно с этого сборника документов о процессе над знаменитым героем Столетней войны и маньяком-демонологом и берет свое начало традиция приравнивать Синюю Бороду к Жиль де Ре.
Поэт с большим увлечением читал эту книгу и под впечатлением от страшных свидетельских показаний и родились эти строки - не то фантазия, не то пророчество.
В библиотеке
М. Кузмину
О, пожелтевшие листы
В стенах вечерних библио́тек,
Когда раздумья так чисты,
А пыль пьянее, чем наркотик!
Мне нынче труден мой урок.
Куда от странной грёзы деться?
Я отыскал сейчас цветок
В процессе древнем Жиль де Реца.
Изрезан сетью бледных жил,
Сухой, но тайно благовонный…
Его, наверно, положил
Сюда какой-нибудь влюблённый.
Ещё от алых женских губ
Его пылали жарко щёки,
Но взор очей уже был туп,
И мысли холодно-жестоки.
И, верно, дьявольская страсть
В душе вставала, словно пенье,
Что дар любви, цветок, увясть
Был брошен в книге преступленья.
И после, там, в тени аркад,
В великолепьи ночи дивной
Кого заметил тусклый взгляд,
Чей крик послышался призывный?
Так много тайн хранит любовь,
Так мучат старые гробницы!
Мне ясно кажется, что кровь
Пятнает многие страницы.
И терн сопутствует венцу,
И бремя жизни - злое бремя…
Но что до этого чтецу,
Неутомимому, как время!
Мои мечты… они чисты,
А ты, убийца дальний, кто ты?!
О, пожелтевшие листы,
Шагреневые переплёты!
(1912 г.)
Прошло десять лет. Через четыре года после развода и через несколько месяцев после расстрела его бывшая жена напишет пугающие строки:
Слух чудовищный бродит по городу,
Забирается в домы, как тать.
Уж не сказку ль про Синюю Бороду
Перед тем, как засну, почитать?
Как седьмая всходила на лестницу,
Как сестру молодую звала,
Милых братьев иль страшную вестницу,
Затаивши дыханье, ждала…
Пыль взметается тучею снежною.
Скачут братья на замковый двор,
И над шеей безвинной и нежною
Не подымется скользкий топор.
Этой сказочкой нынче утешена,
Я, наверно, спокойно усну.
Что же сердце колотится бешено,
Что же вовсе не клонит ко сну?
1922 г.
Прошло еще много лет, и их сын, известный ученый Лев Гумилев, написал поэму под названием "Седьмая жена Синей Бороды".
Когда написал - неизвестно, поэма была напечатана уже после смерти, в 2002-м по ксерокопии рукописи, хранящейся в архиве Гумилева. Но явно - не раньше сороковых, судя по упоминаемых в стихах датам. Процитирую здесь только первую часть поэмы - "Явь".
Когда опустилась густая,
Седая, как дым, тишина
Заветную дверь отворяя
Боялась седьмая жена.
И снова замкнувши, боялась
Себя, тишины и людей;
И встала внезапная жалость
На сердце последней жены.
Синела ночная дорога,
Повитая облачной мглой.
Шли годы, уверенно, строго,
Семнадцатый, тридцать восьмой.
Но что то хватало за горло,
И сзади касалось плеча,
Когда она, бледная, терла
И мыла железо ключа.
Казалось, что кем то снаружи
На замок накинут аркан.
На синюю бороду мужа
Казался похожим туман.
Так ясно; никто не поможет,
Сторожею бродит луна
И синие капельки мужа
Бросает в нее тишина.
А мне, потерявшему время,
Мерещится сталь топора
И в башне, заброшенной всеми
И всеми забытой, - сестра.
Ну и последняя цитата, уже не от Гумилевых, но тоже от поэта:
"Обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма".