С днем Петра и Хавроньи!
И нефиг глумливо хихикать! "Хавронья" - простонародная русская форма экзотического импортного имени "Феврония", и почему она в быту ассоциируется со свинушками, для меня лично есть одна из многочисленных загадок мироздания. Впрочем, хрюшки - существа позитивные, en masse добродушные, да к тому же еще и вкусные, недаром на суверенной Украине[А? Что там на Украине?]
помимо памятников Степану прости-господи-Бандере, воздвигли памятник и этим милым самоходным вкусняшкам:
Короче, хавроньи с пятачками достойны уважения. В отличие от разных персонажей усиленно пропагандируемой христианской мифологии, именами которых еще и праздники нарекают.
Кто таковы эти поросенок Петр и Феврония, и за какие заслуги они возведены в ранг покровителей семьи, любви и верности?
Открываем первоисточник - http://ppf.asf.ru/drl/fevron.html. Начало воистину феерично: "В нем же бе самодержавствуяи благоверныи князь, яко поведаху[1], именем Павел. Искони же ненавидяи добра роду человеческому, диявол всели[2] неприязненаго летящаго змия к жене князя того на блуд" - проще говоря, аристократка княжеского уровня развлекается зоофилией с рептилией потустороннего происхождения. Однако надоевшего крылатого донжуана не мешало бы в конце концов по-тихому ликвидировать, поскольку репутация, все дела... "Во един же от днии неприязнивому тому змию прилетевшу к неи, она же добру память при сердцы имея, глагол лестию предлагает к неприязни тои, глаголя многия иныя речи, и по сих с почтением воспросив его хваля, рече бо, яко «много веси[8], и веси ли кончину си[9], какова будет и от чего?» Он же неприязнивыи прелестник прельщен добрым прелщением от верныя жены, яко непщева[10] таину к неи изрещи, глаголя: «Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова же меча!»" - сюжетный ход к нашему времени весьма баянистый, но тогда, вероятно, еще звучал свежо и неизбито. В общем, сам по дурости раскололся, от чего ему светит безвременная кончина. Ну и, как водится, змее-киллер тут же выходит на сцену: "Имеяше же у себе приснаго брата, князя именем Петра" и обзаводится подобающим мечом-кладенцом: "И показа ему во олтарней стене межи камения скважню, в ней же лежаще мечь. Благоверный же князь Петр взем мечь той и прииде и повода брату своему. И от того дни искаше подобна[12] времени да убьет змия". Так-то вот простодушный змей сам себе оказался злобным Буратиной! "И взем мечь, нарицаемый Агриков, и прииде в храмину к сносе своей, и видев змия зраком аки брата си, и твердо уверися, яко несть брат его, но прелестный змий, и удари его мечем. Змий же явися яков же бяше естеством и нача трепетатися и бысть мертв" - что было малость предсказуемо. Однако напоследок "окропи блаженнаго князя Петра кровию своею. Он же от неприязнивыя тоя крови острупе, и язвы быша, и прииде на нь болезнь тяжка зело". Тоже баянище изрядный, ну да ладно, мифология вообще баянами переполнена с незапамятных пор. Как говорится, едем дальше. Больной вполне логично "послав синклит свой искати врачев", один из представителей того "синклита" в своих поисках набредает на некую особу женского пола, которая долго пудрит ему мозги, разговаривая с посланцем сущими дзенскими коанами (см. первоисточник, а то слишком до хрена цитировать). Подготовив таким образом почву для дальнейшей аферы и не будучи стеснена клятвой Гиппократа, дамочка заявляет напрямик потенциальному пациенту: "«Аз есмь хотяи врачевати, но имения не требую от него прияти. Имам же к нему слово таково: аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть[30] врачевати его» - в общем, женись, а то фиг тебе, а не терапия! Ну, куда деваться, жить захочешь - не так раскорячишься! Сеанс исцеления проходит с успехом, больной забегал, как новенький, но... Так уж вышло, что по части ответа за базар он был воистину достойной парой шантажистки-врачевательницы: "И дивляшеся скорому исцелению. Но не восхоте пояти женою себе отечества ея ради[38] и посла к ней дары. Она же не прият" - ну, правильно! Денежная компенсация - слабая замена подъему на социальном лифте! И конечно, хитрозадый исцеленец быстренько убедился, что его хитрозадость еще не самая крутая, поскольку шантажистка "един струп остави не помазан ... И от того струпа начаша мнози струпы расходитися на теле его от перьваго же дни, в онь же поехал во отчину свою. И бысть оструплен многими язвами, яко же бе и первие" - короче, все по новой! Итак, пациент убедился, что деваться некуда, пришлось опять лечиться и в итоге жениться на настырной особе. Но тут подняли путч представители, тык-скыть, феодальной верхушки (и ей-богу, я их понимаю - мужики однозначно смекнули, что хитрозадая врачиха отодвинет их на вторые, а то и на двадцать вторые роли, не успеешь оглянуться, как все блатные должности окажутся заняты ее деревенской родней!): "приидоша к нему боляре его, с яростию рекуще: «Хощем вси праведно служити тебе и самодержцем имети тя, но княгини Февронии не хощем, да государьствует женами нашими. Аще ли хощеши самодержець быти, да будет ти ина княгини, Феврония же, взем богатьство доволно себе, отидет, амо же хощет!» Блаженный же князь Петр, яко же бе ему обычай ни о чесом же ярости имея, не со смирением отвеща: «Да глаголита Февронии, и яко же речет, то да слышим». - и вот мы видим полного подкаблучника. Face palm... Потом идут всякие довольно занудные перипетии, в итоге, что характерно, "любящие супруги" не придумывают ничего лучше, как податься в монастыри. Понятное дело, в разные - монастырей, в отличие от бань, общих не было. В итоге, разумеется, померли - а как иначе? И удостоились эпитетов "святых", "чудотворцев", "благоверных" и прочее.
Воля ваша, но если это - "про любовь", то у автора о ней были престранные представления! Если семейный союз, образованный в результате шантажа, преподносится как образец для подражания, то нафиг-нафиг такие "добродетели"! Если автор не видит ничего ненормального в нарушении взятых на себя обязательств, то это, в свою очередь, заставляет задуматься о его собственных моральных нормах.
В общем, история совершенно безЪблагодатная. Попросту, КГ/АМ, да и только. А посему лучше плюнем на Петрушку и его Хавронью. Наплюем и забудем, как завещал киношный Василий Иваныч. И пока существует парная семья, лучше будем строить отношения внутри ее на взаимном доверии и понимании. А днем любви пусть будет каждый, без всяких там "святых покровителей". Обойдемся без них.
помимо памятников Степану прости-господи-Бандере, воздвигли памятник и этим милым самоходным вкусняшкам:
Короче, хавроньи с пятачками достойны уважения. В отличие от разных персонажей усиленно пропагандируемой христианской мифологии, именами которых еще и праздники нарекают.
Кто таковы эти поросенок Петр и Феврония, и за какие заслуги они возведены в ранг покровителей семьи, любви и верности?
Открываем первоисточник - http://ppf.asf.ru/drl/fevron.html. Начало воистину феерично: "В нем же бе самодержавствуяи благоверныи князь, яко поведаху[1], именем Павел. Искони же ненавидяи добра роду человеческому, диявол всели[2] неприязненаго летящаго змия к жене князя того на блуд" - проще говоря, аристократка княжеского уровня развлекается зоофилией с рептилией потустороннего происхождения. Однако надоевшего крылатого донжуана не мешало бы в конце концов по-тихому ликвидировать, поскольку репутация, все дела... "Во един же от днии неприязнивому тому змию прилетевшу к неи, она же добру память при сердцы имея, глагол лестию предлагает к неприязни тои, глаголя многия иныя речи, и по сих с почтением воспросив его хваля, рече бо, яко «много веси[8], и веси ли кончину си[9], какова будет и от чего?» Он же неприязнивыи прелестник прельщен добрым прелщением от верныя жены, яко непщева[10] таину к неи изрещи, глаголя: «Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова же меча!»" - сюжетный ход к нашему времени весьма баянистый, но тогда, вероятно, еще звучал свежо и неизбито. В общем, сам по дурости раскололся, от чего ему светит безвременная кончина. Ну и, как водится, змее-киллер тут же выходит на сцену: "Имеяше же у себе приснаго брата, князя именем Петра" и обзаводится подобающим мечом-кладенцом: "И показа ему во олтарней стене межи камения скважню, в ней же лежаще мечь. Благоверный же князь Петр взем мечь той и прииде и повода брату своему. И от того дни искаше подобна[12] времени да убьет змия". Так-то вот простодушный змей сам себе оказался злобным Буратиной! "И взем мечь, нарицаемый Агриков, и прииде в храмину к сносе своей, и видев змия зраком аки брата си, и твердо уверися, яко несть брат его, но прелестный змий, и удари его мечем. Змий же явися яков же бяше естеством и нача трепетатися и бысть мертв" - что было малость предсказуемо. Однако напоследок "окропи блаженнаго князя Петра кровию своею. Он же от неприязнивыя тоя крови острупе, и язвы быша, и прииде на нь болезнь тяжка зело". Тоже баянище изрядный, ну да ладно, мифология вообще баянами переполнена с незапамятных пор. Как говорится, едем дальше. Больной вполне логично "послав синклит свой искати врачев", один из представителей того "синклита" в своих поисках набредает на некую особу женского пола, которая долго пудрит ему мозги, разговаривая с посланцем сущими дзенскими коанами (см. первоисточник, а то слишком до хрена цитировать). Подготовив таким образом почву для дальнейшей аферы и не будучи стеснена клятвой Гиппократа, дамочка заявляет напрямик потенциальному пациенту: "«Аз есмь хотяи врачевати, но имения не требую от него прияти. Имам же к нему слово таково: аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть[30] врачевати его» - в общем, женись, а то фиг тебе, а не терапия! Ну, куда деваться, жить захочешь - не так раскорячишься! Сеанс исцеления проходит с успехом, больной забегал, как новенький, но... Так уж вышло, что по части ответа за базар он был воистину достойной парой шантажистки-врачевательницы: "И дивляшеся скорому исцелению. Но не восхоте пояти женою себе отечества ея ради[38] и посла к ней дары. Она же не прият" - ну, правильно! Денежная компенсация - слабая замена подъему на социальном лифте! И конечно, хитрозадый исцеленец быстренько убедился, что его хитрозадость еще не самая крутая, поскольку шантажистка "един струп остави не помазан ... И от того струпа начаша мнози струпы расходитися на теле его от перьваго же дни, в онь же поехал во отчину свою. И бысть оструплен многими язвами, яко же бе и первие" - короче, все по новой! Итак, пациент убедился, что деваться некуда, пришлось опять лечиться и в итоге жениться на настырной особе. Но тут подняли путч представители, тык-скыть, феодальной верхушки (и ей-богу, я их понимаю - мужики однозначно смекнули, что хитрозадая врачиха отодвинет их на вторые, а то и на двадцать вторые роли, не успеешь оглянуться, как все блатные должности окажутся заняты ее деревенской родней!): "приидоша к нему боляре его, с яростию рекуще: «Хощем вси праведно служити тебе и самодержцем имети тя, но княгини Февронии не хощем, да государьствует женами нашими. Аще ли хощеши самодержець быти, да будет ти ина княгини, Феврония же, взем богатьство доволно себе, отидет, амо же хощет!» Блаженный же князь Петр, яко же бе ему обычай ни о чесом же ярости имея, не со смирением отвеща: «Да глаголита Февронии, и яко же речет, то да слышим». - и вот мы видим полного подкаблучника. Face palm... Потом идут всякие довольно занудные перипетии, в итоге, что характерно, "любящие супруги" не придумывают ничего лучше, как податься в монастыри. Понятное дело, в разные - монастырей, в отличие от бань, общих не было. В итоге, разумеется, померли - а как иначе? И удостоились эпитетов "святых", "чудотворцев", "благоверных" и прочее.
Воля ваша, но если это - "про любовь", то у автора о ней были престранные представления! Если семейный союз, образованный в результате шантажа, преподносится как образец для подражания, то нафиг-нафиг такие "добродетели"! Если автор не видит ничего ненормального в нарушении взятых на себя обязательств, то это, в свою очередь, заставляет задуматься о его собственных моральных нормах.
В общем, история совершенно безЪблагодатная. Попросту, КГ/АМ, да и только. А посему лучше плюнем на Петрушку и его Хавронью. Наплюем и забудем, как завещал киношный Василий Иваныч. И пока существует парная семья, лучше будем строить отношения внутри ее на взаимном доверии и понимании. А днем любви пусть будет каждый, без всяких там "святых покровителей". Обойдемся без них.