ЗА НОВОРОССИЮ
Происхождение флага Донецкой Народной Республики хорошо известно. Некоторые, по ошибке считают, что так выглядело знамя Донецко-Криворожской республики 1918-го г. Но это не так. Красно-сине-черный флаг это сравнительно новое изобретение.
Вот как описывает его появление Владимир Корнилов:
«флаг этот родился в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века при создании Интердвижения Донбасса». Тогда члены этого движения предложили «свою версию флага Донбасса - украинский красно синий (флаг УССР - А.В.) с добавлением внизу черной полоски, символизирующей донецкий уголь».
Позднее, уже в 2000-х этот флаг использовала общественная организация «Донецкая республика» продвигавшая идеи самоопределения и самоуправления Донбасса. Тогда же появилась и его «перевернутая» версия: черная полоса сверху, потом синяя и красная.
Нужно сказать, что вообще само по себе это довольно редкое в мировой вексиллиологии сочетание цветов. Но по удивительному совпадению флаг с такими цветами в истории Новороссии встречался и раньше.
В архивах Венеции хранится описание флага из трех горизонтальных полос - красной, черной и голубой. Посередине каждой из полос стилизованное изображение сердца - на красной полосе синего, на черной полосе красного, а на синей - черного. Поверх полос - две скрещенные сабли и надпись: «Lambro Principe di Maina, e liberator della Grecia» («Ламбро князь Майны и освободитель Греции»).
эскиз флага Ламбро Качони сделанный по описанию из Венецианского архива.
Характерные атрибуты - скрещенные сабли и «черви»-сердца - не оставляют сомнения: перед нами пиратский флаг. Так и есть. Упомянутый в надписи Ламбро, это Ламбро Качони, он же Ломбардо Каччони, он же Ламброс Кационис - знаменитый греческий «талассомах», национальный герой борьбы за независимость Греции, также известный как «корсар Екатерины Великой».
Лорд Байрон, для которого Качони послужил прототипом для нескольких ярких образов греческих корсаров так писал о нем:
«Ламбро Канцони, грек, знаменитый своей борьбой в 1789-90 гг. за независимость своей родины. Покинутый русскими, он сделался пиратом... Он и Рига - два самых великих греческих революционера».
Что касается упомянутого на флаге титула Ламбро, то Майна, или как ее иначе называют Мани, это один из последних осколков Византийской империи сопротивлявшихся туркам. В конце XV в. после падения Константинополя здесь на стороне Венеции сражался знаменитый греческий военачальник Кладас Крокодилас, родовая башня которого была расположена в Мани. После того, как венецианцы заключили с турками мирный договор, грек продолжил борьбу, но был вытеснен из Мореи превосходящими силами противника. Крокодилас не сложил оружие, и перенес свою борьбу в Химару, где сражался вместе с сыном знаменитого Скандербега Кастриоти. После того как он вернулся в Мани, чтобы поднять в тылу у османов новое восстание Крокодилас был схвачен турками и жестоко казнен. На службе у Венеции борьбу с турками продолжили сыновья Крокодиласа. Отбить Морею венецианцам удалось только в конце ХVII в., во время Великой турецкой войны, однако это был последний успех Республики Св. Марка. Нанеся на Пруте поражение Петру, османы решили поквитаться и с Венецией и в 1718 г. вернули утерянные территории. Однако их контроль над Мани был чисто номинальным.
В составе Османской империи ко второй половине XVIII в. сохранялось несколько своеобразных анклавов, в которых благодаря горному ландшафту, с характерной для него чрезвычайно скудностью ресурсов, сформировались весьма специфические сообщества. Классический комплекс характерных для них признаков описан в работе «Горы и демократия» известного российского политантраполога А.В. Коротаева: кланы, башни, кровная месть, распри, набеговая экономика, эгалитаризм. Эти признаки с удивительной устойчивостью воспроизводятся в Йемене, на Кавказе, Апеннинах или в Морее, как в Средние века на славянский манер называли Пелопоннес. Чтобы не утомлять долгим описанием экзотических подробностей скажу, что в качестве ближайшей аналогии этим регионам можно назвать Чечню.
Вот как характеризуются маниоты в отчете побывавшего на полуострове в 1764 г. русского резидента Ивана Палатино:
«по случаю их вольности и неподчинения никакому государю, допущают к себе мальтийских корсар и бандитов и всякой нации разбойников, а иногда и сами выходят в море для добычи, где, ограбив турков, берут в полон, а иных и умерщвляют, что случается иногда и над христианами разных наций».
Маниотское селение Ватиа с традиционными башнями.
Именно на такие анклавы русское правительство опиралось в своей борьбе с Турцией. Во время «Румянцевской» русско-турецкой войны 1768-1774 гг. в Средиземном море действовала эскадра графа Алексея Орлова. Т.н. «Первая Архипелагская экспедиция» стала настоящей кузницей кадров Новороссии. Вот только некоторые участники - граф Войнович (графскую пристань в Севастополе все слышали? В честь него), И.А.Ганибалл (один из основателей Херсона, у Пушкина в «Родословной»: «и пал впервые Наварин» это про него), де Рибас (без комментариев). И вот в этом славном ряду стоит и Ламбро Качони, завербовавшийся с братом в эскадру простым моряком и дослужившийся в ней до сержанта.
Ярким эпизодом экспедиции стало восстание в Морее ударной силой которого были маниоты, действовавшие при поддержке русской морской пехоты. Восстание было подавлено, часть греков ушла на русские корабли. Они воевали в отрядах морской пехоты, после окончания войны были перевезены в только что отвоеванную Керчь, посажены там под именем Албанского войска, а после аннексии Крыма, наконец, обосновались в Балаклаве.
Новую русско-турецкую войну Качони встретил уже в звании капитана, успев поучаствовать в подавлении татарского бунта в Крыму и персидской экспедиции Войновича. В кампании 1787 г. он сражался на Лимане и в Черном Море под началом адмирала Мордвинова. На рейде Хаджибея его отряд захватил греческое судно, которое вошло в состав корсарской флотилии под именем «Князь Потемкин Таврический» - корабль Ламбро был первым на Черноморском флоте под этим именем.
Пленные турки перед Ламбро Качони
Именно тогда созревает план направить Ламбро Качони для ведения корсарских действий в турецком морском тылу - на Архипелаге. Он получает чин майора и через Вену выдвигается в порт Триест. Отправка Ламбро в Средиземное море яркий пример «частно-государственного партнерства». Со стоны государства был Потемкин, который видел в действиях Кочони реализацию своего Греческого проекта, посредниками были братья Мордвиновы, адмирал и дипломат, которые субсидировали предприятие сами, и привлекли к этом компаньонов. В финансировании проекта поучаствовала даже польская Компания Черноморской торговли, в лице директора херсонской конторы Бальтазара Скодовского, основоположника знаменитого рода новороссийских помещиков (в котором и знаменитый южнорусский художник, и основатель города Скадовск, и даже прославленный церковью священномученик).
Начавшаяся война со Швецией не позволила России повторить Архипелагскую экспедицию балтийской эскадры и основная тяжесть противостояния с турками в Средиземноморье легла на корсаров. Ламбро провел на Средиземном море три полноценных кампании, в 1788, 1789 и 1790 гг. Его флотилия, начавшись с одного трехмачтового корабля, названного в честь Екатерины «Минервой севера» выросла до десяти и более вымпелов. Он захватывал торговые и военные корабли корабли, крепости, сражался с турецкими эскадрами. На Архипелаге Ламбро женился на красавице гречанке Ангеле с острова Кеа, который стал piazza d'arme его эскадры.
При этом Ламбро находился в состоянии перманентного конфликта с официальным российским командованием в Средиземноморье, Екатерина отзывала его корсарский патент, его сажали под арест, но, в конечном счете, все эти инциденты разрешались в его пользу. За успехи на архипелаге Качони был произведен вначале в подполковники, а затем и в полковники, стал георгиевским кавалером.
портрет Ламбро и его жены Ангелины Марии Софианос кисти И.Б.Лампи-младшего
Заключенное в августе 1791 г. перемирие между Россией и Турцией застало Ламбро во главе флотилии из 21 одного корабля готовой к наступательным действиям в Архепелаге. Однако результаты заключенного по итогам войны Ясского мира глубоко разочаровали греков. Они почувствовали себя преданным - ни в одной из его статей Греция даже не упоминалась. Тогда с частью своих моряков он фактически открыто выходит из повиновения российского командования и объявляет, что будет продолжать борьбу за освобождение Греции. «Екатерина заключила с турками мир, но я - еще нет» заявил корсар. Он перенес базу своей флотилии в один из портов на побережье Мани, и призвал греков к восстанию. Именно тогда он и поднял над своей эскадрой упомянутый красно-черно-синий триколор. Однако самостоятельная борьба Ламбро была не долгой. Маниоты отказались следовать призыву самопровозглашенного «князя Майны», слишком свежи были в памяти последствия восстания 1770 г., после подавления которого Морея недосчиталась до 15% православного населения, и еще десять лет была разоряема грабительскими отрядами албанских беев. Без присутствия русских войск и флота браться за оружие не хотели даже воинственные черногорцы, албанцы Али-Паши, химариоты и жители Мани.
Итог восстания Качони был закономерен - турецкая эскадра при участии французов, торговля которых страдала от действий корсаров, окружила базу Ламбро и уничтожила его флотилию. Маниоты под давлением турок потребовали от его людей убираться с полуострова по добру по здорову. Сам Качони сумел выскользнуть из ловушки, многие его люди также сумели спастись, но было немало и тех, кто погиб или был взят в плен.
Лишь спустя два года Ламбро получил прощение и смог вернуться в Россию, в начале в Херсон а потом в Питербург. Здесь он очень благосклонно был принят Екатериной. Специальная комиссия несколько лет разбирала деятельность эскадры, различные жалобы и финансовые обязательства. В итоге Ламбро был оправдан по всем эпизодом и получил из казны значительную сумму за свои труды. Однако судебные тяжбы с могущественными братьями Мордвиновыми сопровождали его еще много лет. Сам Ламбро осел в Крыму, где подаренное ему Екатериной имение назвал в честь своего родного города Ливадией. Это та самая Ливадия, которая со временем стала летней резиденцией Романовых и где проходили заседания знаменитой Ялтинской конференции. Погиб Ламбро при загадочных обстоятельствах (вероятно был отравлен) в 1805 г. Многие из моряков его флотилии и осели в Одессе, где на их основе был сформирован аналогичный Балаклавскому Греческий дивизион. Названием Арнаутских улиц мы обязаны им.
Ламбро в парадной феске с надписью "под рукой Екатерины" которую он носил в знак личного расположения к нему Императрицы
Недавно вокруг оценки деятельности Кациониса развернулась настоящая баталия. Российская исследовательница екатерининского ВМФ доктор наук, профессор Галина Гребенщикова, автор монографии «Черноморский флот в период правления Екатерины II» в интервью газете «Санкт-Петербургские ведомости» дала такую характеристику Ламбро:
«Он оказался обыкновенным пиратом, который грабил и убивал своих же соотечественников-греков, воевал в основном против мирных жителей, захватывал суда нейтральных держав - венецианские, рагузинские, высаживал десанты своих мародеров на греческой территории находившейся под властью Турции».
Эта публикация, а также схожие тезисы высказанные в научных работах Гребенщиковой был с возмущением встречены не только отечественной патриотической общественностью, но и вызвали волну возмущений в Греции. В ответ на эти обвинения было издано множество статей и даже отдельная полемическая монография написанная совместно российскими и греческими историками.
Помимо чисто фактологических неточностей, на которых основываются нелицеприятные характеристики Ламбро важен один концептуальный момент. Оценивая исторические фигуры и события, мы никогда не должны забывать, что наши современные представления и моральные нормы, могут довольно сильно отличаться от тех, что были приняты в рассматриваемых нами обществах и эпохах.
Особенно если речь идет о войнах в особенности о тех, что ведутся повстанцами, иррегулярными войсками и ополченцами. Чаще всего они сопровождаются скрытым и явным вмешательством соседних держав, причем не просто дипломатическим, но и военным. А ведь, как правило, именно так ведутся войны за национальную независимость и свободу. Т.е. те конфликты, которые затем полагаются в основания национальной идеи и идентичности, а значит их реальные, зачастую довольно темные, подробности тщательно выхолащиваются, а герои сакрализируются.
Историк и писатель С.А.Пинчук-Галани очень верно обратил внимание на цитату французского собирателя греческого фольклора Клода Фориеля, который в предисловии к сборнику «Простонародные песни нынешних греков» дал такую характеристику героям большинства из этих песен:
«До первых времен вторжения турок в земли греческие восходит начало земского ополчения у греков известного под названием арматолов, т.е. людей, носящих оружие…Часто, с оружием в руках, они набегали на поля и небольшие города; грабили победителя, а при случае и побежденных, упрекая их в том, что поддаются неверным. С той поры арматолов начали называть клефтами»
Как видим, эти два описания действий греческих борцов с турками совпадает едва ли не буквально, при том, что моральная оценка современной исследовательницы и греков 18 - 19 вв. слагавших и исполнявших эти «простонародные песни» диаметрально расходятся.
Я думаю, что историю Ламбро Качони, нам стоит вспоминать всякий раз, когда мы пытаемся давать оценки людям, которые взялись за оружие для того, чтобы бороться за освобождения своей земли. С точки зрения турок - Ламбро изменник. С точки зрения французов - преступник. Даже для греческих купцов, которых он «крышевал», и у которых он «отжимал», вряд ли Ламбро был положительным персонажем. Равно как и для своих кредиторов, которые вполне оправданно могли обвинять его в финансовой нечистоплотности. Российское военное начальство имело все основания считать его бунтовщиком и даже дезертиром. Но для греков Ламброс Кационис без всяких полутонов считается великим национальным героем, человеком который применял все доступные ему средства для освобождения своей Родины. И я не вижу основания отказать полковнику Ламбро Качони в достойном месте среди пантеона героев Новороссии.
Вот как описывает его появление Владимир Корнилов:
«флаг этот родился в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века при создании Интердвижения Донбасса». Тогда члены этого движения предложили «свою версию флага Донбасса - украинский красно синий (флаг УССР - А.В.) с добавлением внизу черной полоски, символизирующей донецкий уголь».
Позднее, уже в 2000-х этот флаг использовала общественная организация «Донецкая республика» продвигавшая идеи самоопределения и самоуправления Донбасса. Тогда же появилась и его «перевернутая» версия: черная полоса сверху, потом синяя и красная.
Нужно сказать, что вообще само по себе это довольно редкое в мировой вексиллиологии сочетание цветов. Но по удивительному совпадению флаг с такими цветами в истории Новороссии встречался и раньше.
В архивах Венеции хранится описание флага из трех горизонтальных полос - красной, черной и голубой. Посередине каждой из полос стилизованное изображение сердца - на красной полосе синего, на черной полосе красного, а на синей - черного. Поверх полос - две скрещенные сабли и надпись: «Lambro Principe di Maina, e liberator della Grecia» («Ламбро князь Майны и освободитель Греции»).
эскиз флага Ламбро Качони сделанный по описанию из Венецианского архива.
Характерные атрибуты - скрещенные сабли и «черви»-сердца - не оставляют сомнения: перед нами пиратский флаг. Так и есть. Упомянутый в надписи Ламбро, это Ламбро Качони, он же Ломбардо Каччони, он же Ламброс Кационис - знаменитый греческий «талассомах», национальный герой борьбы за независимость Греции, также известный как «корсар Екатерины Великой».
Лорд Байрон, для которого Качони послужил прототипом для нескольких ярких образов греческих корсаров так писал о нем:
«Ламбро Канцони, грек, знаменитый своей борьбой в 1789-90 гг. за независимость своей родины. Покинутый русскими, он сделался пиратом... Он и Рига - два самых великих греческих революционера».
Что касается упомянутого на флаге титула Ламбро, то Майна, или как ее иначе называют Мани, это один из последних осколков Византийской империи сопротивлявшихся туркам. В конце XV в. после падения Константинополя здесь на стороне Венеции сражался знаменитый греческий военачальник Кладас Крокодилас, родовая башня которого была расположена в Мани. После того, как венецианцы заключили с турками мирный договор, грек продолжил борьбу, но был вытеснен из Мореи превосходящими силами противника. Крокодилас не сложил оружие, и перенес свою борьбу в Химару, где сражался вместе с сыном знаменитого Скандербега Кастриоти. После того как он вернулся в Мани, чтобы поднять в тылу у османов новое восстание Крокодилас был схвачен турками и жестоко казнен. На службе у Венеции борьбу с турками продолжили сыновья Крокодиласа. Отбить Морею венецианцам удалось только в конце ХVII в., во время Великой турецкой войны, однако это был последний успех Республики Св. Марка. Нанеся на Пруте поражение Петру, османы решили поквитаться и с Венецией и в 1718 г. вернули утерянные территории. Однако их контроль над Мани был чисто номинальным.
В составе Османской империи ко второй половине XVIII в. сохранялось несколько своеобразных анклавов, в которых благодаря горному ландшафту, с характерной для него чрезвычайно скудностью ресурсов, сформировались весьма специфические сообщества. Классический комплекс характерных для них признаков описан в работе «Горы и демократия» известного российского политантраполога А.В. Коротаева: кланы, башни, кровная месть, распри, набеговая экономика, эгалитаризм. Эти признаки с удивительной устойчивостью воспроизводятся в Йемене, на Кавказе, Апеннинах или в Морее, как в Средние века на славянский манер называли Пелопоннес. Чтобы не утомлять долгим описанием экзотических подробностей скажу, что в качестве ближайшей аналогии этим регионам можно назвать Чечню.
Вот как характеризуются маниоты в отчете побывавшего на полуострове в 1764 г. русского резидента Ивана Палатино:
«по случаю их вольности и неподчинения никакому государю, допущают к себе мальтийских корсар и бандитов и всякой нации разбойников, а иногда и сами выходят в море для добычи, где, ограбив турков, берут в полон, а иных и умерщвляют, что случается иногда и над христианами разных наций».
Маниотское селение Ватиа с традиционными башнями.
Именно на такие анклавы русское правительство опиралось в своей борьбе с Турцией. Во время «Румянцевской» русско-турецкой войны 1768-1774 гг. в Средиземном море действовала эскадра графа Алексея Орлова. Т.н. «Первая Архипелагская экспедиция» стала настоящей кузницей кадров Новороссии. Вот только некоторые участники - граф Войнович (графскую пристань в Севастополе все слышали? В честь него), И.А.Ганибалл (один из основателей Херсона, у Пушкина в «Родословной»: «и пал впервые Наварин» это про него), де Рибас (без комментариев). И вот в этом славном ряду стоит и Ламбро Качони, завербовавшийся с братом в эскадру простым моряком и дослужившийся в ней до сержанта.
Ярким эпизодом экспедиции стало восстание в Морее ударной силой которого были маниоты, действовавшие при поддержке русской морской пехоты. Восстание было подавлено, часть греков ушла на русские корабли. Они воевали в отрядах морской пехоты, после окончания войны были перевезены в только что отвоеванную Керчь, посажены там под именем Албанского войска, а после аннексии Крыма, наконец, обосновались в Балаклаве.
Новую русско-турецкую войну Качони встретил уже в звании капитана, успев поучаствовать в подавлении татарского бунта в Крыму и персидской экспедиции Войновича. В кампании 1787 г. он сражался на Лимане и в Черном Море под началом адмирала Мордвинова. На рейде Хаджибея его отряд захватил греческое судно, которое вошло в состав корсарской флотилии под именем «Князь Потемкин Таврический» - корабль Ламбро был первым на Черноморском флоте под этим именем.
Пленные турки перед Ламбро Качони
Именно тогда созревает план направить Ламбро Качони для ведения корсарских действий в турецком морском тылу - на Архипелаге. Он получает чин майора и через Вену выдвигается в порт Триест. Отправка Ламбро в Средиземное море яркий пример «частно-государственного партнерства». Со стоны государства был Потемкин, который видел в действиях Кочони реализацию своего Греческого проекта, посредниками были братья Мордвиновы, адмирал и дипломат, которые субсидировали предприятие сами, и привлекли к этом компаньонов. В финансировании проекта поучаствовала даже польская Компания Черноморской торговли, в лице директора херсонской конторы Бальтазара Скодовского, основоположника знаменитого рода новороссийских помещиков (в котором и знаменитый южнорусский художник, и основатель города Скадовск, и даже прославленный церковью священномученик).
Начавшаяся война со Швецией не позволила России повторить Архипелагскую экспедицию балтийской эскадры и основная тяжесть противостояния с турками в Средиземноморье легла на корсаров. Ламбро провел на Средиземном море три полноценных кампании, в 1788, 1789 и 1790 гг. Его флотилия, начавшись с одного трехмачтового корабля, названного в честь Екатерины «Минервой севера» выросла до десяти и более вымпелов. Он захватывал торговые и военные корабли корабли, крепости, сражался с турецкими эскадрами. На Архипелаге Ламбро женился на красавице гречанке Ангеле с острова Кеа, который стал piazza d'arme его эскадры.
При этом Ламбро находился в состоянии перманентного конфликта с официальным российским командованием в Средиземноморье, Екатерина отзывала его корсарский патент, его сажали под арест, но, в конечном счете, все эти инциденты разрешались в его пользу. За успехи на архипелаге Качони был произведен вначале в подполковники, а затем и в полковники, стал георгиевским кавалером.
портрет Ламбро и его жены Ангелины Марии Софианос кисти И.Б.Лампи-младшего
Заключенное в августе 1791 г. перемирие между Россией и Турцией застало Ламбро во главе флотилии из 21 одного корабля готовой к наступательным действиям в Архепелаге. Однако результаты заключенного по итогам войны Ясского мира глубоко разочаровали греков. Они почувствовали себя преданным - ни в одной из его статей Греция даже не упоминалась. Тогда с частью своих моряков он фактически открыто выходит из повиновения российского командования и объявляет, что будет продолжать борьбу за освобождение Греции. «Екатерина заключила с турками мир, но я - еще нет» заявил корсар. Он перенес базу своей флотилии в один из портов на побережье Мани, и призвал греков к восстанию. Именно тогда он и поднял над своей эскадрой упомянутый красно-черно-синий триколор. Однако самостоятельная борьба Ламбро была не долгой. Маниоты отказались следовать призыву самопровозглашенного «князя Майны», слишком свежи были в памяти последствия восстания 1770 г., после подавления которого Морея недосчиталась до 15% православного населения, и еще десять лет была разоряема грабительскими отрядами албанских беев. Без присутствия русских войск и флота браться за оружие не хотели даже воинственные черногорцы, албанцы Али-Паши, химариоты и жители Мани.
Итог восстания Качони был закономерен - турецкая эскадра при участии французов, торговля которых страдала от действий корсаров, окружила базу Ламбро и уничтожила его флотилию. Маниоты под давлением турок потребовали от его людей убираться с полуострова по добру по здорову. Сам Качони сумел выскользнуть из ловушки, многие его люди также сумели спастись, но было немало и тех, кто погиб или был взят в плен.
Лишь спустя два года Ламбро получил прощение и смог вернуться в Россию, в начале в Херсон а потом в Питербург. Здесь он очень благосклонно был принят Екатериной. Специальная комиссия несколько лет разбирала деятельность эскадры, различные жалобы и финансовые обязательства. В итоге Ламбро был оправдан по всем эпизодом и получил из казны значительную сумму за свои труды. Однако судебные тяжбы с могущественными братьями Мордвиновыми сопровождали его еще много лет. Сам Ламбро осел в Крыму, где подаренное ему Екатериной имение назвал в честь своего родного города Ливадией. Это та самая Ливадия, которая со временем стала летней резиденцией Романовых и где проходили заседания знаменитой Ялтинской конференции. Погиб Ламбро при загадочных обстоятельствах (вероятно был отравлен) в 1805 г. Многие из моряков его флотилии и осели в Одессе, где на их основе был сформирован аналогичный Балаклавскому Греческий дивизион. Названием Арнаутских улиц мы обязаны им.
Ламбро в парадной феске с надписью "под рукой Екатерины" которую он носил в знак личного расположения к нему Императрицы
Недавно вокруг оценки деятельности Кациониса развернулась настоящая баталия. Российская исследовательница екатерининского ВМФ доктор наук, профессор Галина Гребенщикова, автор монографии «Черноморский флот в период правления Екатерины II» в интервью газете «Санкт-Петербургские ведомости» дала такую характеристику Ламбро:
«Он оказался обыкновенным пиратом, который грабил и убивал своих же соотечественников-греков, воевал в основном против мирных жителей, захватывал суда нейтральных держав - венецианские, рагузинские, высаживал десанты своих мародеров на греческой территории находившейся под властью Турции».
Эта публикация, а также схожие тезисы высказанные в научных работах Гребенщиковой был с возмущением встречены не только отечественной патриотической общественностью, но и вызвали волну возмущений в Греции. В ответ на эти обвинения было издано множество статей и даже отдельная полемическая монография написанная совместно российскими и греческими историками.
Помимо чисто фактологических неточностей, на которых основываются нелицеприятные характеристики Ламбро важен один концептуальный момент. Оценивая исторические фигуры и события, мы никогда не должны забывать, что наши современные представления и моральные нормы, могут довольно сильно отличаться от тех, что были приняты в рассматриваемых нами обществах и эпохах.
Особенно если речь идет о войнах в особенности о тех, что ведутся повстанцами, иррегулярными войсками и ополченцами. Чаще всего они сопровождаются скрытым и явным вмешательством соседних держав, причем не просто дипломатическим, но и военным. А ведь, как правило, именно так ведутся войны за национальную независимость и свободу. Т.е. те конфликты, которые затем полагаются в основания национальной идеи и идентичности, а значит их реальные, зачастую довольно темные, подробности тщательно выхолащиваются, а герои сакрализируются.
Историк и писатель С.А.Пинчук-Галани очень верно обратил внимание на цитату французского собирателя греческого фольклора Клода Фориеля, который в предисловии к сборнику «Простонародные песни нынешних греков» дал такую характеристику героям большинства из этих песен:
«До первых времен вторжения турок в земли греческие восходит начало земского ополчения у греков известного под названием арматолов, т.е. людей, носящих оружие…Часто, с оружием в руках, они набегали на поля и небольшие города; грабили победителя, а при случае и побежденных, упрекая их в том, что поддаются неверным. С той поры арматолов начали называть клефтами»
Как видим, эти два описания действий греческих борцов с турками совпадает едва ли не буквально, при том, что моральная оценка современной исследовательницы и греков 18 - 19 вв. слагавших и исполнявших эти «простонародные песни» диаметрально расходятся.
Я думаю, что историю Ламбро Качони, нам стоит вспоминать всякий раз, когда мы пытаемся давать оценки людям, которые взялись за оружие для того, чтобы бороться за освобождения своей земли. С точки зрения турок - Ламбро изменник. С точки зрения французов - преступник. Даже для греческих купцов, которых он «крышевал», и у которых он «отжимал», вряд ли Ламбро был положительным персонажем. Равно как и для своих кредиторов, которые вполне оправданно могли обвинять его в финансовой нечистоплотности. Российское военное начальство имело все основания считать его бунтовщиком и даже дезертиром. Но для греков Ламброс Кационис без всяких полутонов считается великим национальным героем, человеком который применял все доступные ему средства для освобождения своей Родины. И я не вижу основания отказать полковнику Ламбро Качони в достойном месте среди пантеона героев Новороссии.