Стокгольмский синдром в масштабах отдельно взятой страны?
Может ли отдельный человек быть террористом? Да. Это плохо? Безусловно.
А плохо ли это, когда государство использует методы террористов? Берет заложников, узаконивает террор, т.е. убийство невинных людей? Да это же намного хуже! Мы знаем, что массовый террор был главным инструментом государственного переворота 1917 года в России.
Ленин писал еще в 1905 году: «Было бы желательно и с нашей точки зрения необходимо для соглашения, чтобы вместо общего призыва к «единичному и массовому террору» задачей соединенных действий было поставлено прямо и определенно непосредственное и фактическое слияние на деле терроризма с восстанием массы». Кровавая резня, развязанная большевиками, стала логичным продолжением этой установки, законодательно закрепившись 5 сентября 1918 года, когда совет народных комиссаров принял Декрет о красном терроре, чем узаконил эту практику в масштабах всей страны.
Вот объяснение сути массового террора. Член коллегии ВЧК Лацис (Судрабс) дал печатное указание в чекистском еженедельнике "Красный террор": «Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова профессия. Эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и суть красного террора».
Конечно, массовый террор неизмеримо хуже, чем локальный. Но почему нередко находятся люди, оправдывающие такой террор? Не понимают? Ну да, беспорядок в мозгах не дает времени почитать, подумать, сделать выводы. Или, может быть, что-то еще? Есть такой общепринятый термин «стокгольмский синдром» или необъяснимая любовь бывших заложников к длительно державшим их террористам. Получается, что и красные террористы, державшие в заложниках население большой страны десятки лет, добились-таки «любви» от некоторых несчастных узников?
