Не могу о птицах
Не могу о птицах с тех самых пор, как захотел в первый раз. Птицы рисуют ленты в разноцветном небе, ленты обвивают мои руки, руки тянут меня к буквам, я тяну руками время, время истончается, образы исчезают. Когда мне снится, что у меня есть крылья и силы их раскрыть, с высотой отношения у нас вполне определены: спуститься почти к самой земле откуда-то сверху - это всегда пожалуйста, а вот подняться назад не могу. Машу крыльями, и остаюсь над землёй на расстоянии вытянутого крыла. И никогда больше во сне не было так тяжело, как во время попыток взлететь повыше. Наяву тяжести таскать и то легче. Если птицам так же тяжело летать, то как же они должны этого хотеть, чтобы держаться в воздухе так долго? Среди птиц таких разговоров, вестимо, нет, но я почему-то часто об этом думаю с того дня, как полёт впервые перестал казаться освобождением.
***
В открытой балконной двери отражается закат. Все цвета вечернего неба от голубого до коричневого сверху вниз - горят на стекле, а солнце пропадает за домами.
***
Я помню выход из парка, которого нет. Выхода нет, в смысле. Вообще-то он есть, но не там, где я его ищу. Знакомые пространства превращаются в лабиринты, нужно заранее заказывать больше времени у его продавцов, иначе оно закончится где-нибудь посередине пути, и никто не придёт на помощь. Каждому человеку время отпускается по его размеру и в нужном количестве - даже если кто-то решит одолжить мне немного, не факт что размер подойдёт. Если носить время с чужого плеча, можно стереть себя в пыль и не заметить этого.
***
Книжный магазин - некогда на всё здание большой - теснится теперь между обувным магазином и очередным рестораном, соседствует с магазином запчастей за одной дверью через перегородку. Ещё несколько лет назад он пытался ускользнуть от соседей под землю, но нельзя же целиком туда уйти, только ручкотетрадками и дисками если, поэтому книжный магазин медленно умирает, и книги в нём не разговаривают. Я уже давно ничего не могу там купить, как ни растягиваю на подходе в надежде улыбку.
***
На асфальте оглушительно светит жёлтое солнце, и оглушённый его любовью цветок тянется к нему лепестками. Картинка ограждена со всех сторон синими линиями - никто не пройдёт и не погасит оглушительное солнце, а значит цветок может жить вечно.
***
Цивилизации рождаются и умирают за один день в тенях, населяющих город. Люди проходят по ним, у народов случаются катастрофы, небо падает на землю, горы становятся равнинами, потом настают новые дни, и рисуются новые карты. Люди из теней пытаются докричаться до людей, наступающих на тени, но это почти никому не удаётся. Редко можно увидеть: ползает кто-нибудь на коленях, прислушивается к земле - значит что-то уже услышал, значит будет ему сегодня тайна, значит ему сегодня повезло.
***
На пересечении трамвайных путей рельсы прячутся между булыжниками. Я иду по улице, и все меня видят, и каждый может меня найти, осалить и убежать. Тогда мне придётся считать до десяти, искать кого-то на моё место и салить его, и тоже убегать. А если рядом оказывается пятачок земли, мощённый булыжниками, заключённый в металлическую ограду, можно встать на него и закричать «я в домике!», и никто тебя уже не сможет осалить. А потому что ты в домике и всё тут!
***
В парке несколько прудов, и они честно поделены между утками и селезнями. Тот пруд, что ближе к ограде парка, занят селезнями. Они сидят на берегу рядком и снисходительно наблюдают за чудаками-товарищами, решившими немного поплавать, и за всеми, кто по тропинке между прудом и оградой удлиняет свой путь к трамваям. На другом же пруду, который ближе к середине парка, под присмотром уток плавают маленькие утята - и не одного отца ни одного семейства поблизости :) Листок календаря улетел куда-то. Время года сменилось.
И это всё. Спасибо за внимание.
Lake of Tears - "Forever Autumn"