Странное, когда стоишь у картины, и чувствуешь, что автор её видит тебя смотрящего, только страннее
Кто-то из этого тонкого линиями на песке выводит жизнь в тоске, океана тиски сдавливают грудную клетку. Вздох на дне безымянной реки приносит запах котлетки. И ходят по улице корабликами чужие спелые детки, и бабки на пристанях ржавых подъездов пускают слезу, провожая их в путь, а дедки лежат по клеткам на расчерченной кем-то чужой земле, в простынях или саванах зимней пыли, будто их никогда не любили.
Кто-то из этого тонкими линиями соберёт историю о двуликих людях, неразрывно сшитых из лоскутов и по памяти ряженных в женихов, незавещенное тепло скатывается в обреченные шарики слов как снежки, полны нежности, после завтрака послезавтра идёт помин, о котором просил другой, чуть привстав с колен. Небо падает к нам тишиной своей в каждой капле жидкостей, и ослаблено тянет книзу от тяжести и шероховатостей всех мастей.
Знаешь, сколько здесь слов «знаешь» пропущено, отпущено мной теперешней.
Кто-то из этого тонкого линий расплавленных череду постелит и выбьется из опутавших сил к выси той, что всегда блестит расплавленным медяком над головой растоптанного коня, пёстрая и осенняя нагота наваливается, наливается и бежит через край по краю родного края, затекая в расщелины прошлых мыслей чужих идей, никогда не переполняя.
Небо помнится, дорогая, я люблю тебя, ближе, тише. Тссс!
Кто-то из этого тонкими линиями соберёт историю о двуликих людях, неразрывно сшитых из лоскутов и по памяти ряженных в женихов, незавещенное тепло скатывается в обреченные шарики слов как снежки, полны нежности, после завтрака послезавтра идёт помин, о котором просил другой, чуть привстав с колен. Небо падает к нам тишиной своей в каждой капле жидкостей, и ослаблено тянет книзу от тяжести и шероховатостей всех мастей.
Знаешь, сколько здесь слов «знаешь» пропущено, отпущено мной теперешней.
Кто-то из этого тонкого линий расплавленных череду постелит и выбьется из опутавших сил к выси той, что всегда блестит расплавленным медяком над головой растоптанного коня, пёстрая и осенняя нагота наваливается, наливается и бежит через край по краю родного края, затекая в расщелины прошлых мыслей чужих идей, никогда не переполняя.
Небо помнится, дорогая, я люблю тебя, ближе, тише. Тссс!