О маржиналистах, цитаты из книги «Математика с дурацкими рисунками» Бена Орлина
Экономический этюд
для всех, кто млад и стар:
два коммерсанта продают
немарочный товар.
Вопрос моржа:
а где маржа
и где поймать навар?
Экономисты-классики решали обширные, амбициозный вопросы о природе рынков и общества. Маржиналисты сосредоточили свое внимание на индивидуумах, принимающих мелкие решения по поводу маржи. Вальрас стремился объединить оба уровня анализа, построить широкое видение всей экономики на основе крохотных математических шагов.
Один экономист доклассической эпохи провёл аналогию с механикой:
Плодородие почвы напоминает пружину, которая сжимается под воздействием дополнительного веса… Достигнув определённой величины… вес, который раньше нажимал пружины на 3-4 сантиметра, теперь едва ли сожмёт её на толщину волоса.
Маржиналисты совершили прорыв, перенеся это утверждение сельского хозяйства на психологию человека.
Ведущий маржиналист Уильям Стэнли Джевонс писал:
Функция полезности своя для каждой вещи и для каждого индивидума. Вы существенно быстрее пресыщаетесь сухим хлебом, чем вином, одеждой, изящной мебелью, произведениями искусства или, наконец, деньгами. И у каждого человека свои вкусы и потребности; удовлетворяя их, он почти ненасытен.
Этот пассаж не только говорит многое об Уильяме Стэнли Джевонсе, но и демонстрирует новую теорию экономического спроса. Люди принимают решения на основе придельной полезности.
Вообразите блистательную экономику всего с двумя видами товаров: маффины и кофе. Каким образом я должен распределить свои расходы? Каждый раз я задаю один и тот же вопрос: что принесёт мне больше радости - если я пополню ещё на один доллар маффиный или кофейный бюджет? Даже безмозглый любитель маффинов наподобие меня после 10 пирожных подряд наконец предпочтёт заказать первую чашку кофе, и даже подсевшей на кофе экономист после десятой чашки наконец захочет купить маффин.
Озарение Вальраса ознаменовало новое, более психологичное основание экономики. Джевонс полагал, что подлинная экономическая теория может быть достигнута только возвращением к великим истокам человеческой деятельности - ощущениям удовольствия и боли. Впервые учёные осознали, что экономика подразумевает не только зримый гроссбух с перечнем сделок, но и незримую психологию предпочтений и желаний.
[Вот не обалдеть ли нам прям тут?]
...
В школе я узнал о зеркальной экономической симметрии между потреблением и производством. Потребители покупают товары, чтобы извлечь максимально возможную пользу. Производители покупают ресурсы, чтобы получить максимально возможную прибыль. Каждый из них продолжает покупать, пока предельная полезность очередной единицы товара не перестанет оправдывает затраты. За эту аккуратную параллельную структуру мы можем поблагодарить маржиналистов.
Джон Стюарт Милль, Последний великий экономист-классик, уже указывал на этот путь. «Правильная математическая аналогия - это уравнение, - писал он. - Спрос и предложение будут уравнены.» « Конкуренция выравнивает цены», - лаконично сформулировал Милль. Каким бы убедительным не был анализ Милля, Маржиналисты отвергли его из-за недостаточной математичности. «Если экономика в принципе обязана быть настоящей наукой, - писал Джевонс, - она должна не ограничивать аналогии, а строить суждения на основе настоящих уравнений».
[Что может быть свободнее чем рассуждения об уравнениях?]
Маржинальная революция приблизила экономику к науке в одном отношении: сделала её менее доступный. Адам Смит и классицисты обращались к широкой аудитории. Вальрас обращался к математически подкованным специалистам. В значительной степени его подход победил: в аспирантуру экономики сегодня предпочитают набирать скорее студентов с академической степенью в области математики и поверхностными знаниями в области экономики, чем студентов с экономическим образованием, но слабы математической подготовкой.
Маржинальная революция может заявить свои права на ещё одно научное достояние экономики: обновлённый эмпиризм (14). Современные исследователи сходится во мнении, что экономические идеи не могут просто апеллировать к интуиции или логике; они должны соответствовать реальным наблюдениям.
[Главное - внести в «изучаемую» систему нерациональную психологию пожирателей маффинов и кофеманов, и убрать подальше политику и право.]
Естественно, экономика ещё далека от уровня физики. Системы, созданные человеком (например, рынки), не подчиняются строгим математическим законам. В лучшем случае они напоминают такие феномены завихренной сложности, как погода или жидкостная турбулентность - именно те системы, которые математика ещё только пытается постичь.
По мере того как маржинализм вытеснял конкурирующие системы мышления, он привнёс ещё одно изменение: экономика, как и её собратья в области естественных наук, стала антиисторической (15). До появления маржинализма идеи расцветали и увядали, циркулируя на протяжении десятилетий. Вы читали мыслителей прошлого, чтобы впитать их целостное видение экономики, усвоить их мировоззрение через их язык. В наши дни экономисты в значительной степени согласны по поводу основопологающих вещей и не хотят читать оригинальные архаичные формулировки тех или иных идей. Будьте добры, дайте им современную оптимизированную версию. Маржиналисты помогли экономистам перестать так сильно печься об исторических мыслителях, включая, по иронии судьбы, самих маржиналистов.
14) Джевонс воплотил эту схему. Он предсказал что Британия скоро изчерпает свои запасы угля, и утверждал, что взлёты и падения бизнес-цикла происходит из-за перепадов температуры, вызванных появлением пятен на солнце. Окей, он ошибался по обоим пунктам, но мы знаем об этом именно благодаря введённым им методам.
Вайльрас, напротив, был немного антиэмпириком. Его точка зрения заключалась в том, что вы должны, во-первых, отфильтровать хаотичные детали реальности, чтобы прийти к чистым количественным концепциям. Во-вторых, вы должны оперировать этими математическими абстракциями и рассуждать о них. В-третьих, можно сказать с опозданием, вы вспоминаете о практических применениях. «Мы не должны возвращаться к реальности, - писал Вальрас, - пока не построим научную теорию». По мнению Вальраса, «наука» очень далека от действительности. Если сейчас вы встретите экономиста, который до сих пор так думает, просто действуйте по следующему алгоритму: вскиньте руки; начните рычать; если экономист продолжит наступление, надерите ему уши. Помните: эти экономисты боятся нас настолько же, насколько мы боимся их.
[Комментарии излишни]
15) Сандмо А. Экономика: история идей. М.: Издательство Института Гайдара, 2019.
для всех, кто млад и стар:
два коммерсанта продают
немарочный товар.
Вопрос моржа:
а где маржа
и где поймать навар?
Экономисты-классики решали обширные, амбициозный вопросы о природе рынков и общества. Маржиналисты сосредоточили свое внимание на индивидуумах, принимающих мелкие решения по поводу маржи. Вальрас стремился объединить оба уровня анализа, построить широкое видение всей экономики на основе крохотных математических шагов.
Один экономист доклассической эпохи провёл аналогию с механикой:
Плодородие почвы напоминает пружину, которая сжимается под воздействием дополнительного веса… Достигнув определённой величины… вес, который раньше нажимал пружины на 3-4 сантиметра, теперь едва ли сожмёт её на толщину волоса.
Маржиналисты совершили прорыв, перенеся это утверждение сельского хозяйства на психологию человека.
Ведущий маржиналист Уильям Стэнли Джевонс писал:
Функция полезности своя для каждой вещи и для каждого индивидума. Вы существенно быстрее пресыщаетесь сухим хлебом, чем вином, одеждой, изящной мебелью, произведениями искусства или, наконец, деньгами. И у каждого человека свои вкусы и потребности; удовлетворяя их, он почти ненасытен.
Этот пассаж не только говорит многое об Уильяме Стэнли Джевонсе, но и демонстрирует новую теорию экономического спроса. Люди принимают решения на основе придельной полезности.
Вообразите блистательную экономику всего с двумя видами товаров: маффины и кофе. Каким образом я должен распределить свои расходы? Каждый раз я задаю один и тот же вопрос: что принесёт мне больше радости - если я пополню ещё на один доллар маффиный или кофейный бюджет? Даже безмозглый любитель маффинов наподобие меня после 10 пирожных подряд наконец предпочтёт заказать первую чашку кофе, и даже подсевшей на кофе экономист после десятой чашки наконец захочет купить маффин.
Озарение Вальраса ознаменовало новое, более психологичное основание экономики. Джевонс полагал, что подлинная экономическая теория может быть достигнута только возвращением к великим истокам человеческой деятельности - ощущениям удовольствия и боли. Впервые учёные осознали, что экономика подразумевает не только зримый гроссбух с перечнем сделок, но и незримую психологию предпочтений и желаний.
[Вот не обалдеть ли нам прям тут?]
...
В школе я узнал о зеркальной экономической симметрии между потреблением и производством. Потребители покупают товары, чтобы извлечь максимально возможную пользу. Производители покупают ресурсы, чтобы получить максимально возможную прибыль. Каждый из них продолжает покупать, пока предельная полезность очередной единицы товара не перестанет оправдывает затраты. За эту аккуратную параллельную структуру мы можем поблагодарить маржиналистов.
Джон Стюарт Милль, Последний великий экономист-классик, уже указывал на этот путь. «Правильная математическая аналогия - это уравнение, - писал он. - Спрос и предложение будут уравнены.» « Конкуренция выравнивает цены», - лаконично сформулировал Милль. Каким бы убедительным не был анализ Милля, Маржиналисты отвергли его из-за недостаточной математичности. «Если экономика в принципе обязана быть настоящей наукой, - писал Джевонс, - она должна не ограничивать аналогии, а строить суждения на основе настоящих уравнений».
[Что может быть свободнее чем рассуждения об уравнениях?]
Маржинальная революция приблизила экономику к науке в одном отношении: сделала её менее доступный. Адам Смит и классицисты обращались к широкой аудитории. Вальрас обращался к математически подкованным специалистам. В значительной степени его подход победил: в аспирантуру экономики сегодня предпочитают набирать скорее студентов с академической степенью в области математики и поверхностными знаниями в области экономики, чем студентов с экономическим образованием, но слабы математической подготовкой.
Маржинальная революция может заявить свои права на ещё одно научное достояние экономики: обновлённый эмпиризм (14). Современные исследователи сходится во мнении, что экономические идеи не могут просто апеллировать к интуиции или логике; они должны соответствовать реальным наблюдениям.
[Главное - внести в «изучаемую» систему нерациональную психологию пожирателей маффинов и кофеманов, и убрать подальше политику и право.]
Естественно, экономика ещё далека от уровня физики. Системы, созданные человеком (например, рынки), не подчиняются строгим математическим законам. В лучшем случае они напоминают такие феномены завихренной сложности, как погода или жидкостная турбулентность - именно те системы, которые математика ещё только пытается постичь.
По мере того как маржинализм вытеснял конкурирующие системы мышления, он привнёс ещё одно изменение: экономика, как и её собратья в области естественных наук, стала антиисторической (15). До появления маржинализма идеи расцветали и увядали, циркулируя на протяжении десятилетий. Вы читали мыслителей прошлого, чтобы впитать их целостное видение экономики, усвоить их мировоззрение через их язык. В наши дни экономисты в значительной степени согласны по поводу основопологающих вещей и не хотят читать оригинальные архаичные формулировки тех или иных идей. Будьте добры, дайте им современную оптимизированную версию. Маржиналисты помогли экономистам перестать так сильно печься об исторических мыслителях, включая, по иронии судьбы, самих маржиналистов.
14) Джевонс воплотил эту схему. Он предсказал что Британия скоро изчерпает свои запасы угля, и утверждал, что взлёты и падения бизнес-цикла происходит из-за перепадов температуры, вызванных появлением пятен на солнце. Окей, он ошибался по обоим пунктам, но мы знаем об этом именно благодаря введённым им методам.
Вайльрас, напротив, был немного антиэмпириком. Его точка зрения заключалась в том, что вы должны, во-первых, отфильтровать хаотичные детали реальности, чтобы прийти к чистым количественным концепциям. Во-вторых, вы должны оперировать этими математическими абстракциями и рассуждать о них. В-третьих, можно сказать с опозданием, вы вспоминаете о практических применениях. «Мы не должны возвращаться к реальности, - писал Вальрас, - пока не построим научную теорию». По мнению Вальраса, «наука» очень далека от действительности. Если сейчас вы встретите экономиста, который до сих пор так думает, просто действуйте по следующему алгоритму: вскиньте руки; начните рычать; если экономист продолжит наступление, надерите ему уши. Помните: эти экономисты боятся нас настолько же, насколько мы боимся их.
[Комментарии излишни]
15) Сандмо А. Экономика: история идей. М.: Издательство Института Гайдара, 2019.