Повесть о девочке, в семнадцать лет ушедшей к звёздам… 2
Картина вторая
Горница в избе бабушки Зины, 26 июня 1941 года. За столом сидит бабушка, Ефросинья Ивановна, в углу, сжавшись в комок, притаилась младшая сестра Зины, Галя. Зина нервно ходит от стола к окну и обратно.
Бабушка: - Зиночка, вам надо ехать. Мамка с папкой, небось, все глаза проглядели, вас ожидаючи… Да и опасно здесь у нас становится….
Зина: - Бабушка, ну как мы поедем? Галке всего семь, как я с ней? Война кругом!
Бабушка, кивая: - Вот-вот. Война. Ты все к сельсовету бегаешь, сводки слушаешь. Что они там сегодня говорили?
Зина: - Бои на минском направлении с просочившимися немецкими танками…. Бои на луцком и черновицком направлениях. На Пруте ещё… Мы бомбим Румынию - Бухарест, Плоешти… В Балтийском море мы потопили две их подводные лодки.
Бабушка, тяжело вздыхая: - Маленькая моя девочка…. Ты знаешь, что бабы сегодня в сельпо баяли? Немцы уже в Молодечно, Радошковичах…. Сегодня утром Лизка из сельсовета в Ушачи звонила, в контору заготскота, а ей в ответ по-немецки чешут!
Зина, растерянно: - Не может быть….
Бабушка, разведя руками: - За что купила… Ты вот что, внучка. Семен, брат Мартына, твой дядя, с семьёй посадочный талон на эвакуацию получил, завтра утром они будут на станции в эшелон грузится. Так вот что - собирайся-ка ты с ними, внучка! И Галку с собой бери, до Ленинграда доберетесь, чай, не одни…
Зина: - Они с Лёней и Колей едут?
Бабушка кивнула: - Да, вчетвером. Я и говорю, гуртом вам будет легче до Ленинграда добраться. Я - старуха, если что - и помочь вам ничем не смогу. А там всё ж твои мама с папой… Пока балет свой забудь, не до того…. Мамке будешь помогать, Галку растить-воспитывать… Супостат до Ленинграда, чай, вовек не доберется, а там, глядишь, и поменяется ситуация….
Зина, не слушая бабушку: - Ты говоришь - в Ушачах? Немцы в Ушачах?
Бабушка: - Так бабы бают.
Зина: - Нет. Не может этого быть. Не может же Совинформбюро врать?
Бабушка: - Ну зачем сразу врать? Может, конница какая проникла, дозор…. В польскую войну, я помню, к нам разъезд уланский пожаловал, в июле, кажись… Всемером, конно и оружно, с ружьями, саблями, пиками, страшные все, рогатые, как черти - шапки у них такие были, конфедератки назывались…. Понюхали, чем тут пахнет, на станции пакгауз переворошили, какие-то тюки на коней погрузили - и были таковы. А фронт тогда под Минском стоял… Может, и сейчас так. - Помолчав, добавила: - Но всё равно ехать вам надо. Я хлеба вам в дорогу напеку, сала пару фунтов заверну в тряпицу, яиц сварю десятка два, ещё чего упакую - с голоду не пропадёте!
Зина: - Спасибо, бабушка!
В это время в дверь постучали. На пороге появился дядя Зины, Семён.
Зина: - Дядя Сёма, здравствуйте!
Семён, снимая кепку: - Здравствуйте, мама, и тебе привет, Зинуля. Галчонок, привет! - помахал рукой притаившейся в углу младшей сестре. - Как вы тут?
Бабушка: - Сеня, сынок, с нами-то всё хорошо, что ты нам скажешь? Среди людей что говорят?
Семён, вздыхая: - Неважные дела наши, вот что говорят. Полоцкий укрепрайон, что мы десять лет назад построили, а в прошлом году списали вчистую - срочно расконсервировали и восстанавливают, думают успеть до прихода немцев. Успеют ли? Вопрос, однако….
Зина: - Немцы у Полоцка?
Семён: - Пока нет. Но под Минском ситуация скверная…
Зина: - Под Минском? Да как так-то? Граница в позапрошлом году к Гродно и Бресту передвинулась, Литва стала советской! Как же немцы за четыре дня до Минска смогли дойти?
Семён, разводя руками: - Да вот так и дошли…. Чёрт их знает, как! Может, воздушными десантами, может, ещё как… Но это факт. Сегодня мне об этом майор из инженерного управления округа рассказал. Да и… Новая моя работа тоже такая… В общем, ничего хорошего. Меня направляют в Лугу, как техника-строителя, специалиста по фортификационным работам. Я ж, как ты знаешь, невоеннообязанный, нога у меня плохо фурычит после… ну ты в курсе. - И с этими словами дядя Семён показал рукой на свою ногу.
Бабушка: - Вот-вот, и я об этом, Ты уезжаешь в Ленинград, к Мартыну. Так?
Семён: - Так. Если доберёмся - своих к нему определю квартировать. Ну а сам - в распоряжение Управления строительства Ленинградского военного округа….
Бабушка: - Возьмешь с собой Зину и Галку. Им тут оставаться опасно. Если даже ваш этот Полоцкий район немцев и остановит - всё одно, тут будет горячо.
Семён вздохнул: - Взять-то я их, конечно, возьму, хоть талон у меня на четыре места, ну да это не важно…. А вот с посадкой…
Зина: - А что с посадкой?
Семён: - Понимаешь, в чём дело… С Западной Белоруссии в первый же день войны хлынула волна беженцев - в основном евреев, там их перед войной было очень много. Целые местечки еврейские… Кому-то удалось добраться до Полоцка, Горян, Сувалково, Боровухи - до железнодорожных станций. А вот дальше… Эвакуация организована из рук вон плохо, ни локомотивов, ни вагонов нет. Сегодня на Витебск через Оболь прошло три эшелона - люди в вагонах стояли плечом к плечу, сам видел… Мы попробуем, конечно, загрузится завтра, но… В общем, сама понимаешь.
Зина: - То есть мы можем не попасть на наши места?
Семён: - Можем.
В горнице повисло молчание. Пауза в полторы минуты.
Зина: - Дядя Сёма, а где Красная армия? Сколько перед войной говорили: «могучим ударом, на чужой земле», «ни пяди своей земли не отдадим» … А немцы на пятый день войны под Минском уже… Как же так? Ведь у нас - могучая армия…. Где она?
Семён, насупившись: - Хотел бы и я это знать…Вчера в Витебске запасные в вагоны грузились - на Смоленск; тыщи! Весь вокзал и площадь перед ним забиты были приписными… Может, когда мобилизация закончится - мы немцам холку и намнём…. А пока - не понимаю, Зинуль…. Аэродром в Грудиново пустой, хоть шаром покати - снялись наши летуны и куда-то перебазировались, даже часовых на воротах нет. В доты Полоцкого УРа некого посадить - на двести дотов один батальон…. Хоть стреляй, хоть полохай…. Обещают вроде свежую дивизию дать - но то такое… Не знаю, Зинуля. Может, на более важные участки войска перебрасывают, наш военного значения не имеет… Одна железнодорожная ветка на Полоцк, леса да озёра, глухомань… - Заметив, что Зина пригорюнилась, спохватившись, говорит: - Ты не торопись в отчаяние-то впадать, война - дело обоюдное. Нынче немец банкует, придет когда-то и наш черёд. Не всё ему казаковать по нашим шляхам, когда-то и споткнётся….
Зина: - Хотелось бы побыстрей! - Помолчала, затем продолжила: - Вон, Славка-киномеханик всё над нами подсмеивается, да ещё гаденько так… Мол, ушла ваша непобедимая Красная Армия на Варшаву да на Берлин, как в песне пелось… Там и встречайте. Хихикает, выползок кулацкий…
Семён: - Война, Зин, она как рентген - людей насквозь просвечивает. И сразу видно, кто ты на самом деле есть…. Всё нутро наружу! Я тебе скажу, ныне у кого горе - а у кого и радость, только они её пока скрывают. Многим в наших краях Советская власть поперёк горла, есть и такие, кто немца ждёт, как любимых сродственников… Уже, небось, и караваи пекут, встречать, и рушники из сундуков достали…
Зина: - Так что ж, немцы и до нас могут дойти?
Семён, вздохнув: - Всяко может быть…. До тридцать девятого года считалось, что поляки, ежели война с ними зачнётся, могут нашу местность временно занять - ежели ударят южнее Полоцкого УРа, на Витебск. А немцы-то стократ сурьезней поляков…. Могут и до нас дойти.
Зина: - А до Витебска?
Семён: - Ну, это, положим, вряд ли….
Вдруг все в горнице замолкают и начинают прислушиваться. Сверху нарастает гул авиационных моторов множества самолётов
Зина, полушёпотом: - С запада….
Семён, так же негромко: - Немцы….
Бабушка: - Господи, прости и помилуй! Неужто по наши души?
Семён: - На станции эшелон стоит воинский, ту свежую дивизию, о какой я говорил, к нам в Полоцкий УР перебрасывают - как бы не по их…
Гул самолётов перерастает в визг пикировщиков, раздаются глухие взрывы. Одновременно слышны очереди зенитных пулеметов и орудийные выстрелы
Семён: - По их… Ну хоть зенитки успели развернуть.
Минуту все, находящиеся в доме, вслушиваются в звуки авиационного налёта, и настороженно молчат. Когда всё стихает - в дверь раздаётся стук.
Бабушка: - Кого там чёрт принёс, в страсть-то эдакую?
Голос из-за двери: - Это я, бабушка, Лёня! Папа у вас?
Бабушка: - Входи, Лёнчик, чего заробел-то?
В горницу входит младший сын Семёна.
Лёнька: - Батя, мамка кличет, станцию немцы разбомбили!
Семён: - А ты откуда знаешь? От нас до станции, почитай, пять вёрст!
Лёнька: - Так мы с Колькой с огорода смотрели, как немец летел… Самолётов - жуть, сколько! И вдруг они падать начали, по очереди, на станцию - мы даже сначала подумали, что наши их сбили. Наши густо из пулемётов по ним садили…. Да потом ясно стало - это они бомбят так….
Семён, кивнув: - Пикируют. Это у немцев такая манера бомбить - с пикирования. И что? - обратился он к сыну.
Лёня, вздохнув: - Бомб накидали - страсть, даже от нас было видно, как земля вверх летит, вперемешку с досками да листами шифера с крыши… Жуть! Ну и заполыхало всё тотчас. Я, как во двор входить, поглядел - горит станция…. Пламя здоровенное, аж до неба! Но эшелон вроде целый, когда я к вам бежал - видел, как он со станции выползает… К маме тётя Даша аккурат перед этим заходила, баяла, что немцы на Полоцк десант выбросили, мосты через Двину захватить…. Мамка тебя срочно кличет!
Семён, кивнув: - Беги до хаты, скажи мамке, сейчас буду.
Лёнька, схватив из вазочки на столе горсть ирисок - убегает.
Семён: - Значицца, так, мама. Похоже, никуда мы не едем - раз на станции пожар, то, стало быть, немцы разбомбили бензохранилище, а оно аккурат меж путями располагалось. Да и…. В общем, сейчас на месте сидеть безопасней. Я сейчас домой, разберусь со своими - и двинусь в Полоцк, той новой дивизии, что прибывает, надо помочь в дотах укрепится, а я ж их строил, кому, как не мне, это делать…. А вы сидите дома, друг за дружку держитесь. Немца мы через Двину не пропустим, вы это знайте твёрдо. Десанты эти - сплетни бабские да слухи, да даже если и не сплетни - десантом мосты не захватить, то пустое… Как всё устаканится - я вернусь, и мы дальше решим, что делать, и как Зинку с Галкой в Ленинград отправить. А пока - сидеть тихо, как мышь под веником!
Зина: - Нет, дядя Сеня, не будем мы мышами! Станцию немец разбомбил, и наверняка пострадавшие есть… Я сейчас с девчонками на станцию - там сейчас нужна помощь! Там ведь и раненые, и эвакуированные… Наши советские люди! Как мы их можем бросить?
Семён, махнув рукой: - Бегите. Да сначала коменданту станции доложитесь, он скажет, что вам делать. И ещё. Только с пустыми руками чего бечь-то? Соберите живенько, что под рукой - бинты, лекарства, зелёнку, йод, да пожевать чего - хочь хлеба да молока…. Если уж помогать - то не одним добрым словом! Мать, собери Зинке сумку!
Бабушка, кивнув: - Соберу, Сеня. Ты иди по своим делам, Нюрку успокой, да в Полоцк сбирайся. - И, обращаясь к Зине: - Вот что, Зина. Ежели там, на станции, будут какие бесприютные бедолаги - приглашай к нам, у меня хата пустая… Накормить-напоить найдём чем, крыша над головой - всяко лучше, чем под открытым небом спать…
Зина: - Спасибо, бабушка!
Семён уходит. Зина с бабушкой собирают сумку. В дверь стучат, и на пороге появляются давешние Тоня и Нина, и с ними девушка постарше, лет восемнадцати.
Тоня: - Здравствуйте, Вера Гавриловна! Мы за Зиной!
Бабушка: - Присядьте на минутку, я сейчас соберу ей с собой того-сего. Вы-то, чай, с пустыми руками?
Нина: - Нет, у нас в машине всё есть. Леспромхозовская полуторка на станцию идёт, Фруза вон, - и она кивнула на незнакомую девушку: - дружину собрала, ещё Сашка с Игнатьевичем, и кладовщик Борька с нами. У нас с собой целая аптека, так что шибко не тревожьтесь, киньте, что есть, да мы поедем. Станция-то горит….
Зина, хватая из рук бабушки сумку: - Всё, бабуля, мы поехали, скоро не ждите! И на всякий случай приготовь койки для беженцев - мало ли….
Бабушка, перекрестив девушек: - Дай Боже в час добрый, спаси и помилуй вас Господь! В пекло хоть не лезьте, стрекозы!
Девчонки убегают.
Картина третья
17 июля 1941 года. Околица деревни Зуи близ станции Оболь. На скамейке Нина, Тоня и Фруза.
Тоня, тяжело глядя в сторону: - Сегодня утром Стёпка Колчин, сосед наш, сказал, что немцы уже в Смоленске… Он радиолюбитель, приёмник сдать не успел, и в школе лучше всех немецкий учил… Говорит, в эфире такая свистопляска - хоть святых выноси, немцы мало что из штанов не выпрыгивают от радости…
Нина, хмуро: - Тётка Зинчиха говорит - наши Полоцк оставили вчера. На рассвете открыли все склады, велели жителям разбирать продукты и одёжу, сапоги, ткани всякие, ситцы, габардины - чтоб немцам не досталось…. Да только не успели полочане ничего толком разобрать - немецкие мотоциклисты в город въехали. Наши к Невелю ушли…. - Тяжко вздохнула.
Фруза, с горечью: - Хоть ушли. Всё лучше, чем в плен. Вчера на Полоцк прогнали колонну - тыщи полторы наших, а немцев - всего три мотоцикла. Стыдобища….
Повисло тяжелое молчание протяженностью не менее полминуты. Затем появляется Зина.
Зина: - Привет, девчата! - Фруза собирается ей что-то сказать, она обрывает: - Всё знаю. Только что была в сельсовете. Елизавета Николаевна просила всех к трем собраться, Григорий Павлович с председателем колхоза сейчас решают, что дальше делать. Как она сказала - «в свете сложившихся обстоятельств» …
Тоня, разводя руками: - Да что уж тут решать, всё уж решено! Обстоятельства такие, что немцы в Смоленске!
Нина: - Зин, а что тётя Лиза говорила? Зачем собирают?
Зина: - Сейчас решают, что с урожаем делать и запасами колхозными. Оставлять всё, как есть, нельзя. Из района какая-то директива пришла - ещё до того, как немцы Витебск заняли - вроде как велели всё колхозникам раздать или Красной армии, а что не получится раздать - сжечь, чтоб немцам не досталось…
Фруза: - Верно. Надо срочно решать. У нас в бригаде, в Ушалах, на колхозном стане в амбарах, почитай, тысяча пудов прошлогодней ржи хранится, ячменя целый овин, да скот колхозный на ферме - одних коров под сто голов, да овец полтысячи… Ведь всё немцам достанется!
Тоня, махнув рукой: - Снявши голову, по волосам не плачут… Им вся Белоруссия досталась, чего уж тут про коров с овечками да по ржи с ячменём плакать-убиваться…. Немец Смоленск взял!
Фруза: - Не дури, Тонька! И хватит уже самоедством заниматься! Зина, скажи!
Зина: - Да, Тонь, ситуация нынче страшная, тут ни убавить, ни прибавить… Красная армия ушла далеко за Двину, на Невель, на Великие Луки, вон, за Смоленск бои идут… Всё верно. Горько это всё осознавать, что и говорить. Горько и обидно… Но руки нам нельзя опускать. Дядя мой хоть и не годный к службе - в Полоцке в истребительный отряд вступил, с немцами у Фариново насмерть дрался, контужен был в бою - еле до дому добрался, сейчас ковыляет с трудом - а всё одно, твердит, что как оклемается - на восток будет пробиваться, к нашим… А мы что ж? Убиваться, сидя по своим хатам, или, того хуже, немца ждать, как вон Славка-киномеханик? Второй день в парадном пиджаке по селу ходит, улыбается… Да, наши отступили. Да, немцы оказались сильней - хоть нам это и тяжко осознавать…. Но сидеть без дела мы не имеем права! Если скажет Григорий Павлович муку да зерно по хатам разнести - разнесем! Скажут коров да овец колхозных по дворам разогнать - разгоним! Нельзя нам оставлять запасы колхозные немцам в полной сохранности… Завтра они наших овец на мясо пустят, этим мясом своих танкистов накормят - и на восток двинутся, к Москве! Ты этого, что ли, хочешь?
Тоня, замахав руками: - Что ты, Зинуль! Окстись!
Нина: - Если бы только Славка… Я вчера вечером мимо Бубновых хаты проходила - так там пир горой! И сам Бубнов-старший, и сыновья его, Федька да Андрей, и старик Дормидонт с дальних выселок, и какие-то неизвестные двое, в шевиотовых пиджаках… Празднуют. Я послушала, всего пару минут - такого наслушалась…. Хоть иди руки вымой! Гадко так… И по адресу товарища Сталина, и про колхозы, и вообще про Советскую власть…. Что землю немцы обратно старым хозяевам раздадут - ты, Зин, не в курсе, а до коллективизации Бубновы мало что не триста гектаров имели, почитай, вся запашка помещиков Селивановых им досталась… Их десять лет назад под Петрозаводск выслали, а в позапрошлом они вернулись - по новой Конституции… Так они вчера дюже радовались! Говорили, что кончилась Советская власть… Что немцы уже под Псковом… Что Литовский корпус к немцам в полном составе перешёл… - помолчала и добавила с горечью: - Так что не один Славик немцев ждёт-не дождётся, есть у них тут заединщики и кроме него… Вон, бабка Скрипалиха по селу давеча бегала, за руки всех хватала, расспрашивала, что будет, когда немец придёт, распустят колхозы али как? Про мельницу свою всё никак забыть не может, что у неё в коллективизацию обобществили… Радуется, небось, что колхоз крупорушку новую купил и запустил, думает, что снова со всех драть будет мешок муки с пяти мешков зерна, как до революции её папаня драл, мне мамка рассказывала…
Зина: - Закон физики. При всяком возмущении прежде всего всплывает грязная пена…. Да мы на эту пену равняться не должны, они немцев ждут, чтобы сапоги им лизать - ну а нам надлежит так колхозные амбары подготовить, чтобы этот немец оно с досады только плюнул - своим лакеям на головы…
Фруза: - Забыли, девчата, что товарищ Сталин третьего июля говорил? Не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра бензина. Все ценное имущество - цветные металлы, хлеб и горючее, которое нельзя вывести - надо уничтожить!
Тоня: - Как вывезти? Железную дорогу немец начисто разбомбил, на станции - одно крошево вместо рельс и шпал….
Зина: - Значит, раздать колхозникам всё, что можно, а что будет не раздать - ту же льнотресту - сжечь! Всё, девчата, хватит митинговать, пошли к сельсовету, сейчас каждый человек на счету…
Нина: - Погодите. Слышите, собаки лают?
Девушки прислушиваются. С востока, действительно, едва слышно, но с каждой секундой всё явственнее, начинает доносится лай множества собак.
Фруза: - Откуда там столько собак? Домашние в стаю сбились?
Зина, срывающимся голосом: - Это не домашние…
Здесь надо пустить фоном трехминутную нарезку хроники документальных съёмок немецких операторов, например, вот эту: https://www.youtube.com/watch?v=ituKHOw1Gow с 6.48 до 8.39, или вот эту: https://www.youtube.com/watch?v=nQ9Uls14AUU С 0.48 ДО 2.00, ну и тому подобное - на которых колонны советских военнопленных.. Девчата должны молча сидеть и смотреть на это. Когда хроника закончится - нужна пауза секунд на сорок. А потом - две фразы:
Тоня, пересохшими губами: - Всё. Кончилась Красная армия….
Зина: - Нет! Не кончилась! Теперь мы - Красная армия!
Горница в избе бабушки Зины, 26 июня 1941 года. За столом сидит бабушка, Ефросинья Ивановна, в углу, сжавшись в комок, притаилась младшая сестра Зины, Галя. Зина нервно ходит от стола к окну и обратно.
Бабушка: - Зиночка, вам надо ехать. Мамка с папкой, небось, все глаза проглядели, вас ожидаючи… Да и опасно здесь у нас становится….
Зина: - Бабушка, ну как мы поедем? Галке всего семь, как я с ней? Война кругом!
Бабушка, кивая: - Вот-вот. Война. Ты все к сельсовету бегаешь, сводки слушаешь. Что они там сегодня говорили?
Зина: - Бои на минском направлении с просочившимися немецкими танками…. Бои на луцком и черновицком направлениях. На Пруте ещё… Мы бомбим Румынию - Бухарест, Плоешти… В Балтийском море мы потопили две их подводные лодки.
Бабушка, тяжело вздыхая: - Маленькая моя девочка…. Ты знаешь, что бабы сегодня в сельпо баяли? Немцы уже в Молодечно, Радошковичах…. Сегодня утром Лизка из сельсовета в Ушачи звонила, в контору заготскота, а ей в ответ по-немецки чешут!
Зина, растерянно: - Не может быть….
Бабушка, разведя руками: - За что купила… Ты вот что, внучка. Семен, брат Мартына, твой дядя, с семьёй посадочный талон на эвакуацию получил, завтра утром они будут на станции в эшелон грузится. Так вот что - собирайся-ка ты с ними, внучка! И Галку с собой бери, до Ленинграда доберетесь, чай, не одни…
Зина: - Они с Лёней и Колей едут?
Бабушка кивнула: - Да, вчетвером. Я и говорю, гуртом вам будет легче до Ленинграда добраться. Я - старуха, если что - и помочь вам ничем не смогу. А там всё ж твои мама с папой… Пока балет свой забудь, не до того…. Мамке будешь помогать, Галку растить-воспитывать… Супостат до Ленинграда, чай, вовек не доберется, а там, глядишь, и поменяется ситуация….
Зина, не слушая бабушку: - Ты говоришь - в Ушачах? Немцы в Ушачах?
Бабушка: - Так бабы бают.
Зина: - Нет. Не может этого быть. Не может же Совинформбюро врать?
Бабушка: - Ну зачем сразу врать? Может, конница какая проникла, дозор…. В польскую войну, я помню, к нам разъезд уланский пожаловал, в июле, кажись… Всемером, конно и оружно, с ружьями, саблями, пиками, страшные все, рогатые, как черти - шапки у них такие были, конфедератки назывались…. Понюхали, чем тут пахнет, на станции пакгауз переворошили, какие-то тюки на коней погрузили - и были таковы. А фронт тогда под Минском стоял… Может, и сейчас так. - Помолчав, добавила: - Но всё равно ехать вам надо. Я хлеба вам в дорогу напеку, сала пару фунтов заверну в тряпицу, яиц сварю десятка два, ещё чего упакую - с голоду не пропадёте!
Зина: - Спасибо, бабушка!
В это время в дверь постучали. На пороге появился дядя Зины, Семён.
Зина: - Дядя Сёма, здравствуйте!
Семён, снимая кепку: - Здравствуйте, мама, и тебе привет, Зинуля. Галчонок, привет! - помахал рукой притаившейся в углу младшей сестре. - Как вы тут?
Бабушка: - Сеня, сынок, с нами-то всё хорошо, что ты нам скажешь? Среди людей что говорят?
Семён, вздыхая: - Неважные дела наши, вот что говорят. Полоцкий укрепрайон, что мы десять лет назад построили, а в прошлом году списали вчистую - срочно расконсервировали и восстанавливают, думают успеть до прихода немцев. Успеют ли? Вопрос, однако….
Зина: - Немцы у Полоцка?
Семён: - Пока нет. Но под Минском ситуация скверная…
Зина: - Под Минском? Да как так-то? Граница в позапрошлом году к Гродно и Бресту передвинулась, Литва стала советской! Как же немцы за четыре дня до Минска смогли дойти?
Семён, разводя руками: - Да вот так и дошли…. Чёрт их знает, как! Может, воздушными десантами, может, ещё как… Но это факт. Сегодня мне об этом майор из инженерного управления округа рассказал. Да и… Новая моя работа тоже такая… В общем, ничего хорошего. Меня направляют в Лугу, как техника-строителя, специалиста по фортификационным работам. Я ж, как ты знаешь, невоеннообязанный, нога у меня плохо фурычит после… ну ты в курсе. - И с этими словами дядя Семён показал рукой на свою ногу.
Бабушка: - Вот-вот, и я об этом, Ты уезжаешь в Ленинград, к Мартыну. Так?
Семён: - Так. Если доберёмся - своих к нему определю квартировать. Ну а сам - в распоряжение Управления строительства Ленинградского военного округа….
Бабушка: - Возьмешь с собой Зину и Галку. Им тут оставаться опасно. Если даже ваш этот Полоцкий район немцев и остановит - всё одно, тут будет горячо.
Семён вздохнул: - Взять-то я их, конечно, возьму, хоть талон у меня на четыре места, ну да это не важно…. А вот с посадкой…
Зина: - А что с посадкой?
Семён: - Понимаешь, в чём дело… С Западной Белоруссии в первый же день войны хлынула волна беженцев - в основном евреев, там их перед войной было очень много. Целые местечки еврейские… Кому-то удалось добраться до Полоцка, Горян, Сувалково, Боровухи - до железнодорожных станций. А вот дальше… Эвакуация организована из рук вон плохо, ни локомотивов, ни вагонов нет. Сегодня на Витебск через Оболь прошло три эшелона - люди в вагонах стояли плечом к плечу, сам видел… Мы попробуем, конечно, загрузится завтра, но… В общем, сама понимаешь.
Зина: - То есть мы можем не попасть на наши места?
Семён: - Можем.
В горнице повисло молчание. Пауза в полторы минуты.
Зина: - Дядя Сёма, а где Красная армия? Сколько перед войной говорили: «могучим ударом, на чужой земле», «ни пяди своей земли не отдадим» … А немцы на пятый день войны под Минском уже… Как же так? Ведь у нас - могучая армия…. Где она?
Семён, насупившись: - Хотел бы и я это знать…Вчера в Витебске запасные в вагоны грузились - на Смоленск; тыщи! Весь вокзал и площадь перед ним забиты были приписными… Может, когда мобилизация закончится - мы немцам холку и намнём…. А пока - не понимаю, Зинуль…. Аэродром в Грудиново пустой, хоть шаром покати - снялись наши летуны и куда-то перебазировались, даже часовых на воротах нет. В доты Полоцкого УРа некого посадить - на двести дотов один батальон…. Хоть стреляй, хоть полохай…. Обещают вроде свежую дивизию дать - но то такое… Не знаю, Зинуля. Может, на более важные участки войска перебрасывают, наш военного значения не имеет… Одна железнодорожная ветка на Полоцк, леса да озёра, глухомань… - Заметив, что Зина пригорюнилась, спохватившись, говорит: - Ты не торопись в отчаяние-то впадать, война - дело обоюдное. Нынче немец банкует, придет когда-то и наш черёд. Не всё ему казаковать по нашим шляхам, когда-то и споткнётся….
Зина: - Хотелось бы побыстрей! - Помолчала, затем продолжила: - Вон, Славка-киномеханик всё над нами подсмеивается, да ещё гаденько так… Мол, ушла ваша непобедимая Красная Армия на Варшаву да на Берлин, как в песне пелось… Там и встречайте. Хихикает, выползок кулацкий…
Семён: - Война, Зин, она как рентген - людей насквозь просвечивает. И сразу видно, кто ты на самом деле есть…. Всё нутро наружу! Я тебе скажу, ныне у кого горе - а у кого и радость, только они её пока скрывают. Многим в наших краях Советская власть поперёк горла, есть и такие, кто немца ждёт, как любимых сродственников… Уже, небось, и караваи пекут, встречать, и рушники из сундуков достали…
Зина: - Так что ж, немцы и до нас могут дойти?
Семён, вздохнув: - Всяко может быть…. До тридцать девятого года считалось, что поляки, ежели война с ними зачнётся, могут нашу местность временно занять - ежели ударят южнее Полоцкого УРа, на Витебск. А немцы-то стократ сурьезней поляков…. Могут и до нас дойти.
Зина: - А до Витебска?
Семён: - Ну, это, положим, вряд ли….
Вдруг все в горнице замолкают и начинают прислушиваться. Сверху нарастает гул авиационных моторов множества самолётов
Зина, полушёпотом: - С запада….
Семён, так же негромко: - Немцы….
Бабушка: - Господи, прости и помилуй! Неужто по наши души?
Семён: - На станции эшелон стоит воинский, ту свежую дивизию, о какой я говорил, к нам в Полоцкий УР перебрасывают - как бы не по их…
Гул самолётов перерастает в визг пикировщиков, раздаются глухие взрывы. Одновременно слышны очереди зенитных пулеметов и орудийные выстрелы
Семён: - По их… Ну хоть зенитки успели развернуть.
Минуту все, находящиеся в доме, вслушиваются в звуки авиационного налёта, и настороженно молчат. Когда всё стихает - в дверь раздаётся стук.
Бабушка: - Кого там чёрт принёс, в страсть-то эдакую?
Голос из-за двери: - Это я, бабушка, Лёня! Папа у вас?
Бабушка: - Входи, Лёнчик, чего заробел-то?
В горницу входит младший сын Семёна.
Лёнька: - Батя, мамка кличет, станцию немцы разбомбили!
Семён: - А ты откуда знаешь? От нас до станции, почитай, пять вёрст!
Лёнька: - Так мы с Колькой с огорода смотрели, как немец летел… Самолётов - жуть, сколько! И вдруг они падать начали, по очереди, на станцию - мы даже сначала подумали, что наши их сбили. Наши густо из пулемётов по ним садили…. Да потом ясно стало - это они бомбят так….
Семён, кивнув: - Пикируют. Это у немцев такая манера бомбить - с пикирования. И что? - обратился он к сыну.
Лёня, вздохнув: - Бомб накидали - страсть, даже от нас было видно, как земля вверх летит, вперемешку с досками да листами шифера с крыши… Жуть! Ну и заполыхало всё тотчас. Я, как во двор входить, поглядел - горит станция…. Пламя здоровенное, аж до неба! Но эшелон вроде целый, когда я к вам бежал - видел, как он со станции выползает… К маме тётя Даша аккурат перед этим заходила, баяла, что немцы на Полоцк десант выбросили, мосты через Двину захватить…. Мамка тебя срочно кличет!
Семён, кивнув: - Беги до хаты, скажи мамке, сейчас буду.
Лёнька, схватив из вазочки на столе горсть ирисок - убегает.
Семён: - Значицца, так, мама. Похоже, никуда мы не едем - раз на станции пожар, то, стало быть, немцы разбомбили бензохранилище, а оно аккурат меж путями располагалось. Да и…. В общем, сейчас на месте сидеть безопасней. Я сейчас домой, разберусь со своими - и двинусь в Полоцк, той новой дивизии, что прибывает, надо помочь в дотах укрепится, а я ж их строил, кому, как не мне, это делать…. А вы сидите дома, друг за дружку держитесь. Немца мы через Двину не пропустим, вы это знайте твёрдо. Десанты эти - сплетни бабские да слухи, да даже если и не сплетни - десантом мосты не захватить, то пустое… Как всё устаканится - я вернусь, и мы дальше решим, что делать, и как Зинку с Галкой в Ленинград отправить. А пока - сидеть тихо, как мышь под веником!
Зина: - Нет, дядя Сеня, не будем мы мышами! Станцию немец разбомбил, и наверняка пострадавшие есть… Я сейчас с девчонками на станцию - там сейчас нужна помощь! Там ведь и раненые, и эвакуированные… Наши советские люди! Как мы их можем бросить?
Семён, махнув рукой: - Бегите. Да сначала коменданту станции доложитесь, он скажет, что вам делать. И ещё. Только с пустыми руками чего бечь-то? Соберите живенько, что под рукой - бинты, лекарства, зелёнку, йод, да пожевать чего - хочь хлеба да молока…. Если уж помогать - то не одним добрым словом! Мать, собери Зинке сумку!
Бабушка, кивнув: - Соберу, Сеня. Ты иди по своим делам, Нюрку успокой, да в Полоцк сбирайся. - И, обращаясь к Зине: - Вот что, Зина. Ежели там, на станции, будут какие бесприютные бедолаги - приглашай к нам, у меня хата пустая… Накормить-напоить найдём чем, крыша над головой - всяко лучше, чем под открытым небом спать…
Зина: - Спасибо, бабушка!
Семён уходит. Зина с бабушкой собирают сумку. В дверь стучат, и на пороге появляются давешние Тоня и Нина, и с ними девушка постарше, лет восемнадцати.
Тоня: - Здравствуйте, Вера Гавриловна! Мы за Зиной!
Бабушка: - Присядьте на минутку, я сейчас соберу ей с собой того-сего. Вы-то, чай, с пустыми руками?
Нина: - Нет, у нас в машине всё есть. Леспромхозовская полуторка на станцию идёт, Фруза вон, - и она кивнула на незнакомую девушку: - дружину собрала, ещё Сашка с Игнатьевичем, и кладовщик Борька с нами. У нас с собой целая аптека, так что шибко не тревожьтесь, киньте, что есть, да мы поедем. Станция-то горит….
Зина, хватая из рук бабушки сумку: - Всё, бабуля, мы поехали, скоро не ждите! И на всякий случай приготовь койки для беженцев - мало ли….
Бабушка, перекрестив девушек: - Дай Боже в час добрый, спаси и помилуй вас Господь! В пекло хоть не лезьте, стрекозы!
Девчонки убегают.
Картина третья
17 июля 1941 года. Околица деревни Зуи близ станции Оболь. На скамейке Нина, Тоня и Фруза.
Тоня, тяжело глядя в сторону: - Сегодня утром Стёпка Колчин, сосед наш, сказал, что немцы уже в Смоленске… Он радиолюбитель, приёмник сдать не успел, и в школе лучше всех немецкий учил… Говорит, в эфире такая свистопляска - хоть святых выноси, немцы мало что из штанов не выпрыгивают от радости…
Нина, хмуро: - Тётка Зинчиха говорит - наши Полоцк оставили вчера. На рассвете открыли все склады, велели жителям разбирать продукты и одёжу, сапоги, ткани всякие, ситцы, габардины - чтоб немцам не досталось…. Да только не успели полочане ничего толком разобрать - немецкие мотоциклисты в город въехали. Наши к Невелю ушли…. - Тяжко вздохнула.
Фруза, с горечью: - Хоть ушли. Всё лучше, чем в плен. Вчера на Полоцк прогнали колонну - тыщи полторы наших, а немцев - всего три мотоцикла. Стыдобища….
Повисло тяжелое молчание протяженностью не менее полминуты. Затем появляется Зина.
Зина: - Привет, девчата! - Фруза собирается ей что-то сказать, она обрывает: - Всё знаю. Только что была в сельсовете. Елизавета Николаевна просила всех к трем собраться, Григорий Павлович с председателем колхоза сейчас решают, что дальше делать. Как она сказала - «в свете сложившихся обстоятельств» …
Тоня, разводя руками: - Да что уж тут решать, всё уж решено! Обстоятельства такие, что немцы в Смоленске!
Нина: - Зин, а что тётя Лиза говорила? Зачем собирают?
Зина: - Сейчас решают, что с урожаем делать и запасами колхозными. Оставлять всё, как есть, нельзя. Из района какая-то директива пришла - ещё до того, как немцы Витебск заняли - вроде как велели всё колхозникам раздать или Красной армии, а что не получится раздать - сжечь, чтоб немцам не досталось…
Фруза: - Верно. Надо срочно решать. У нас в бригаде, в Ушалах, на колхозном стане в амбарах, почитай, тысяча пудов прошлогодней ржи хранится, ячменя целый овин, да скот колхозный на ферме - одних коров под сто голов, да овец полтысячи… Ведь всё немцам достанется!
Тоня, махнув рукой: - Снявши голову, по волосам не плачут… Им вся Белоруссия досталась, чего уж тут про коров с овечками да по ржи с ячменём плакать-убиваться…. Немец Смоленск взял!
Фруза: - Не дури, Тонька! И хватит уже самоедством заниматься! Зина, скажи!
Зина: - Да, Тонь, ситуация нынче страшная, тут ни убавить, ни прибавить… Красная армия ушла далеко за Двину, на Невель, на Великие Луки, вон, за Смоленск бои идут… Всё верно. Горько это всё осознавать, что и говорить. Горько и обидно… Но руки нам нельзя опускать. Дядя мой хоть и не годный к службе - в Полоцке в истребительный отряд вступил, с немцами у Фариново насмерть дрался, контужен был в бою - еле до дому добрался, сейчас ковыляет с трудом - а всё одно, твердит, что как оклемается - на восток будет пробиваться, к нашим… А мы что ж? Убиваться, сидя по своим хатам, или, того хуже, немца ждать, как вон Славка-киномеханик? Второй день в парадном пиджаке по селу ходит, улыбается… Да, наши отступили. Да, немцы оказались сильней - хоть нам это и тяжко осознавать…. Но сидеть без дела мы не имеем права! Если скажет Григорий Павлович муку да зерно по хатам разнести - разнесем! Скажут коров да овец колхозных по дворам разогнать - разгоним! Нельзя нам оставлять запасы колхозные немцам в полной сохранности… Завтра они наших овец на мясо пустят, этим мясом своих танкистов накормят - и на восток двинутся, к Москве! Ты этого, что ли, хочешь?
Тоня, замахав руками: - Что ты, Зинуль! Окстись!
Нина: - Если бы только Славка… Я вчера вечером мимо Бубновых хаты проходила - так там пир горой! И сам Бубнов-старший, и сыновья его, Федька да Андрей, и старик Дормидонт с дальних выселок, и какие-то неизвестные двое, в шевиотовых пиджаках… Празднуют. Я послушала, всего пару минут - такого наслушалась…. Хоть иди руки вымой! Гадко так… И по адресу товарища Сталина, и про колхозы, и вообще про Советскую власть…. Что землю немцы обратно старым хозяевам раздадут - ты, Зин, не в курсе, а до коллективизации Бубновы мало что не триста гектаров имели, почитай, вся запашка помещиков Селивановых им досталась… Их десять лет назад под Петрозаводск выслали, а в позапрошлом они вернулись - по новой Конституции… Так они вчера дюже радовались! Говорили, что кончилась Советская власть… Что немцы уже под Псковом… Что Литовский корпус к немцам в полном составе перешёл… - помолчала и добавила с горечью: - Так что не один Славик немцев ждёт-не дождётся, есть у них тут заединщики и кроме него… Вон, бабка Скрипалиха по селу давеча бегала, за руки всех хватала, расспрашивала, что будет, когда немец придёт, распустят колхозы али как? Про мельницу свою всё никак забыть не может, что у неё в коллективизацию обобществили… Радуется, небось, что колхоз крупорушку новую купил и запустил, думает, что снова со всех драть будет мешок муки с пяти мешков зерна, как до революции её папаня драл, мне мамка рассказывала…
Зина: - Закон физики. При всяком возмущении прежде всего всплывает грязная пена…. Да мы на эту пену равняться не должны, они немцев ждут, чтобы сапоги им лизать - ну а нам надлежит так колхозные амбары подготовить, чтобы этот немец оно с досады только плюнул - своим лакеям на головы…
Фруза: - Забыли, девчата, что товарищ Сталин третьего июля говорил? Не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра бензина. Все ценное имущество - цветные металлы, хлеб и горючее, которое нельзя вывести - надо уничтожить!
Тоня: - Как вывезти? Железную дорогу немец начисто разбомбил, на станции - одно крошево вместо рельс и шпал….
Зина: - Значит, раздать колхозникам всё, что можно, а что будет не раздать - ту же льнотресту - сжечь! Всё, девчата, хватит митинговать, пошли к сельсовету, сейчас каждый человек на счету…
Нина: - Погодите. Слышите, собаки лают?
Девушки прислушиваются. С востока, действительно, едва слышно, но с каждой секундой всё явственнее, начинает доносится лай множества собак.
Фруза: - Откуда там столько собак? Домашние в стаю сбились?
Зина, срывающимся голосом: - Это не домашние…
Здесь надо пустить фоном трехминутную нарезку хроники документальных съёмок немецких операторов, например, вот эту: https://www.youtube.com/watch?v=ituKHOw1Gow с 6.48 до 8.39, или вот эту: https://www.youtube.com/watch?v=nQ9Uls14AUU С 0.48 ДО 2.00, ну и тому подобное - на которых колонны советских военнопленных.. Девчата должны молча сидеть и смотреть на это. Когда хроника закончится - нужна пауза секунд на сорок. А потом - две фразы:
Тоня, пересохшими губами: - Всё. Кончилась Красная армия….
Зина: - Нет! Не кончилась! Теперь мы - Красная армия!