кулинарные курсы
Собственно, рецепт Рождественских каникул для кулинарной книги.
Пусть за окном будет много снега, а потом еще больше. И падать он будет большими, беззвучными, пушистыми хлопьями, видимыми в свете фонаря, когда наклоняешься к окну в подъезде. К снегу нужно добавить теплый свет из окон квартиры, в которой стремительно наводили порядок в последний день года предыдущего, чтобы выгрести всю пыль, выбить, вымести, и создать ощущение спокойствия и дома. Для украшения - разноцветная гирлянда («Два режима мигания» - гласила гордая русская надпись на китайской упаковке; кажется, их в пару раз больше, и меняет их гирлянда так, как ей вздумается - никаких кнопочек, тумблеров, переключателей для этого не предусмотрено), синяя «верхушка» с блестящими звездочками, из такого тоненького стекла, что ее страшновато брать в руку, да ворох мишуры. Меньше двух недель назад эта верхушка стояла, только что купленная, в коробке, на полу возле моей безразмерной сумки в клубе а2, где Вова показывал нам последний фильм «Луна в бутылке», не работала кухня и что-то бурно отмечали за большим столом позади нас. А теперь в большом окне на фасаде здания клуба висит огромная белая надпись «АРЕНДА» и номер мобильника.
Чтобы Рождественский каникулы удались, их нужно подольше настоять на чудесных книгах о волшебниках. Такие пишет женщина с ласковыми глазами Урсула Ле Гуин, Аня дает мне перед Новым Годом, и я читаю, запивая барбарисовым чаем, и чувствую то же, что чувствуешь, когда лет в четырнадцать читаешь морализатора Коэльо или несколькими годами раньше семь невыносимых «Хроник Нарнии» и очень радуюсь, что в книге так много страниц. А потом долго не засыпаю, по-детски допрашивая окружающий мир на предмет существования магов.
Приправлять каждый из дней лучше отдельно: то длинной прогулкой по ночному продрогшему городу, расцвеченному бесчисленным количеством огней, трудолюбиво невесть кем развешенными; из которой, замерзшие и победные, возвращаетесь примерно в семь утра. То ночным просмотром режиссерской версии истории двадцатого века, представленной Питером Джексоном и его комментариями о схожести Леголаса с Волочковой, то густым, собственноручно приготовленным горячим шоколадом, который разливается в большие цветные кружки. По вкусу можно добавлять долгий утренний сон, прерванный сообщением Наташи Р. о том, что она расписывает новогодние шары. Или разговоры с мамой в Skype, когда неуклюжим слоником носишься с ноутбуком по комнате, пытаясь сделать так, чтобы камера ухватила твою елку или его, сидящего в огромных наушниках за компьютером, или игру в «ладушки» и беготню друг за другом во время сорокаминутного ожидания автобуса в снегу на набережной канала. Или вязанных носков, которые на твоих ногах топают туда сюда по паркету все день, такого точного в формулировках и такого неискушенно наивного «Служебного романа» и Москвы, которая не верит слезам, хоть умри тут. Или таких моментов, когда Леонид Ярмольник в телевизоре, появившемся, чтобы услышать куранты и до сих пор почему-то не отправленном обратно в кладовку, объявляет выступление Вениамина Смехова и ты тут же инстинктивно выпрямляешь спину, смс-ок от Андрея, который пишет, что надо идти смотреть «Аватара», а тебе так не хочется никуда выходить, потому что живешь в сугробе, тортов с кленовым сиропом, теплых ванн, длинных ночных разговоров, обрываемых в полусне, и ленивых завтраков и бенгальских огней.
По такому рецепту каникулы получаются сдобными, воздушными, чуть ванильными и с румяной корочкой. Дни в них тянутся вязкой нугой, становясь иногда приторными и почти бесконечными.
Я не подводила никаких итогов года прошедшего, они сами настигли меня где-то между вскрытием прошлогоднего конверта с тем, чего хотелось бы за год (из пяти пунктов четыре непонятно как сбылись, а насчет последнего ты до сих пор не знаешь, нужен он тебе или нет) и восьмым ударом курантов, когда мы еще мечемся по кухне в поисках штопора, потому что пробка на шампанском сломалась; успеваем и врываемся в год пришедший на всех парах. Еще до того, как он начнет бить по голове своими неделями, я успеваю отдышаться, вспомнить, сколько всего наворотила, понять, что многолетний круг замкнут и что я стала старше, несмотря на всю линию обороны. Важные вещи почему-то всегда приходят вот так - моментально, и ты вдруг даже не споришь, понимая их правоту.
И так приятно снова окунуться во фрэндленту, в новости, в проверку почтовых ящиков и просмотр записных книжек, придумать себе очередные утесы для сворачивания, наметить цели, которые уже давно вырисовывались, если бы у тебя хватало сил это признать. Приятно, потому что есть надежда на то, что все это осуществить просто, пока пришедший год не начал тебе доказывать обратное изо всех своих сил.
Пусть за окном будет много снега, а потом еще больше. И падать он будет большими, беззвучными, пушистыми хлопьями, видимыми в свете фонаря, когда наклоняешься к окну в подъезде. К снегу нужно добавить теплый свет из окон квартиры, в которой стремительно наводили порядок в последний день года предыдущего, чтобы выгрести всю пыль, выбить, вымести, и создать ощущение спокойствия и дома. Для украшения - разноцветная гирлянда («Два режима мигания» - гласила гордая русская надпись на китайской упаковке; кажется, их в пару раз больше, и меняет их гирлянда так, как ей вздумается - никаких кнопочек, тумблеров, переключателей для этого не предусмотрено), синяя «верхушка» с блестящими звездочками, из такого тоненького стекла, что ее страшновато брать в руку, да ворох мишуры. Меньше двух недель назад эта верхушка стояла, только что купленная, в коробке, на полу возле моей безразмерной сумки в клубе а2, где Вова показывал нам последний фильм «Луна в бутылке», не работала кухня и что-то бурно отмечали за большим столом позади нас. А теперь в большом окне на фасаде здания клуба висит огромная белая надпись «АРЕНДА» и номер мобильника.
Чтобы Рождественский каникулы удались, их нужно подольше настоять на чудесных книгах о волшебниках. Такие пишет женщина с ласковыми глазами Урсула Ле Гуин, Аня дает мне перед Новым Годом, и я читаю, запивая барбарисовым чаем, и чувствую то же, что чувствуешь, когда лет в четырнадцать читаешь морализатора Коэльо или несколькими годами раньше семь невыносимых «Хроник Нарнии» и очень радуюсь, что в книге так много страниц. А потом долго не засыпаю, по-детски допрашивая окружающий мир на предмет существования магов.
Приправлять каждый из дней лучше отдельно: то длинной прогулкой по ночному продрогшему городу, расцвеченному бесчисленным количеством огней, трудолюбиво невесть кем развешенными; из которой, замерзшие и победные, возвращаетесь примерно в семь утра. То ночным просмотром режиссерской версии истории двадцатого века, представленной Питером Джексоном и его комментариями о схожести Леголаса с Волочковой, то густым, собственноручно приготовленным горячим шоколадом, который разливается в большие цветные кружки. По вкусу можно добавлять долгий утренний сон, прерванный сообщением Наташи Р. о том, что она расписывает новогодние шары. Или разговоры с мамой в Skype, когда неуклюжим слоником носишься с ноутбуком по комнате, пытаясь сделать так, чтобы камера ухватила твою елку или его, сидящего в огромных наушниках за компьютером, или игру в «ладушки» и беготню друг за другом во время сорокаминутного ожидания автобуса в снегу на набережной канала. Или вязанных носков, которые на твоих ногах топают туда сюда по паркету все день, такого точного в формулировках и такого неискушенно наивного «Служебного романа» и Москвы, которая не верит слезам, хоть умри тут. Или таких моментов, когда Леонид Ярмольник в телевизоре, появившемся, чтобы услышать куранты и до сих пор почему-то не отправленном обратно в кладовку, объявляет выступление Вениамина Смехова и ты тут же инстинктивно выпрямляешь спину, смс-ок от Андрея, который пишет, что надо идти смотреть «Аватара», а тебе так не хочется никуда выходить, потому что живешь в сугробе, тортов с кленовым сиропом, теплых ванн, длинных ночных разговоров, обрываемых в полусне, и ленивых завтраков и бенгальских огней.
По такому рецепту каникулы получаются сдобными, воздушными, чуть ванильными и с румяной корочкой. Дни в них тянутся вязкой нугой, становясь иногда приторными и почти бесконечными.
Я не подводила никаких итогов года прошедшего, они сами настигли меня где-то между вскрытием прошлогоднего конверта с тем, чего хотелось бы за год (из пяти пунктов четыре непонятно как сбылись, а насчет последнего ты до сих пор не знаешь, нужен он тебе или нет) и восьмым ударом курантов, когда мы еще мечемся по кухне в поисках штопора, потому что пробка на шампанском сломалась; успеваем и врываемся в год пришедший на всех парах. Еще до того, как он начнет бить по голове своими неделями, я успеваю отдышаться, вспомнить, сколько всего наворотила, понять, что многолетний круг замкнут и что я стала старше, несмотря на всю линию обороны. Важные вещи почему-то всегда приходят вот так - моментально, и ты вдруг даже не споришь, понимая их правоту.
И так приятно снова окунуться во фрэндленту, в новости, в проверку почтовых ящиков и просмотр записных книжек, придумать себе очередные утесы для сворачивания, наметить цели, которые уже давно вырисовывались, если бы у тебя хватало сил это признать. Приятно, потому что есть надежда на то, что все это осуществить просто, пока пришедший год не начал тебе доказывать обратное изо всех своих сил.