Бояновська погарячкувала
Невыдающийся, но небезызвестный украинский писатель Андрей Яковлевич Стороженко, писал, как впоследствии и его более известный внук, под псевдонимом Андрей Царинный. Он откликнулся на гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки» сочинением «Мысли малороссиянина по прочтении повестей пасечника Рудого Панька, изданных им в книжке под заглавием: Вечера на хуторе близ Диканьки, и рецензий на оные», где начал придираться к различным неточностям, вполне допустимым в художественном произведении. Алексей Полевой, сам не упускавший возможности подтрунить над Гоголем, здесь заступился за него, заявив, что не это курс лекций по археологии или монография про Малороссию.
Современный американский историк Эдита Бояновская, пишущая в духе украинского национализма, откликнулась на комментарий «росіянина» Полевого так: «Природно, що питання, які мають величезну важливість з української націоналістичної точки зору, здаються росіянам звичайними дрібничками».
Не говоря о том, что Стороженко Андрей, а не Олекса (Алексей), как показалось Бояновской, характер его публицистики удивил бы исследовательницу, если бы она углубилась в его сочинения. «Українська націоналістична точка зору» Стороженка метко подмечена «Русским биографическим словарем А. А. Половцова»: «Известие о взятии Варшавы привело С. в неописуемый восторг, и он написал стихотворение, помещенное в "Русском Инвалиде" за 1831 г. Красной нитью через всю деятельность С. проходит своеобразный патриотизм, односторонний, грубо воспринятый, непримиримый, все разрушающий и ничего не щадящий во имя интересов, не всегда правильно понятых, господствующей национальности. С особой яркостью это, так сказать, патриотическое неистовство выразилось во время председательствования С. в Следственной комиссии, далеко не всегда беспристрастно относившейся к делам и лицам, не всегда соблюдавшей справедливость, не говоря уже о гуманности, к побежденным. Тот же крайний шовинизм пытался С. выразить и в упомянутом стихотворении, причем о характере его можно судить потому, что даже цензура нашла необходимым изменить первоначальный текст стихотворения, чем С. был очень недоволен. После него осталось много рукописных записок, проектов и предположений по разным интересовавшим его вопросам».
P.S. Забавно, что Бояновская где-то вычитала, что Стороженко был другом детства Гоголя. Однако, разница в возрасте у них 18 лет.
Современный американский историк Эдита Бояновская, пишущая в духе украинского национализма, откликнулась на комментарий «росіянина» Полевого так: «Природно, що питання, які мають величезну важливість з української націоналістичної точки зору, здаються росіянам звичайними дрібничками».
Не говоря о том, что Стороженко Андрей, а не Олекса (Алексей), как показалось Бояновской, характер его публицистики удивил бы исследовательницу, если бы она углубилась в его сочинения. «Українська націоналістична точка зору» Стороженка метко подмечена «Русским биографическим словарем А. А. Половцова»: «Известие о взятии Варшавы привело С. в неописуемый восторг, и он написал стихотворение, помещенное в "Русском Инвалиде" за 1831 г. Красной нитью через всю деятельность С. проходит своеобразный патриотизм, односторонний, грубо воспринятый, непримиримый, все разрушающий и ничего не щадящий во имя интересов, не всегда правильно понятых, господствующей национальности. С особой яркостью это, так сказать, патриотическое неистовство выразилось во время председательствования С. в Следственной комиссии, далеко не всегда беспристрастно относившейся к делам и лицам, не всегда соблюдавшей справедливость, не говоря уже о гуманности, к побежденным. Тот же крайний шовинизм пытался С. выразить и в упомянутом стихотворении, причем о характере его можно судить потому, что даже цензура нашла необходимым изменить первоначальный текст стихотворения, чем С. был очень недоволен. После него осталось много рукописных записок, проектов и предположений по разным интересовавшим его вопросам».
P.S. Забавно, что Бояновская где-то вычитала, что Стороженко был другом детства Гоголя. Однако, разница в возрасте у них 18 лет.