Serg Smagas Story
А бывало ли у вас такое, чтобы внезапно захотелось резануть по ушам правдой-маткой? Чтобы люди, ожидающие от тебя рафинированный и стандартный ответ, внезапно охуели, как будто увидели приведение, и прятали лица в присутствии высокого официального гостя - да не классическим фейспалмом, а стараясь целиком скрыться под столом? Чтобы фразы, отскакивающие от тебя, как пули от брони, звенели во внезапно повисшей смертельной тишине и заставляли учащенно биться твоё сердце, хотя еще минуту назад и вчера, и позавчера всё было чинно и обыденно, и ничто, как говорится, не предвещало беды? Отбросить к черту дипломатию, такт, приличия, забит на принятый всеми сценарий поведения и поиграть в отвагу, граничащую со слабоумием?
У меня было. И закончилось весьма неожиданно.
Наша фирма возомнила себя на определенной стадии развития неебически крутой и решила устроить assessment. КО заявляет, что это оценка персонала высочайшим руководством с помощью приглашенного супер эксперта. Что ж, всё может быть, именно так, во всяком случае, было у нас. Этим крутым специалистом экстракласса был немец, который проводил подобные мероприятия в BMW и IBM. Крутой до мозга костей чувак в паре с бесстрастным субтильным переводчиком в процессе внезапно разгоравшихся споров затыкал за пояс кого угодно. Продолжалась эта игра в директоров, кладовщиков, юристов и финансистов три дня, всё шло своим чередом и приближалось к благополучному финалу.
Как оказалось, по окончании игры следовала совершенно серьезная беседа, посвященная коррупции в среде офисного планктона. Одного за другим нас вызывали в кабинет, в котором сидели два самых главных топ-менеджера и немец с переводчиком. Наступила моя очередь.
Сразу говорю, немец все время молчал, как партизан (хм, каламбурчик). Говорили мои высочайшие через тридцать три колена боссы. Суть сводилась к следующему.
Во многих компаниях распространена порочная практика взяток и откатов, с помощью которой покупающие и продающие стороны склоняют друг друга к более тесному бизнесу. (Никому, кроме меня, невидимый КО начал усиленно зевать с риском вывихнуть челюсть и напряженно бороться со сном). Это очень плохо, этому явлению не место в нашей компании, это удел более слабых конкурентов, мы же только за честный бизнес и были бы очень опечалены, если бы прознали о фактах подобного безобразия в наших плотных рядах.
Закончив прелюдию, они принялись сверлить меня взглядами хуже эсэсовцев. Я посмотрел на немца, который со скучающим видом смотрел на выключенный телевизор. Переводчик безмолвствовал и бездействовал. Всё было ежу понятно.
- Так вот, Сергей, чтобы вы могли нам сказать об этой проблеме, насколько она сильна в нашей компании, есть ли у вас какие-нибудь факты того, что эта зараза докатилась до нас и каково ваше личное мнение по этому поводу?
Всем, конечно, похуй и совершенно необязательно в это верить, но я никогда в эти игры не играл. Мне неоднократно предлагали делать преференции в пользу тех или иных компаний за неиллюзорное спасибо, но сломать в себе ту пломбу, которая отвечает за перешагивание черты, я так и не смог. Точнее, не захотел.
Я уже готов был рассыпаться банальностями, мол, да что вы, мы же честный и сплоченный коллектив, свято блюдём великие заветы, с гордостью несём высокое знамя, такое может быть где угодно, но только не у нас и продолжить в том же духе, как вдруг ко мне незаметно подскочил Джон Коннор и переставил в голове микрочип.
- Вот что я вам скажу. (Переводчик оживился и стал бубнить немцу на ухо. Тот продолжал безучастно смотреть выключенный телевизор). Если бы жителей Сталинграда в сороковом году спросили, могут ли они представить себя каннибалами, они бы очень сильно удивились и обиделись. Это как минимум. А то и со словами "да что вы себе позволяете", дали бы в морду тому, кто задал подобный вопрос.
Переводчик поперхнулся, но продолжил. Немец мееедленно, как Сталин в недавнем ролике, повернул ко мне голову и принялся разглядывать меня с некоторым интересом. Боссы замерли с открытыми ртами и стали посылать мне грозные невербальные приказы заткнуться. Похуй, было уже поздно. Очень понравилась реакция невидимого КО. Он сразу перестал зевать и улыбнулся - наконец-то его кто-то удивил.
- Так вот, - продолжил я. - Будь я одним из жителей Сталинграда того времени, я бы ответил и отреагировал точно так же. Ведь даже в самом страшном сне я и представить себе не мог, что уже через три года буду вынужден выползать из подвалов разрушенных зданий, находить еще теплых солдат - как наших, так и немцев - и отрезать у них мягкие части тела, чтобы прокормить себя и своих близких, так как это будет единственным способом не умереть с голоду. Причем, когда это будет наш солдат, то говорить ему: "прости сынок". А если немец, то злобно: "так тебе и надо, сука". И бежать обратно в подвал, низко пригнувшись, прижимая к груди замотанный в тряпку кусок человеческой плоти. Поэтому со всей уверенностью могу сказать, что если и есть какие-то мелкие грешки у моих коллег, то они носят настолько безобидный характер, что я даже об этом ничего не знаю. Но если будет совсем худо, то даже за себя я отвечать не смогу. Ведь всем хорошо известно, насколько странное и непредсказуемое существо - человек.
КО захлопал в ладоши, а Джон Коннор показал мне большой палец. Переводчик, кажется, впервые в жизни боялся переводить, но продолжал с гримасой ёжика, жрущего кактус. Лиц своих топ-менеджеров я рассмотреть не мог, одни лишь затылки в уровень со столом. Хреново, подумал я, ну и черт с ним. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Заебал цинизм, один раз живем и еще дюжина философских фраз.
Продолжения беседы, как я понял, не ожидалось, поэтому я вышел из кабинета.
- Ну как? - спросили меня толпившиеся коллеги, словно студента после сдачи экзамена.
- Пиздец, - честно и точно, как никогда, ответил я.
Через полчаса, меня позвали обратно. Боссов не было, только фриц и толмач. Немец дождался, пока я сяду, и пересел поближе, так, чтобы оказаться напротив. Через переводчика он сказал следующее.
- Ваш ответ - лучшее из того, что я слышал за много лет. Я мало кому такое могу сказать, но с вами я бы пошел в разведку. И не переживайте, - добавил он, взглянув на пустующие места руководства, - у вас в этой компании всё будет хорошо.
И улыбнулся.
У меня было. И закончилось весьма неожиданно.
Наша фирма возомнила себя на определенной стадии развития неебически крутой и решила устроить assessment. КО заявляет, что это оценка персонала высочайшим руководством с помощью приглашенного супер эксперта. Что ж, всё может быть, именно так, во всяком случае, было у нас. Этим крутым специалистом экстракласса был немец, который проводил подобные мероприятия в BMW и IBM. Крутой до мозга костей чувак в паре с бесстрастным субтильным переводчиком в процессе внезапно разгоравшихся споров затыкал за пояс кого угодно. Продолжалась эта игра в директоров, кладовщиков, юристов и финансистов три дня, всё шло своим чередом и приближалось к благополучному финалу.
Как оказалось, по окончании игры следовала совершенно серьезная беседа, посвященная коррупции в среде офисного планктона. Одного за другим нас вызывали в кабинет, в котором сидели два самых главных топ-менеджера и немец с переводчиком. Наступила моя очередь.
Сразу говорю, немец все время молчал, как партизан (хм, каламбурчик). Говорили мои высочайшие через тридцать три колена боссы. Суть сводилась к следующему.
Во многих компаниях распространена порочная практика взяток и откатов, с помощью которой покупающие и продающие стороны склоняют друг друга к более тесному бизнесу. (Никому, кроме меня, невидимый КО начал усиленно зевать с риском вывихнуть челюсть и напряженно бороться со сном). Это очень плохо, этому явлению не место в нашей компании, это удел более слабых конкурентов, мы же только за честный бизнес и были бы очень опечалены, если бы прознали о фактах подобного безобразия в наших плотных рядах.
Закончив прелюдию, они принялись сверлить меня взглядами хуже эсэсовцев. Я посмотрел на немца, который со скучающим видом смотрел на выключенный телевизор. Переводчик безмолвствовал и бездействовал. Всё было ежу понятно.
- Так вот, Сергей, чтобы вы могли нам сказать об этой проблеме, насколько она сильна в нашей компании, есть ли у вас какие-нибудь факты того, что эта зараза докатилась до нас и каково ваше личное мнение по этому поводу?
Всем, конечно, похуй и совершенно необязательно в это верить, но я никогда в эти игры не играл. Мне неоднократно предлагали делать преференции в пользу тех или иных компаний за неиллюзорное спасибо, но сломать в себе ту пломбу, которая отвечает за перешагивание черты, я так и не смог. Точнее, не захотел.
Я уже готов был рассыпаться банальностями, мол, да что вы, мы же честный и сплоченный коллектив, свято блюдём великие заветы, с гордостью несём высокое знамя, такое может быть где угодно, но только не у нас и продолжить в том же духе, как вдруг ко мне незаметно подскочил Джон Коннор и переставил в голове микрочип.
- Вот что я вам скажу. (Переводчик оживился и стал бубнить немцу на ухо. Тот продолжал безучастно смотреть выключенный телевизор). Если бы жителей Сталинграда в сороковом году спросили, могут ли они представить себя каннибалами, они бы очень сильно удивились и обиделись. Это как минимум. А то и со словами "да что вы себе позволяете", дали бы в морду тому, кто задал подобный вопрос.
Переводчик поперхнулся, но продолжил. Немец мееедленно, как Сталин в недавнем ролике, повернул ко мне голову и принялся разглядывать меня с некоторым интересом. Боссы замерли с открытыми ртами и стали посылать мне грозные невербальные приказы заткнуться. Похуй, было уже поздно. Очень понравилась реакция невидимого КО. Он сразу перестал зевать и улыбнулся - наконец-то его кто-то удивил.
- Так вот, - продолжил я. - Будь я одним из жителей Сталинграда того времени, я бы ответил и отреагировал точно так же. Ведь даже в самом страшном сне я и представить себе не мог, что уже через три года буду вынужден выползать из подвалов разрушенных зданий, находить еще теплых солдат - как наших, так и немцев - и отрезать у них мягкие части тела, чтобы прокормить себя и своих близких, так как это будет единственным способом не умереть с голоду. Причем, когда это будет наш солдат, то говорить ему: "прости сынок". А если немец, то злобно: "так тебе и надо, сука". И бежать обратно в подвал, низко пригнувшись, прижимая к груди замотанный в тряпку кусок человеческой плоти. Поэтому со всей уверенностью могу сказать, что если и есть какие-то мелкие грешки у моих коллег, то они носят настолько безобидный характер, что я даже об этом ничего не знаю. Но если будет совсем худо, то даже за себя я отвечать не смогу. Ведь всем хорошо известно, насколько странное и непредсказуемое существо - человек.
КО захлопал в ладоши, а Джон Коннор показал мне большой палец. Переводчик, кажется, впервые в жизни боялся переводить, но продолжал с гримасой ёжика, жрущего кактус. Лиц своих топ-менеджеров я рассмотреть не мог, одни лишь затылки в уровень со столом. Хреново, подумал я, ну и черт с ним. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Заебал цинизм, один раз живем и еще дюжина философских фраз.
Продолжения беседы, как я понял, не ожидалось, поэтому я вышел из кабинета.
- Ну как? - спросили меня толпившиеся коллеги, словно студента после сдачи экзамена.
- Пиздец, - честно и точно, как никогда, ответил я.
Через полчаса, меня позвали обратно. Боссов не было, только фриц и толмач. Немец дождался, пока я сяду, и пересел поближе, так, чтобы оказаться напротив. Через переводчика он сказал следующее.
- Ваш ответ - лучшее из того, что я слышал за много лет. Я мало кому такое могу сказать, но с вами я бы пошел в разведку. И не переживайте, - добавил он, взглянув на пустующие места руководства, - у вас в этой компании всё будет хорошо.
И улыбнулся.