Автобиография Глухих Семёна Петровича. Часть 1
На память клубу "Турист" от жены Глухих Елизаветы Никандровны о муже Глухих.
4/І-1958
Е. Глухих
АВТОБИОГРАФИЯ
ГЛУXИX Семёна [Петровича]
Я родился в 1869 году в г. Екатеринбурге (ныне Свердловск). Отец и мать мои были государственные крепостные. Отец работал на Монетном дворе, ныне железнодорожные мастерские. На 9-м году отец начал меня обучать грамоте и письму. Подготовившись, кое-как поступил в казённую заводскую школу, проучившись год, я бежал из неё, т.к. сторож Данилыч этой школы, бывший Николаевский солдат, бил всех нас нещадно до прибытия учителя за наши шалости.
Осенью 1879 г. поступил учиться в начальную народную школу, проучившись два года, в 1881 г. поступил в 1-й класс уездного училища, каковое и окончил в 1887 г. Учась в уездном училище, во время летних каникул работал у ювелиров кустарей Швецова и Исаака Дмитриевича (фамилию забыл), вертел колесо, или на золотых приисках близ Екатеринбурга промывальщиком золото-песка у старателей, или на руднике Верх-Исетского завода в 14 верстах по Московскому тракту по промывке подрудков.
В 1882 г. был обыск у нас в квартире у старшего брата Ивана в его отсутствие, хотя он не был арестован, но ему пришлось удирать из Екатеринбурга. Вновь приехал в Екатеринбург в 1887 г. с платиновых приисков за Нижне-Тагильским заводом, а до этого он проживал на Украине в разных городах, как он сообщал. Обыск на меня повлиял, также рассказы отца, как их секли розгами за самые малые проступки и промахи в работе на Екатеринбургском Монетном дворе.
В 1886 г. участвовал в тройке с т.т. Кириловым Кир. Вас. (ученик реального Екатеринбургского училища) и Тхоржевским, тоже учеником Екатеринбургского реального училища, сын ссыльной польской семьи за мятеж в 1863 г. (Об этом может подтвердить живой свидетель - сестра Кирилова Надежда Вас., учительница школы в деревне Коптяки в 14 верстах от Свердловска). От т. Кирилова К.В. получал материал "Кривда и Правда", "Николай Палкин", "Стенька Разин" и др., отпечатывал на гектографе и отдавал обратно.
В 1888 г. перешол и принимал участие в ученической коммуне воспитанников Уральского Горного училища, в бане у ученика этого училища т. Бармина Павла Никитина в печатании на гектографе разного содержания листовок до ухода в 1889 году на рудник Верх-Исетского завода на работы, не порывая связи с тройкой и ученическим кружком. О том, что ученическая коммуна существовала и вела работу, знает т.Кудрин Ник.Ник., бывший политкаторжан, учившийся в 90-х годах в Уральском Горном училище.
В декабре 1890 г. был взят на военную службу, служил в 3-м Туркестанском Линейном батальоне в г. Чарцжуе - станция Аму-Дарья Закаспийской ж.д. Проходил курс учебной команды при батальоне и окончил таковой, но за всё время службы был рядовым до декабря 1893 г. Мои же товарищи Зырянов, Порошин, Подгорбунских, Елькин, Кротов были уже старшими унтер-офицерами или фельдфебелями, а Дюрягин Н.Д. так был зауряд прапорщиком. Только в последний месяц последнего года дали звание мл. унтер-офицера; уволен со службы 1-го января 1894 г.
Что всё время был рядовым, причины тому следующие:
1) Будучи ещё новобранцем, я познакомился с дядькой ефрейтором Тогенгребером, служившим в батальонной офицерской библиотеке, и взял с его согласия том сочинений Тургенева "Отцы и дети", "Дворянское гнездо" и др. романы почитать. Эту книгу нашёл у меня по подушкой командир роты Куцей, как следует отругал нецензурно и заставил три наряда по два часа отстоять под ружьём с наполненными двумя солдатскими мешками песком, а старшему [47] обучающему новобранцев взять меня под постоянный надзор.
2) Во время обучения ружейными приёмам, в частности прицелу винтовкой, дядька ефрейтор Челноков заставлял целиться подолгу (по уставу прицеливаться не более 30 секунд) новобранца Молокова, моего сотоварища ещё по школьной скамье. Молоков не мог выдержать такой пытки и перегибался, за это Челноков ударил по лицу и кулаком в бок Молокова, а Молоков не стерпел и ударил Челнокова плашмя штыком по левой половине головы и отсёк верхнюю часть уха. За это Молокова судил военный суд и присудил на 4 года в каторгу. Когда его отправляли на каторгу, то руки и ноги были закованы в кандалы.
Меня вызывали на разбор дела Молокова в военный суд как свидетеля, где я показал на вопрос председателя: "Что я знаю по преступлению Молокова". Я сказал, что по уставу прицеливаться более 30 секунд нельзя, что ударил Молокова первым дядька Челноков, а потом уже Молоков. Председатель суда как закричит: "Мерзавца вывести и сдать под конвоем в роту". В роте командир посадил в карцер на хлеб и воду на неделю.
3) Уже в лагерях после вечерней поверки фельдфебель Завротняк обратился к роте об избрании нового ротного артельщика. Кто-то из рядовых солдат нашёлся и сказал: "Господин фельдфебель лучше знает, кого выбрать". Мне не понравилось такое подлизывание к фельдфебелю, я сказал: "Выберите грамотного, но главное честного". За слово "честного" фельдфебель привязался ко мне и отругал нецензурно, и при вечернем же рапорте ротному командиру донёс на меня.
На следующий день ротный командир Куцей призвал из роты в канцелярию и сказал мне: "Под суд тебя, сукина сына, хотел отдать, но раздумал, благодари меня, я тебя наказываю, находись при ротной канцелярии, в роту не ходи, а на все учения вставал в строй как рядовой". А фельдфебелю наказал строго никуда не отпускать и строго следить за мной.
Вот почему я получил в последний месяц последнего года военной службы только звание младшего унтер-офицера.
Окончив военную службу 1 января 1894 г., приехал в Екатеринбург и в конце марта 1894 г. ушел в Кочкарскую систему золотых приисков Троицкого уезда работать. Работая в шахтах в воде выше колена, простыл и в июне 1985 г. слёг в больницу у золотопромышленников братьев Подвинцевых. Не вылечивши как следует, выписали из больницы в начале августа 1895 года. Возвратился в Екатеринбург без денег, питаясь дорогой кто чего даст. Подлечившись в Екатеринбурге, в октябре 1895 года поступил в ж.д. мастерские (Монетка) сначала подённо 60 коп. табельщиком в вагонный цех. С конца ноября 1895 г. до 29 января 1906 г. служил штатным до ареста в тюрьму за организацию железнодорожной забастовки в мастерских согласно директивы Пермского центрального ж.д. забастовочного комитета.
В июле до августа в 1905 г. я ездил за счёт Пермской ж.д. в Ессентуки лечиться от катара желудка (были язвы и атонии кишечника). Подлечившись, приехал в августе; мною было получено письмо от Пермского забастовочного комитета, чтобы я начал подготовку рабочих к забастовке. Мне в этом помогал и руководил товарищ Черепанов Сергей (парткличка Лука). Он был членом парт-комитета, он давал мне прокламации, которые я рассовывал в инструментальные ящики, в рабочую одежду рабочим вагонного цеха. От него же мной была получена ордерная книжка с печатью Гор. Комитет Р.С.Д.Р.П. для записи пожертвований от рабочих деньгами. В начале октября 1905 г. во время обеденного часа явился в конторку вагонного цеха жандармский штаб-ротмистр Стеблин-Каменский, спросивший меня, кто я такой, не знаю ли я, кто разбрасывает прокламации по цеху в ящики и в одежду рабочих, получивши от меня ответ: "Не знаю", - ушёл.
Работая табельщиком был выбираем с 1896 г. ежегодно вплоть до ареста в 1906 году 29 января уполномоченным от рабочих и служащих ж.д. мастерских в потребительное общество ж.д., где по моей инициативе на одном из с"ездов уполномоченных утверждено открытие потреб-магазина около железнодорожных мастерских, чтобы не ходить за разными [47об] продуктами и товарами в потреб-магазин на ст. Екатеринбург 1-й рабочим с ВИЗ"а и районов Загородных улиц и от Фабрики Макаровых (теперь имени В.И.Ленина). Тоже по моей инициативе в 1901 г. были собраны подписи т.т. рабочих ж.д. мастерских под прошением Начальнику дороги о разрешении открыть и оборудовать при мастерских столовую, читальную и театр. Было получено от Начальника дороги разрешение. В том же 1901 г. по моему ходатайству перед Екатеринбургской городской Управой был устроен бак для воды в несколько тысяч вёдер на Цыганской площади (теперь площадь Горсовета и Трампарк).
Во время ж.д. забастовки мной была организована по указанию тов. Сыромолотова Ф.Ф. (парт.кличка "Федич"), руководителя всеми боевыми дружинами Екатеринбурга и ВИЗ"а, боевая дружина из рабочих ж.д. мастерских и вооружена револьверами и разными холодным вооружением, сделанным в кузнице. Забастовкой рабочих ж.д. мастерских станций и депо руководили т.т. Сыромолотов Ф.Ф., Черепанов Сергей и др. члены городского комитета РСДРП(б).
В забастовочном комитете я нёс обязанности секретаря (справка в Испарте и в жандармском деле, и в деле Казанской судебной палаты).
Во время Октябрьской забастовки, когда я дежурил на ж.д. станции Екатеринбург 1-й, из Тюмени прорвался пассажирский поезд. Чтобы не дать дальше на Пермь следовать, я стал сбивать машиниста, чтобы он оставил поезд, в то же время сказал т.т. рабочим депо и станции, которые дежурили со мной, чтобы они на рельсы набрасывали шпалы, рельсы, всё то, что могло загромоздить путь для хода поезда.
Прибежали жандармы, велели машинисту отправляться. Началась перебранка с моей стороны, что, дескать, такую сволочь, жандармов, не слушай, а слушай нас, забастовщиков, не трогайся с места. Жандармы кричат машинисту, чтобы торопился ехать. Машинист кричит:
- Кого из вас слушать? Тот кричит: "Поезжай". Другой: "Ни с места".
Пришлось машинисту закричать:
- Если ты поедешь, то не попадайся нам.
Вытащил револьвер и навёл на вахмистра Малахова, приближаясь к нему, но, не дойдя двух шагов, положил револьвер в карман пальто, говоря, что на такую сволочь пули жаль тратить, плюнул ему в лицо и сам отступил несколько шагов назад, и начал опять кричать. Т.т. рабочие к этому времени тоже прибежали к паровозу и тоже начали кричать машинисту, чтобы не ездил.
Вдруг на перрон из главного выхода вокзала высыпает взвод солдат с ружьями во главе с офицером, рассыпается на подножки вагонов по одному, а часть бежит к паровозу, и нам пришлось в рассыпную удирать. Поезд двинулся на Пермь.
Вахмистр Малахов на суде против меня всё это рассказал.
- Кто, кроме тебя, может подтвердить об этом? - задал я ему вопрос.
Он ответил, что забастовщиков он не может как свидетелей указать, остальные же были жандармы. Горячиться всех больше горячился, кричал и ругался.
На всех митингах [я] участвовал в боевой дружине под руководством тов. Сыромолотова по охране т.т. Свердлова (партийная кличка т. Андрей), Чуцкаева С.Е. (парт.кличка Петрович) и др.
Забастовочным комитетом на угрозы черносотенцев бить граждан, поджечь ж.д. мастерские было выпущено воззвание к гражданам г. Екатеринбурга, что если черносотенцы нападут хотя бы на одного жителя, то рабочие ж.д. мастерских, депо и станции начнут громить дома и лавчёнки на барахолке черносотенцев. Воззвание оказало на черносотенцев своё действие. Из рабочих ж.д. мастерских ходили по городу патрулями по три-пять человек.
Первый обыск был у меня в декабре 1905 года. Жандармы ничего не нашли, несмотря на то, что я имел две винтовки: винчестер (11-ти зарядная) и пибоди. Винтовки были спрятаны в водосточную трубу у крыльца казённой квартиры, где я жил в ж.д. мастерских, и револьвер спрятан был женой в корчагу с углями.
Меня оставили на свободе. Литературу и издания Буревестника, Донской Речи и Молота и несколько прокламаций и листовок тоже не нашли, хотя они лежали в ящике на полу общего погреба казённых квартир.
На вопрос жене: "Не находится ли ещё где имущество в каком-нибудь помещении?" Ответила: "Нигде нет". Поверили и не пошли искать. [48]
Ночью часть пришлось сжечь, а на другой день остатки книг, листовки и прокламации удалось отправить в битонах из под молока с молочницей гр. Чиганцевой (сейчас живет в Уктусе, ей уже 87 лет).
В начале января 1906 г. или в конце декабря 1905 г. участвовал от рабочих ж.д. мастерских в выборах делегатов как будьто на об"единительный Стокгольмский с"езд. Делегатом был избран т. Андрей - Свердлов Я.М. Были ещё т. Чуцкаев, Сыромолотов, Пинкевич, Черепанов, Кин (парт.кличка Павлуша). От Тюмени, Челябинска этих товарищей ни фамилии, ни парт-клички не знаю. Знает т. Сыромолотов.
Второй обыск был 29 января 1906 г. в 6 часов утра, тоже ничего не нашли, но арестовали и отправили в тюрьму. В тюрьме просидел до апреля 1906 г., сильно заболел, потому что была об"явлена голодовка, которая продолжалась пять-шесть дней, из-за дерзкого обращения администрации с некоторыми политзаключёнными. Не давали свиданий со знакомыми и родственниками, была параша в камере, не давали газет, тов. Терехова утащили в тюремную больницу и питали искусственно. Этот случай может подтвердить т. Порошин, быв. полит-каторжанин, член ВКП(б), и др., т.к. в то время сидел в одной камере, но пока дело не закончил следователь Трубинов, меня не выпустили на поруки.
Выйдя из тюрьмы, начал лечиться, [меня лечил доктор Поленов (левый кадет)]. Подлечившись, я начал ходить в железнодорожные мастерские, но жандармы Князев и Удилов донесли ротмистру Стеблин-Каменскому о моей связи с рабочими, и меня в июле 1906 года административно Пермский губернатор выслал в г. Ирбит.
В Ирбите я познакомился с приказчиком т. Трапезниковым магазина Стихина, с рабочими типографии Лопаткова Трапезниковым и Кочуровым, с мельницы Шекенданц - Никифоровым - конторщик и машинистом Хитриным, доктором Маховым и секретарём городской управы Воробьёвым на нелегальном собрании в доме у студента (фамилию забыл) по вопросу о Выборгском воззвании и второй Государственной думе.
В декабре 1906 г. приехал в Екатеринбург на суд Казанской Судебной палатой, каковой осужден на три месяца к крепостному режиму. Привлекалось 33 человека, осуждены на разные сроки 22 чел. Тотчас после суда в числе других осуждённых меня не посадили в тюрьму, а вновь выслали в Ирбит. 1-го марта 1907 г. я был посажен в Ирбитскую тюрьму, просидел в ней только до 16 марта 1907 г., и согласно телеграфного предписания Пермского губернатора отправили пешком-этапом по тракту до Камышловской тюрьмы, далее в арестанском вагоне с уголовными [разных рангов] в Пермскую тюрьму досиживать.
В Пермской тюрьме, когда мне оставалось досиживать около месяца, прибыл этапом в Пермскую тюрьму из Астрахани т. Вилонов Михаил (парт. кличка "Заводской"), профреволюционер РСДРП(б). За несколько дней перед моим выходом из тюрьмы тов. Вилонов передал мне восковой слепок с ключа от калитки больничного двора тюрьмы и две корреспонденции для передачи товарищу Будриной З.А. (заведующая Пермской городской библиотекой имени Пушкина), горбатая, фамилию напомнила мне т. Уфимцева М.Н., говорил мне т. Вилонов Мих., знает тов.Сыромолотов Ф.Ф.
О т. Вилонове считаю долгом сказать. Это такой проф.революционер, что он не терпел и не выносил тюремной неволи. Выйдя на первую же дворовую тюрьмы прогулку, он совершал хождение близ самой тюремной стены, взглядывая на верх стены, и тем измерял её высоту, и соображал, какие подсобные средства могут послужить для преодоления высоты стены, чтобы вырваться на волю. Потом общупывал тюремных надзирателей, следящих за полит-заключёнными на прогулке. И вот однажды надзирателя т. Вилонов сумел общупать, он оказался словоохотливым и простачком. Этот надзиратель сказал, что дверь калитки в тюремной стене выходит непосредственно на городскую улицу, указал и показал ключ от этой калитки.
У т. Вилонова через несколько дней уже был составлен следующий план. Он завербовал меня и ещё двух товарищей и сказал, что во время прогулки во дворе и когда будет дежурить простачёк надзиратель, мы должны проделать следующее: [48об]
Он - Вилонов подойдёт к надзирателю, заведёт разговор, предложит надзирателю папиросу. Я, Глухих, должен зажечь спичку и дать раскурить надзирателю папиросу, но медленно подносить спичку, чтобы надзиратель сосредоточился на раскурке, а этим дать возможность тов. Вилонову вырвать связку ключей у надзирателя и бежать, и в то же время успеть снять слепок на воск бородку ключа от двери калитки, потом бросить на землю ключи, а остальным двум товарищам и мне, Глухих, бежать перед надзирателем и мешать ему догнать тов. Вилонова, пока он не бросит ключи на землю. Указанный план тов. Вилонову и нам удалось выполнить.
Тов. Вилонову М. бежать из Пермской тюрьмы не удалось, его отправили в Камышловскую, откуда он и бежал и эмигрировал за границу на остров Кипр к т. Максиму Горькому, где и умер от туберкулёза. Об этом мне говорил т. Свердлов Я.М. в 1917 году, когда прибыл [из-за полярного круга] из ссылки.
Глухих Семён Петрович
Часть 2
4/І-1958
Е. Глухих
АВТОБИОГРАФИЯ
ГЛУXИX Семёна [Петровича]
Я родился в 1869 году в г. Екатеринбурге (ныне Свердловск). Отец и мать мои были государственные крепостные. Отец работал на Монетном дворе, ныне железнодорожные мастерские. На 9-м году отец начал меня обучать грамоте и письму. Подготовившись, кое-как поступил в казённую заводскую школу, проучившись год, я бежал из неё, т.к. сторож Данилыч этой школы, бывший Николаевский солдат, бил всех нас нещадно до прибытия учителя за наши шалости.
Осенью 1879 г. поступил учиться в начальную народную школу, проучившись два года, в 1881 г. поступил в 1-й класс уездного училища, каковое и окончил в 1887 г. Учась в уездном училище, во время летних каникул работал у ювелиров кустарей Швецова и Исаака Дмитриевича (фамилию забыл), вертел колесо, или на золотых приисках близ Екатеринбурга промывальщиком золото-песка у старателей, или на руднике Верх-Исетского завода в 14 верстах по Московскому тракту по промывке подрудков.
В 1882 г. был обыск у нас в квартире у старшего брата Ивана в его отсутствие, хотя он не был арестован, но ему пришлось удирать из Екатеринбурга. Вновь приехал в Екатеринбург в 1887 г. с платиновых приисков за Нижне-Тагильским заводом, а до этого он проживал на Украине в разных городах, как он сообщал. Обыск на меня повлиял, также рассказы отца, как их секли розгами за самые малые проступки и промахи в работе на Екатеринбургском Монетном дворе.
В 1886 г. участвовал в тройке с т.т. Кириловым Кир. Вас. (ученик реального Екатеринбургского училища) и Тхоржевским, тоже учеником Екатеринбургского реального училища, сын ссыльной польской семьи за мятеж в 1863 г. (Об этом может подтвердить живой свидетель - сестра Кирилова Надежда Вас., учительница школы в деревне Коптяки в 14 верстах от Свердловска). От т. Кирилова К.В. получал материал "Кривда и Правда", "Николай Палкин", "Стенька Разин" и др., отпечатывал на гектографе и отдавал обратно.
В 1888 г. перешол и принимал участие в ученической коммуне воспитанников Уральского Горного училища, в бане у ученика этого училища т. Бармина Павла Никитина в печатании на гектографе разного содержания листовок до ухода в 1889 году на рудник Верх-Исетского завода на работы, не порывая связи с тройкой и ученическим кружком. О том, что ученическая коммуна существовала и вела работу, знает т.Кудрин Ник.Ник., бывший политкаторжан, учившийся в 90-х годах в Уральском Горном училище.
В декабре 1890 г. был взят на военную службу, служил в 3-м Туркестанском Линейном батальоне в г. Чарцжуе - станция Аму-Дарья Закаспийской ж.д. Проходил курс учебной команды при батальоне и окончил таковой, но за всё время службы был рядовым до декабря 1893 г. Мои же товарищи Зырянов, Порошин, Подгорбунских, Елькин, Кротов были уже старшими унтер-офицерами или фельдфебелями, а Дюрягин Н.Д. так был зауряд прапорщиком. Только в последний месяц последнего года дали звание мл. унтер-офицера; уволен со службы 1-го января 1894 г.
Что всё время был рядовым, причины тому следующие:
1) Будучи ещё новобранцем, я познакомился с дядькой ефрейтором Тогенгребером, служившим в батальонной офицерской библиотеке, и взял с его согласия том сочинений Тургенева "Отцы и дети", "Дворянское гнездо" и др. романы почитать. Эту книгу нашёл у меня по подушкой командир роты Куцей, как следует отругал нецензурно и заставил три наряда по два часа отстоять под ружьём с наполненными двумя солдатскими мешками песком, а старшему [47] обучающему новобранцев взять меня под постоянный надзор.
2) Во время обучения ружейными приёмам, в частности прицелу винтовкой, дядька ефрейтор Челноков заставлял целиться подолгу (по уставу прицеливаться не более 30 секунд) новобранца Молокова, моего сотоварища ещё по школьной скамье. Молоков не мог выдержать такой пытки и перегибался, за это Челноков ударил по лицу и кулаком в бок Молокова, а Молоков не стерпел и ударил Челнокова плашмя штыком по левой половине головы и отсёк верхнюю часть уха. За это Молокова судил военный суд и присудил на 4 года в каторгу. Когда его отправляли на каторгу, то руки и ноги были закованы в кандалы.
Меня вызывали на разбор дела Молокова в военный суд как свидетеля, где я показал на вопрос председателя: "Что я знаю по преступлению Молокова". Я сказал, что по уставу прицеливаться более 30 секунд нельзя, что ударил Молокова первым дядька Челноков, а потом уже Молоков. Председатель суда как закричит: "Мерзавца вывести и сдать под конвоем в роту". В роте командир посадил в карцер на хлеб и воду на неделю.
3) Уже в лагерях после вечерней поверки фельдфебель Завротняк обратился к роте об избрании нового ротного артельщика. Кто-то из рядовых солдат нашёлся и сказал: "Господин фельдфебель лучше знает, кого выбрать". Мне не понравилось такое подлизывание к фельдфебелю, я сказал: "Выберите грамотного, но главное честного". За слово "честного" фельдфебель привязался ко мне и отругал нецензурно, и при вечернем же рапорте ротному командиру донёс на меня.
На следующий день ротный командир Куцей призвал из роты в канцелярию и сказал мне: "Под суд тебя, сукина сына, хотел отдать, но раздумал, благодари меня, я тебя наказываю, находись при ротной канцелярии, в роту не ходи, а на все учения вставал в строй как рядовой". А фельдфебелю наказал строго никуда не отпускать и строго следить за мной.
Вот почему я получил в последний месяц последнего года военной службы только звание младшего унтер-офицера.
Окончив военную службу 1 января 1894 г., приехал в Екатеринбург и в конце марта 1894 г. ушел в Кочкарскую систему золотых приисков Троицкого уезда работать. Работая в шахтах в воде выше колена, простыл и в июне 1985 г. слёг в больницу у золотопромышленников братьев Подвинцевых. Не вылечивши как следует, выписали из больницы в начале августа 1895 года. Возвратился в Екатеринбург без денег, питаясь дорогой кто чего даст. Подлечившись в Екатеринбурге, в октябре 1895 года поступил в ж.д. мастерские (Монетка) сначала подённо 60 коп. табельщиком в вагонный цех. С конца ноября 1895 г. до 29 января 1906 г. служил штатным до ареста в тюрьму за организацию железнодорожной забастовки в мастерских согласно директивы Пермского центрального ж.д. забастовочного комитета.
В июле до августа в 1905 г. я ездил за счёт Пермской ж.д. в Ессентуки лечиться от катара желудка (были язвы и атонии кишечника). Подлечившись, приехал в августе; мною было получено письмо от Пермского забастовочного комитета, чтобы я начал подготовку рабочих к забастовке. Мне в этом помогал и руководил товарищ Черепанов Сергей (парткличка Лука). Он был членом парт-комитета, он давал мне прокламации, которые я рассовывал в инструментальные ящики, в рабочую одежду рабочим вагонного цеха. От него же мной была получена ордерная книжка с печатью Гор. Комитет Р.С.Д.Р.П. для записи пожертвований от рабочих деньгами. В начале октября 1905 г. во время обеденного часа явился в конторку вагонного цеха жандармский штаб-ротмистр Стеблин-Каменский, спросивший меня, кто я такой, не знаю ли я, кто разбрасывает прокламации по цеху в ящики и в одежду рабочих, получивши от меня ответ: "Не знаю", - ушёл.
Работая табельщиком был выбираем с 1896 г. ежегодно вплоть до ареста в 1906 году 29 января уполномоченным от рабочих и служащих ж.д. мастерских в потребительное общество ж.д., где по моей инициативе на одном из с"ездов уполномоченных утверждено открытие потреб-магазина около железнодорожных мастерских, чтобы не ходить за разными [47об] продуктами и товарами в потреб-магазин на ст. Екатеринбург 1-й рабочим с ВИЗ"а и районов Загородных улиц и от Фабрики Макаровых (теперь имени В.И.Ленина). Тоже по моей инициативе в 1901 г. были собраны подписи т.т. рабочих ж.д. мастерских под прошением Начальнику дороги о разрешении открыть и оборудовать при мастерских столовую, читальную и театр. Было получено от Начальника дороги разрешение. В том же 1901 г. по моему ходатайству перед Екатеринбургской городской Управой был устроен бак для воды в несколько тысяч вёдер на Цыганской площади (теперь площадь Горсовета и Трампарк).
Во время ж.д. забастовки мной была организована по указанию тов. Сыромолотова Ф.Ф. (парт.кличка "Федич"), руководителя всеми боевыми дружинами Екатеринбурга и ВИЗ"а, боевая дружина из рабочих ж.д. мастерских и вооружена револьверами и разными холодным вооружением, сделанным в кузнице. Забастовкой рабочих ж.д. мастерских станций и депо руководили т.т. Сыромолотов Ф.Ф., Черепанов Сергей и др. члены городского комитета РСДРП(б).
В забастовочном комитете я нёс обязанности секретаря (справка в Испарте и в жандармском деле, и в деле Казанской судебной палаты).
Во время Октябрьской забастовки, когда я дежурил на ж.д. станции Екатеринбург 1-й, из Тюмени прорвался пассажирский поезд. Чтобы не дать дальше на Пермь следовать, я стал сбивать машиниста, чтобы он оставил поезд, в то же время сказал т.т. рабочим депо и станции, которые дежурили со мной, чтобы они на рельсы набрасывали шпалы, рельсы, всё то, что могло загромоздить путь для хода поезда.
Прибежали жандармы, велели машинисту отправляться. Началась перебранка с моей стороны, что, дескать, такую сволочь, жандармов, не слушай, а слушай нас, забастовщиков, не трогайся с места. Жандармы кричат машинисту, чтобы торопился ехать. Машинист кричит:
- Кого из вас слушать? Тот кричит: "Поезжай". Другой: "Ни с места".
Пришлось машинисту закричать:
- Если ты поедешь, то не попадайся нам.
Вытащил револьвер и навёл на вахмистра Малахова, приближаясь к нему, но, не дойдя двух шагов, положил револьвер в карман пальто, говоря, что на такую сволочь пули жаль тратить, плюнул ему в лицо и сам отступил несколько шагов назад, и начал опять кричать. Т.т. рабочие к этому времени тоже прибежали к паровозу и тоже начали кричать машинисту, чтобы не ездил.
Вдруг на перрон из главного выхода вокзала высыпает взвод солдат с ружьями во главе с офицером, рассыпается на подножки вагонов по одному, а часть бежит к паровозу, и нам пришлось в рассыпную удирать. Поезд двинулся на Пермь.
Вахмистр Малахов на суде против меня всё это рассказал.
- Кто, кроме тебя, может подтвердить об этом? - задал я ему вопрос.
Он ответил, что забастовщиков он не может как свидетелей указать, остальные же были жандармы. Горячиться всех больше горячился, кричал и ругался.
На всех митингах [я] участвовал в боевой дружине под руководством тов. Сыромолотова по охране т.т. Свердлова (партийная кличка т. Андрей), Чуцкаева С.Е. (парт.кличка Петрович) и др.
Забастовочным комитетом на угрозы черносотенцев бить граждан, поджечь ж.д. мастерские было выпущено воззвание к гражданам г. Екатеринбурга, что если черносотенцы нападут хотя бы на одного жителя, то рабочие ж.д. мастерских, депо и станции начнут громить дома и лавчёнки на барахолке черносотенцев. Воззвание оказало на черносотенцев своё действие. Из рабочих ж.д. мастерских ходили по городу патрулями по три-пять человек.
Первый обыск был у меня в декабре 1905 года. Жандармы ничего не нашли, несмотря на то, что я имел две винтовки: винчестер (11-ти зарядная) и пибоди. Винтовки были спрятаны в водосточную трубу у крыльца казённой квартиры, где я жил в ж.д. мастерских, и револьвер спрятан был женой в корчагу с углями.
Меня оставили на свободе. Литературу и издания Буревестника, Донской Речи и Молота и несколько прокламаций и листовок тоже не нашли, хотя они лежали в ящике на полу общего погреба казённых квартир.
На вопрос жене: "Не находится ли ещё где имущество в каком-нибудь помещении?" Ответила: "Нигде нет". Поверили и не пошли искать. [48]
Ночью часть пришлось сжечь, а на другой день остатки книг, листовки и прокламации удалось отправить в битонах из под молока с молочницей гр. Чиганцевой (сейчас живет в Уктусе, ей уже 87 лет).
В начале января 1906 г. или в конце декабря 1905 г. участвовал от рабочих ж.д. мастерских в выборах делегатов как будьто на об"единительный Стокгольмский с"езд. Делегатом был избран т. Андрей - Свердлов Я.М. Были ещё т. Чуцкаев, Сыромолотов, Пинкевич, Черепанов, Кин (парт.кличка Павлуша). От Тюмени, Челябинска этих товарищей ни фамилии, ни парт-клички не знаю. Знает т. Сыромолотов.
Второй обыск был 29 января 1906 г. в 6 часов утра, тоже ничего не нашли, но арестовали и отправили в тюрьму. В тюрьме просидел до апреля 1906 г., сильно заболел, потому что была об"явлена голодовка, которая продолжалась пять-шесть дней, из-за дерзкого обращения администрации с некоторыми политзаключёнными. Не давали свиданий со знакомыми и родственниками, была параша в камере, не давали газет, тов. Терехова утащили в тюремную больницу и питали искусственно. Этот случай может подтвердить т. Порошин, быв. полит-каторжанин, член ВКП(б), и др., т.к. в то время сидел в одной камере, но пока дело не закончил следователь Трубинов, меня не выпустили на поруки.
Выйдя из тюрьмы, начал лечиться, [меня лечил доктор Поленов (левый кадет)]. Подлечившись, я начал ходить в железнодорожные мастерские, но жандармы Князев и Удилов донесли ротмистру Стеблин-Каменскому о моей связи с рабочими, и меня в июле 1906 года административно Пермский губернатор выслал в г. Ирбит.
В Ирбите я познакомился с приказчиком т. Трапезниковым магазина Стихина, с рабочими типографии Лопаткова Трапезниковым и Кочуровым, с мельницы Шекенданц - Никифоровым - конторщик и машинистом Хитриным, доктором Маховым и секретарём городской управы Воробьёвым на нелегальном собрании в доме у студента (фамилию забыл) по вопросу о Выборгском воззвании и второй Государственной думе.
В декабре 1906 г. приехал в Екатеринбург на суд Казанской Судебной палатой, каковой осужден на три месяца к крепостному режиму. Привлекалось 33 человека, осуждены на разные сроки 22 чел. Тотчас после суда в числе других осуждённых меня не посадили в тюрьму, а вновь выслали в Ирбит. 1-го марта 1907 г. я был посажен в Ирбитскую тюрьму, просидел в ней только до 16 марта 1907 г., и согласно телеграфного предписания Пермского губернатора отправили пешком-этапом по тракту до Камышловской тюрьмы, далее в арестанском вагоне с уголовными [разных рангов] в Пермскую тюрьму досиживать.
В Пермской тюрьме, когда мне оставалось досиживать около месяца, прибыл этапом в Пермскую тюрьму из Астрахани т. Вилонов Михаил (парт. кличка "Заводской"), профреволюционер РСДРП(б). За несколько дней перед моим выходом из тюрьмы тов. Вилонов передал мне восковой слепок с ключа от калитки больничного двора тюрьмы и две корреспонденции для передачи товарищу Будриной З.А. (заведующая Пермской городской библиотекой имени Пушкина), горбатая, фамилию напомнила мне т. Уфимцева М.Н., говорил мне т. Вилонов Мих., знает тов.Сыромолотов Ф.Ф.
О т. Вилонове считаю долгом сказать. Это такой проф.революционер, что он не терпел и не выносил тюремной неволи. Выйдя на первую же дворовую тюрьмы прогулку, он совершал хождение близ самой тюремной стены, взглядывая на верх стены, и тем измерял её высоту, и соображал, какие подсобные средства могут послужить для преодоления высоты стены, чтобы вырваться на волю. Потом общупывал тюремных надзирателей, следящих за полит-заключёнными на прогулке. И вот однажды надзирателя т. Вилонов сумел общупать, он оказался словоохотливым и простачком. Этот надзиратель сказал, что дверь калитки в тюремной стене выходит непосредственно на городскую улицу, указал и показал ключ от этой калитки.
У т. Вилонова через несколько дней уже был составлен следующий план. Он завербовал меня и ещё двух товарищей и сказал, что во время прогулки во дворе и когда будет дежурить простачёк надзиратель, мы должны проделать следующее: [48об]
Он - Вилонов подойдёт к надзирателю, заведёт разговор, предложит надзирателю папиросу. Я, Глухих, должен зажечь спичку и дать раскурить надзирателю папиросу, но медленно подносить спичку, чтобы надзиратель сосредоточился на раскурке, а этим дать возможность тов. Вилонову вырвать связку ключей у надзирателя и бежать, и в то же время успеть снять слепок на воск бородку ключа от двери калитки, потом бросить на землю ключи, а остальным двум товарищам и мне, Глухих, бежать перед надзирателем и мешать ему догнать тов. Вилонова, пока он не бросит ключи на землю. Указанный план тов. Вилонову и нам удалось выполнить.
Тов. Вилонову М. бежать из Пермской тюрьмы не удалось, его отправили в Камышловскую, откуда он и бежал и эмигрировал за границу на остров Кипр к т. Максиму Горькому, где и умер от туберкулёза. Об этом мне говорил т. Свердлов Я.М. в 1917 году, когда прибыл [из-за полярного круга] из ссылки.
Глухих Семён Петрович
Часть 2