Автобиография Коростелёва М.К. и его воспоминания о Камышловском полку
(имеется также геройская песня)
АВТОБИОГРАФИЯ
КОРОСТЕЛЁВА Михаила Климентьевича и его воспоминания о Камышловском полку.
Отец мой, Коростелёв Климент Дмитриевич, был тоже красногвардейцем Камышловского полка, по социальному происхождению являлся подлинным рабочим Ирбитского и Алапаевского металлургического заводов. От отца он остался 3 лет, средств к существованию не было, до совершеннолетия он работал батраком, а после на указанных выше заводах, рабочий стаж его 45 лет.
Отец, пройдя в жизни всякие тиранства и несправедливости, полностью посвятил свою жизнь борьбе за диктатуру пролетариата. Работая на Алапаевском заводе в 1902-1905 гг., он близко был связан со членами соц.-демократической рабочей партии большевиков, т.т. Ефимом Андр. Соловьёвым, Кабаковым и Н.Е. Шаньгиным.
В 1910 году семья отца составляла 10 человек. Мне, как старшему сыну, было 12 лет. Меня отдали работать в деревню, на кулака работал три года, а после поступил на завод, в листоотделочный цех, и работал до октября 1917 года.
После Октябрьской революции, когда фабриканты хотели вернуть себе заводы, а помещики землю, мы с отцом, несмотря на огромную семью - восьмеро малолетних детей - оставили их и с винтовкой в руках пошли защищать пролетарский Октябрь.
В коммерческом городе Ирбите положение было напряжённое, октябрьские события там почти не замечались. [11] Купечество и прочая братия чувствовали себя по-прежнему. Меньшевики А.С. Панов, Терехин и другие распевали аллилуйщину. 168-й запасный полк. Возглавляемый офицерами - сынками дворян, был тоже ярым сторонником прежнего - царского строя. В Ирбите были пожары с целью провоцирования партии большевиков в их управлении.
Таково было положение в Ирбите после Октября.
В первых числах января месяца 1918 года в Ирбитский завод приезжал какой-то делегат-большевик, так его тогда называли. В заводе в это время имелась уже партийная большевистская ячейка, правда, были и меньшевики, но незначительные единицы. Как то: Г.Г. Ветлугин, Плишкин Вас., Дрягилев Иван и ещё Котерец.
По случаю приезда делегата в театре проводилось собрание, на собрании делегат сделал краткий, но зато понятный доклад о положении в Советской России. Собрание проходило оживлённо, в прениях выступали почти все рабочие, даже и меньшевики. Отец мой на этом собрании секретарствовал, в предоставленном слове он призывал на защиту Октября, а мне как сыну на собрании напомнил о прошлом, не очень далёком, крепко винтовку держать для отпора врагу.
В конце собрания из рабочих был организован отряд. Отец и другие видные организаторы по заводу - братья Чебаковы, Шаньгины и Мих. Петрович Панов, оставались для обороны завода.
Организованный из рабочих отряд под названием 1-я Ирбитско-Заводская сотня на 2-й день был отправлен в Ирбит. [12]
В Ирбите мы обезоружили 168-й запасный полк. Солдаты в большинстве перешли на нашу сторону, а неугомонных офицеров отправили туда, куда это надлежало.
По городу были поставлены надёжные посты, лично мне приходилось в большинстве случаев охранять пороховой склад. Вскоре вспыхнуло кулацкое восстание в селе Невьянске, часть нашей сотни, которая в 25 челов., была отправлена на подавление восстания. Ликвидировав восстание и этим самым доказав преданность рабочему классу, нашу сотню отправили в Екатеринбург. Пробыв там около двух месяцев по охране князей Долгоруковых, Лопухина, Львова, Епископа Гермогена и ценного имущества, 27 мая 1918 года нас отправили на 1-е чехословацкое восстание под гор. Челябинск на ст. Аргаяш. В боях под Челябинском из нашей сотни были убиты лучшие бойцы - рабочие Ирбитского завода Г.Т. Соколов и Якушев Михаил, память о которых должна быть сохранена на многие лета.
Со ст. Аргаяш мы отступили на ст. В-Уфалей, Екатеринбург был уже занят белыми. Не падая духом и зная о наличии таких же отрядов в Ирбитском заводе, мы напролом отступили туда. В день нашего прихода в Ирбитский завод туда отступили Сибирские отряды т.т. Черных и Кангеларий под общим политическим руководством т. Лобкова, и прибыл отряд из Ирбита под командованием товарища Степанова.
Продолжать дальнейшую борьбу в разрозненном виде сочли нецелесообразным. По предложению партии большевиков отряды об"единили в полк, дав ему имя Камышловский. От рабочих не отставали и [13] крестьяне соседних деревень: Шмакова, Горки, Першино, Стриганки, Писанец и друг. Крестьянская беднота крепко бралась за винтовку для совместной борьбы.
В течении суток был организован этот доблестный Камышловский полк со всеми его родами оружия (прилож.список комсостава), а в 3-й день организован фронт в 3-х километрах от Ирбитского завода, на речке Дунайке. Ежедневно била артиллерия противника. Ежечасно старался противник взять нас в кольцо, но камышловцы не падали духом, жили своей боевой жизнью, давали возможность партии под руководством ея гениального вождя тов. Ленина формировать такие регулярные полки.
15 сентября 1918 года в селе Покровском вспыхнуло кулацкое восстание, красногвардейцы Режевского завода в большинстве перешли на сторону белых. Фронт оказался прорванным. Противник упорно наступал на ст. Егоршино и Ирбитский завод, но занятие их было только его мечтой. Покровский фронт ротой нашего полка был восстановлен, а от Ирбитского завода враг бежал без оглядки десятки вёрст, оставляя сотни убитых, пулемёты, винтовки, даже ранцы, сапоги.
В боях под Ирбитским заводом были убиты В.А. Клюкин, П.Д. Коростелёв, П.И. Коростелёв, В.М. Казанцев, И.Г. Грошев, Г.С. Коробейщиков, К.Н. Терентьев, А.В. Панов, П.Т. Соколов, П.Ф. Антипин, н-к команды связи, и представитель ЦК ВКП(б) тов. УСИЕВИЧ.
Отличились в этих боях н-к конной разведки П.Н. Анчутин, комроты А.Т. Пузанов, Ф.Ф. Смирнов (последний, несмотря на ранение его в обе ноги, не вышел из [14] строя и в крови продолжал наступление с ротой), комбаты Ф.С. Журавлёв, С.И. Чебаков и пом. ком. батареи Г.Л. Журавлёв.
18 сентября под сильным напором врага на Н.-Тагил фронт держать в Ирбитском заводе стало невозможно. Полк по распоряжению штаба бригады должен был погрузиться в эшелоны и двинуться на Н.-Тагил. Неохотно оставляли рабочие родное место - Ирбитский завод, но были уверены, что скоро вернутся. С боевой песней камышловцы садились в вагоны, а песня эта была про Ирбитско-заводский бой. Вот она:
Шумел, горел пожар шмаковский,
Дело было в сентябре,
Под Шмаковкой фронт держали,
Кругом кипело, что в котле.
Рвалися бомбы и шрапнели,
Свистели пули здесь и там.
Враг наступал тут две недели,
Со всех сторон вредил он нам.
Товарищ наш Черных (комполка) бесстрашный
Сказал: "Не сдамся никогда,
С вами мы, рабочие завода,
Пробьёмся грудью чрез врага".
Ещё спасибо, не забудем -
Вторая рота подошла,
Она, как точно волна в море,
Всем духу, бодрости влила,
Они лишь только из вагона
Пошли, как львы в атаку на врага… [15]
Чебаков, товарищ ротный,
Сказал: "Товарищи, за мной!
Там братья наши гибнут
От пули коварного врага.
Вперёд, вперёд, мы за свободу,
Нам смерть не может быть страшна".
Командир Степан Шарапов
И Кангеларий боевой
Вели отважно и спокойно,
Хоть смерть вилась над головой.
Кругом гремели пулемёты,
И кипел кровавый бой.
Враг наглый и постыдный [*постылый?]
Наш натиск не сдержал,
В полях оставил сотни трупов,
И сам бесстыдно убежал.
Он побросал свои шинели,
Винтовки, ранцы, сапоги,
А камышловцы вслед ему кричали:
"Ты больше, враг, к нам не ходи".
Такова была боевая песня Каышловского полка в годы гражданской войны. С этой песней отправлялись камышловцы на Н.-Тагил, оставив для прикрытия роту.
Утром, часов около 5, 20 сентября наш эшелон между ст. Егоршино и Самоцветом нашёл на подложенную пирокселиновую шашку. Произошёл сильный взрыв, от взрыва были убитые и раненые. Похоронив тут же убитых, расчистив путь, эшелон двинулся по назначению. Не доезжая 1 километра до ст. Тагил, [16] из броневика противник открыл по нам орудийный огонь. Под сильным орудийным и пулемётным огнём нам приходилось выскакивать из вагонов и пойти в штыковую атаку. Броневик противника нами был захвачен в кольцо, но ввиду растерянности горных полков на левом фланге, броневик взять не смогли. Наш натиск противник тогда не сдержал и без оглядки бежал в деревню Горбунову, оставляя раненых и военное снаряжение.
Пред ВЦИК тов. Свердлов, отмечая значение победы на Тагильском фронте, послал нам специальную телеграмму:
"От имени ВЦИК Советов, от имени всего трудового народа шлю горячий привет и пожелания полной победы над всеми белогвардейцами, над всеми наёмниками англо-французского империализма. Вы доблестно сражайтесь за торжество социализма. Пусть же Ваша доблесть послужит примером всем борющимся товарищам".
В Тагиле бои продолжались до 4/Х-1918 г. На ст. Сан-Донато, на узловую станцию и как […] участок по оплошности начальника боевого участка внимания не обращалось. Она охранялась лишь численно-ничтожным отрядом жел.дор.охраны. Противник воспользовался этой оплошностью и в ночь на 4/Х захватил Сан-Донато обходным движением. Горный полк, которому было поручено вести наступление на Сан-Донато, не смог выполнить приказа. С захватом Сан-Донато Камышловский полк оказался отрезанным. Оборонять Тагил в таком положении было невозможно. Похоронив убитых в братской могиле на [17] площади Тагила, мы отступили на ст. Лая.
Подсчитав там свои силы, потеря оказалась большая, в ротах не досчитывались половины бойцов. Полк для пополнения отправили в Кушву.
Простояв в Кушве несколько дней, пополнив ряды, нас отправили на боевые участки заводов Кын, Серебрянка, а позднее на ст. Выя. На этих участках враг сосредотачивал свои лучшие силы, мужественно камышловцы им давали отпор. Санитары полкового околодка под неимоверным огнём вытаскивали своих товарищей и оказывали им медицинскую помощь, отправляли их в экспромтом организованные летучие лазареты.
В бою под Кыном нами было захвачено в плен 100 чел. и раненый генерал. Характерно было, когда санитары несли этого генерала на носилках, то он говорил, что большевики всё же будут побеждены. Помнится, как санитар Алексей Клюкин по кличке "Царь" сбросил генерала с носилок и убил его этими же носилками. Убийство Клюкиным генерала говорит за то, что генерал кровно задел его рабочую кровь.
В боях под Кыном и на ст. Выя камышловцы утеряли командира полка, по национальности латыша - тов. Швельниса и матроса дер. Боярки тов. Упорова. В боях тогда отличились Ф.С. Журавлёв, П.Н. Анчутин. Пулемётчик А.П. Пахо[мов]. Из полкового околодка - сестра А.Г. Смирнова, санитары А. Клюкин, С.А. Кропотухин, К.Д. Коростелёв, В.С. Швецов и А.Н. Терентьев, из пешей разведки н-к Вас. В. Коростелёв, Ф.И. Коростелёв и Н.П. Панов. [18]
Положение в Перми в это время было тоже напряжённое. В связи с пребыванием под арестом великого князи Михаила в Перми была сосредоточена разная свора, меньшевики и эсеры им помогали.
Продолжать бой по эту сторону Перми означало ежечасно быть в кольце и иметь излишние жертвы. Было решено - боевых действий по эту сторону не производить. Полк наш отправили в Пермь. В Перми мы обновили командный состав полка. Командиром полка был утверждён Ф.С. Журавлёв, его помощником Н.Н. Брюханов, комиссаром А.А. Шаньгин, комбатом Еловиков, И.И. Упоров.
В начале января в Перми произошло восстание. Мы отступили на ст. Григорьевскую, заняли позицию в деревне Федотовой. Около месяца противник усердно наступал на наши части, но выбить нас всё-таки не смог, только [по] причине прорыва на левом фланге нам пришлось отступить до села Дворец Верещагинского района. Бои во Дворце происходили в конце января, морозы доходили до 40 с лишним градусов.
Однажды снарядом противника была порвана передовая телеф.линия, сообщение со штабом полка оказалось прекращённым. Противник неимоверно наступал на наши окопы, беспрерывно трещали его пулемёты. Продолжать без связи дальше было нельзя, конную связь противник мог срезать и воспользоваться донесением. Стал вопрос - линию во чтобы то ни стало восстановить, не считаясь с жизнью. У аппарата на передовой линии в это время находились я и Н.П. Панов. Исправление линии лежало только на нас. Не считаясь с жизнью, в интересах общего дела исправление линии я взял на себя, Панова оставил у аппарата, [19] наказав ему о помощи в случае ранения и не оставлять аппарат при отступлении. Линия минут через 15 была готова без всяких ранений.
Фронт на это участке продержали около 10 дней, а затем отступили в Глазовский уезд, заняв там боевой участок в деревне Кань-Копи и Акчешур. На это участке противнику большую помощь оказывали шпионы. Они проникали к телефонным аппаратам, подслушивали телефонограммы, передавали их врагу. Кроме телефона, они сообщали о наличии сил, о роде оружия и т.д. Резали телефонную линию.
20 марта при помощи шпионов противник хотел захватить в плен целиком у нас батальон. Комбат тов. Туранов оказался тогда близоруким. Я, Н.П. Панов и Степан Рожин были у аппарата на передовой. Противник занял село Анчешур, захватил там аппарат, а телефониста Алёшу Черепанова изрубил на куски. По телефону повёл со мной разговоры. Голос его мне показался подозрительным, о чём я обратил внимание находящихся со мной т.т. Панова и Рожина и повели работу со штабом. Вскоре к нам вбежал комбат Туранов, не говоря ни слова, вынул наган и хотел убить меня, но благодаря вмешательству Панова, наставившего на него винтовку, Туранов выстрела не произвёл. Минут через 5 батальон и мы оказались в кольце. О случившемся и пойманных шпионах я успел передать по телефону ад"ютанту полка товарищу Черемных. Он предложил шпионов представить. Минуты через две линия опять оказалась обрезанной. Оставался единственный выход спасать себя и аппарат. Со шпионами возиться было невозможно, оставлять в живых - равносильно умереть самим и оставить аппарат. Отступать [20] было также невозможно - пулемётный и орудийный огонь не давали возможности прохода. Шпионов мы отправили туда, куда им по тому времени полагалось. Сами же с аппаратом бежали по направлению к селу Мочалы, где находился штаб полка. О действиях Туранова и расстреле шпионов заявили ком.полка тов. Журавлёву. Туранов был арестован, и как с ним поступили, нам до сих пор неизвестно, знаем только одно, что в полк он больше не являлся.
В марте месяце полк был переброшен на ст. Балезино, там я сильно заболел и как больной отправлен в лазарет. После болезни я в полк не возвращался, а был отправлен в распоряжение инспектора 3-й армии для формирования частей 2-го крестьянского полка.
В этом полку как комендант и квартирмейстер находился до занятия города Ишима, принимая бои под Тагилом, Ялуторовском, а после был направлен на работу в органы ЧК и позднее военного трибунала.
Ожесточённый бой камышловцев за Урал, за родной Ирбитский завод были верны. Клич партии "Все за Урал" был осуществлён, новые силы были брошены на защиту Урала. В мае месяце 1919 г. враг отступил, а оставшиеся в живых камышловцы, выполнив свою боевую задачу, вернулись обратно в своё родное место, но вскоре были отправлены на южный фронт. Так формировался, так дрался Камышловский полк в годы гражданской воны за пролетарский октябрь.
М.К. Коростелёв.
21 Х 1934 года [21]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.207.Л.11-21.
АВТОБИОГРАФИЯ
КОРОСТЕЛЁВА Михаила Климентьевича и его воспоминания о Камышловском полку.
Отец мой, Коростелёв Климент Дмитриевич, был тоже красногвардейцем Камышловского полка, по социальному происхождению являлся подлинным рабочим Ирбитского и Алапаевского металлургического заводов. От отца он остался 3 лет, средств к существованию не было, до совершеннолетия он работал батраком, а после на указанных выше заводах, рабочий стаж его 45 лет.
Отец, пройдя в жизни всякие тиранства и несправедливости, полностью посвятил свою жизнь борьбе за диктатуру пролетариата. Работая на Алапаевском заводе в 1902-1905 гг., он близко был связан со членами соц.-демократической рабочей партии большевиков, т.т. Ефимом Андр. Соловьёвым, Кабаковым и Н.Е. Шаньгиным.
В 1910 году семья отца составляла 10 человек. Мне, как старшему сыну, было 12 лет. Меня отдали работать в деревню, на кулака работал три года, а после поступил на завод, в листоотделочный цех, и работал до октября 1917 года.
После Октябрьской революции, когда фабриканты хотели вернуть себе заводы, а помещики землю, мы с отцом, несмотря на огромную семью - восьмеро малолетних детей - оставили их и с винтовкой в руках пошли защищать пролетарский Октябрь.
В коммерческом городе Ирбите положение было напряжённое, октябрьские события там почти не замечались. [11] Купечество и прочая братия чувствовали себя по-прежнему. Меньшевики А.С. Панов, Терехин и другие распевали аллилуйщину. 168-й запасный полк. Возглавляемый офицерами - сынками дворян, был тоже ярым сторонником прежнего - царского строя. В Ирбите были пожары с целью провоцирования партии большевиков в их управлении.
Таково было положение в Ирбите после Октября.
В первых числах января месяца 1918 года в Ирбитский завод приезжал какой-то делегат-большевик, так его тогда называли. В заводе в это время имелась уже партийная большевистская ячейка, правда, были и меньшевики, но незначительные единицы. Как то: Г.Г. Ветлугин, Плишкин Вас., Дрягилев Иван и ещё Котерец.
По случаю приезда делегата в театре проводилось собрание, на собрании делегат сделал краткий, но зато понятный доклад о положении в Советской России. Собрание проходило оживлённо, в прениях выступали почти все рабочие, даже и меньшевики. Отец мой на этом собрании секретарствовал, в предоставленном слове он призывал на защиту Октября, а мне как сыну на собрании напомнил о прошлом, не очень далёком, крепко винтовку держать для отпора врагу.
В конце собрания из рабочих был организован отряд. Отец и другие видные организаторы по заводу - братья Чебаковы, Шаньгины и Мих. Петрович Панов, оставались для обороны завода.
Организованный из рабочих отряд под названием 1-я Ирбитско-Заводская сотня на 2-й день был отправлен в Ирбит. [12]
В Ирбите мы обезоружили 168-й запасный полк. Солдаты в большинстве перешли на нашу сторону, а неугомонных офицеров отправили туда, куда это надлежало.
По городу были поставлены надёжные посты, лично мне приходилось в большинстве случаев охранять пороховой склад. Вскоре вспыхнуло кулацкое восстание в селе Невьянске, часть нашей сотни, которая в 25 челов., была отправлена на подавление восстания. Ликвидировав восстание и этим самым доказав преданность рабочему классу, нашу сотню отправили в Екатеринбург. Пробыв там около двух месяцев по охране князей Долгоруковых, Лопухина, Львова, Епископа Гермогена и ценного имущества, 27 мая 1918 года нас отправили на 1-е чехословацкое восстание под гор. Челябинск на ст. Аргаяш. В боях под Челябинском из нашей сотни были убиты лучшие бойцы - рабочие Ирбитского завода Г.Т. Соколов и Якушев Михаил, память о которых должна быть сохранена на многие лета.
Со ст. Аргаяш мы отступили на ст. В-Уфалей, Екатеринбург был уже занят белыми. Не падая духом и зная о наличии таких же отрядов в Ирбитском заводе, мы напролом отступили туда. В день нашего прихода в Ирбитский завод туда отступили Сибирские отряды т.т. Черных и Кангеларий под общим политическим руководством т. Лобкова, и прибыл отряд из Ирбита под командованием товарища Степанова.
Продолжать дальнейшую борьбу в разрозненном виде сочли нецелесообразным. По предложению партии большевиков отряды об"единили в полк, дав ему имя Камышловский. От рабочих не отставали и [13] крестьяне соседних деревень: Шмакова, Горки, Першино, Стриганки, Писанец и друг. Крестьянская беднота крепко бралась за винтовку для совместной борьбы.
В течении суток был организован этот доблестный Камышловский полк со всеми его родами оружия (прилож.список комсостава), а в 3-й день организован фронт в 3-х километрах от Ирбитского завода, на речке Дунайке. Ежедневно била артиллерия противника. Ежечасно старался противник взять нас в кольцо, но камышловцы не падали духом, жили своей боевой жизнью, давали возможность партии под руководством ея гениального вождя тов. Ленина формировать такие регулярные полки.
15 сентября 1918 года в селе Покровском вспыхнуло кулацкое восстание, красногвардейцы Режевского завода в большинстве перешли на сторону белых. Фронт оказался прорванным. Противник упорно наступал на ст. Егоршино и Ирбитский завод, но занятие их было только его мечтой. Покровский фронт ротой нашего полка был восстановлен, а от Ирбитского завода враг бежал без оглядки десятки вёрст, оставляя сотни убитых, пулемёты, винтовки, даже ранцы, сапоги.
В боях под Ирбитским заводом были убиты В.А. Клюкин, П.Д. Коростелёв, П.И. Коростелёв, В.М. Казанцев, И.Г. Грошев, Г.С. Коробейщиков, К.Н. Терентьев, А.В. Панов, П.Т. Соколов, П.Ф. Антипин, н-к команды связи, и представитель ЦК ВКП(б) тов. УСИЕВИЧ.
Отличились в этих боях н-к конной разведки П.Н. Анчутин, комроты А.Т. Пузанов, Ф.Ф. Смирнов (последний, несмотря на ранение его в обе ноги, не вышел из [14] строя и в крови продолжал наступление с ротой), комбаты Ф.С. Журавлёв, С.И. Чебаков и пом. ком. батареи Г.Л. Журавлёв.
18 сентября под сильным напором врага на Н.-Тагил фронт держать в Ирбитском заводе стало невозможно. Полк по распоряжению штаба бригады должен был погрузиться в эшелоны и двинуться на Н.-Тагил. Неохотно оставляли рабочие родное место - Ирбитский завод, но были уверены, что скоро вернутся. С боевой песней камышловцы садились в вагоны, а песня эта была про Ирбитско-заводский бой. Вот она:
Шумел, горел пожар шмаковский,
Дело было в сентябре,
Под Шмаковкой фронт держали,
Кругом кипело, что в котле.
Рвалися бомбы и шрапнели,
Свистели пули здесь и там.
Враг наступал тут две недели,
Со всех сторон вредил он нам.
Товарищ наш Черных (комполка) бесстрашный
Сказал: "Не сдамся никогда,
С вами мы, рабочие завода,
Пробьёмся грудью чрез врага".
Ещё спасибо, не забудем -
Вторая рота подошла,
Она, как точно волна в море,
Всем духу, бодрости влила,
Они лишь только из вагона
Пошли, как львы в атаку на врага… [15]
Чебаков, товарищ ротный,
Сказал: "Товарищи, за мной!
Там братья наши гибнут
От пули коварного врага.
Вперёд, вперёд, мы за свободу,
Нам смерть не может быть страшна".
Командир Степан Шарапов
И Кангеларий боевой
Вели отважно и спокойно,
Хоть смерть вилась над головой.
Кругом гремели пулемёты,
И кипел кровавый бой.
Враг наглый и постыдный [*постылый?]
Наш натиск не сдержал,
В полях оставил сотни трупов,
И сам бесстыдно убежал.
Он побросал свои шинели,
Винтовки, ранцы, сапоги,
А камышловцы вслед ему кричали:
"Ты больше, враг, к нам не ходи".
Такова была боевая песня Каышловского полка в годы гражданской войны. С этой песней отправлялись камышловцы на Н.-Тагил, оставив для прикрытия роту.
Утром, часов около 5, 20 сентября наш эшелон между ст. Егоршино и Самоцветом нашёл на подложенную пирокселиновую шашку. Произошёл сильный взрыв, от взрыва были убитые и раненые. Похоронив тут же убитых, расчистив путь, эшелон двинулся по назначению. Не доезжая 1 километра до ст. Тагил, [16] из броневика противник открыл по нам орудийный огонь. Под сильным орудийным и пулемётным огнём нам приходилось выскакивать из вагонов и пойти в штыковую атаку. Броневик противника нами был захвачен в кольцо, но ввиду растерянности горных полков на левом фланге, броневик взять не смогли. Наш натиск противник тогда не сдержал и без оглядки бежал в деревню Горбунову, оставляя раненых и военное снаряжение.
Пред ВЦИК тов. Свердлов, отмечая значение победы на Тагильском фронте, послал нам специальную телеграмму:
"От имени ВЦИК Советов, от имени всего трудового народа шлю горячий привет и пожелания полной победы над всеми белогвардейцами, над всеми наёмниками англо-французского империализма. Вы доблестно сражайтесь за торжество социализма. Пусть же Ваша доблесть послужит примером всем борющимся товарищам".
В Тагиле бои продолжались до 4/Х-1918 г. На ст. Сан-Донато, на узловую станцию и как […] участок по оплошности начальника боевого участка внимания не обращалось. Она охранялась лишь численно-ничтожным отрядом жел.дор.охраны. Противник воспользовался этой оплошностью и в ночь на 4/Х захватил Сан-Донато обходным движением. Горный полк, которому было поручено вести наступление на Сан-Донато, не смог выполнить приказа. С захватом Сан-Донато Камышловский полк оказался отрезанным. Оборонять Тагил в таком положении было невозможно. Похоронив убитых в братской могиле на [17] площади Тагила, мы отступили на ст. Лая.
Подсчитав там свои силы, потеря оказалась большая, в ротах не досчитывались половины бойцов. Полк для пополнения отправили в Кушву.
Простояв в Кушве несколько дней, пополнив ряды, нас отправили на боевые участки заводов Кын, Серебрянка, а позднее на ст. Выя. На этих участках враг сосредотачивал свои лучшие силы, мужественно камышловцы им давали отпор. Санитары полкового околодка под неимоверным огнём вытаскивали своих товарищей и оказывали им медицинскую помощь, отправляли их в экспромтом организованные летучие лазареты.
В бою под Кыном нами было захвачено в плен 100 чел. и раненый генерал. Характерно было, когда санитары несли этого генерала на носилках, то он говорил, что большевики всё же будут побеждены. Помнится, как санитар Алексей Клюкин по кличке "Царь" сбросил генерала с носилок и убил его этими же носилками. Убийство Клюкиным генерала говорит за то, что генерал кровно задел его рабочую кровь.
В боях под Кыном и на ст. Выя камышловцы утеряли командира полка, по национальности латыша - тов. Швельниса и матроса дер. Боярки тов. Упорова. В боях тогда отличились Ф.С. Журавлёв, П.Н. Анчутин. Пулемётчик А.П. Пахо[мов]. Из полкового околодка - сестра А.Г. Смирнова, санитары А. Клюкин, С.А. Кропотухин, К.Д. Коростелёв, В.С. Швецов и А.Н. Терентьев, из пешей разведки н-к Вас. В. Коростелёв, Ф.И. Коростелёв и Н.П. Панов. [18]
Положение в Перми в это время было тоже напряжённое. В связи с пребыванием под арестом великого князи Михаила в Перми была сосредоточена разная свора, меньшевики и эсеры им помогали.
Продолжать бой по эту сторону Перми означало ежечасно быть в кольце и иметь излишние жертвы. Было решено - боевых действий по эту сторону не производить. Полк наш отправили в Пермь. В Перми мы обновили командный состав полка. Командиром полка был утверждён Ф.С. Журавлёв, его помощником Н.Н. Брюханов, комиссаром А.А. Шаньгин, комбатом Еловиков, И.И. Упоров.
В начале января в Перми произошло восстание. Мы отступили на ст. Григорьевскую, заняли позицию в деревне Федотовой. Около месяца противник усердно наступал на наши части, но выбить нас всё-таки не смог, только [по] причине прорыва на левом фланге нам пришлось отступить до села Дворец Верещагинского района. Бои во Дворце происходили в конце января, морозы доходили до 40 с лишним градусов.
Однажды снарядом противника была порвана передовая телеф.линия, сообщение со штабом полка оказалось прекращённым. Противник неимоверно наступал на наши окопы, беспрерывно трещали его пулемёты. Продолжать без связи дальше было нельзя, конную связь противник мог срезать и воспользоваться донесением. Стал вопрос - линию во чтобы то ни стало восстановить, не считаясь с жизнью. У аппарата на передовой линии в это время находились я и Н.П. Панов. Исправление линии лежало только на нас. Не считаясь с жизнью, в интересах общего дела исправление линии я взял на себя, Панова оставил у аппарата, [19] наказав ему о помощи в случае ранения и не оставлять аппарат при отступлении. Линия минут через 15 была готова без всяких ранений.
Фронт на это участке продержали около 10 дней, а затем отступили в Глазовский уезд, заняв там боевой участок в деревне Кань-Копи и Акчешур. На это участке противнику большую помощь оказывали шпионы. Они проникали к телефонным аппаратам, подслушивали телефонограммы, передавали их врагу. Кроме телефона, они сообщали о наличии сил, о роде оружия и т.д. Резали телефонную линию.
20 марта при помощи шпионов противник хотел захватить в плен целиком у нас батальон. Комбат тов. Туранов оказался тогда близоруким. Я, Н.П. Панов и Степан Рожин были у аппарата на передовой. Противник занял село Анчешур, захватил там аппарат, а телефониста Алёшу Черепанова изрубил на куски. По телефону повёл со мной разговоры. Голос его мне показался подозрительным, о чём я обратил внимание находящихся со мной т.т. Панова и Рожина и повели работу со штабом. Вскоре к нам вбежал комбат Туранов, не говоря ни слова, вынул наган и хотел убить меня, но благодаря вмешательству Панова, наставившего на него винтовку, Туранов выстрела не произвёл. Минут через 5 батальон и мы оказались в кольце. О случившемся и пойманных шпионах я успел передать по телефону ад"ютанту полка товарищу Черемных. Он предложил шпионов представить. Минуты через две линия опять оказалась обрезанной. Оставался единственный выход спасать себя и аппарат. Со шпионами возиться было невозможно, оставлять в живых - равносильно умереть самим и оставить аппарат. Отступать [20] было также невозможно - пулемётный и орудийный огонь не давали возможности прохода. Шпионов мы отправили туда, куда им по тому времени полагалось. Сами же с аппаратом бежали по направлению к селу Мочалы, где находился штаб полка. О действиях Туранова и расстреле шпионов заявили ком.полка тов. Журавлёву. Туранов был арестован, и как с ним поступили, нам до сих пор неизвестно, знаем только одно, что в полк он больше не являлся.
В марте месяце полк был переброшен на ст. Балезино, там я сильно заболел и как больной отправлен в лазарет. После болезни я в полк не возвращался, а был отправлен в распоряжение инспектора 3-й армии для формирования частей 2-го крестьянского полка.
В этом полку как комендант и квартирмейстер находился до занятия города Ишима, принимая бои под Тагилом, Ялуторовском, а после был направлен на работу в органы ЧК и позднее военного трибунала.
Ожесточённый бой камышловцев за Урал, за родной Ирбитский завод были верны. Клич партии "Все за Урал" был осуществлён, новые силы были брошены на защиту Урала. В мае месяце 1919 г. враг отступил, а оставшиеся в живых камышловцы, выполнив свою боевую задачу, вернулись обратно в своё родное место, но вскоре были отправлены на южный фронт. Так формировался, так дрался Камышловский полк в годы гражданской воны за пролетарский октябрь.
М.К. Коростелёв.
21 Х 1934 года [21]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.207.Л.11-21.
