(no subject)
августовская ночь, вино, река,
нагретые за день плиты,
свечные фонарики, никуда
не нужно бежать или торопиться.
мимо проходит кто-то:
- Славные у вас фонари...
- Хотите вина немного?
Прости, не сдержалась, прости.
рот бы мой на замок, но поздно,
кто-то уже говорит,
что он Павел, а может, Пётр,
что он пашет от зари до зари.
он отпивает и говорит:
"Сладкое. не люблю."
и темным холмам кричит:
"Мастер! ко мне! кому говорю?!"
Мастер - такая собака,
мы его уже замечали.
западно-сибирская лайка
в ошейнике с бубенцами.
"он охотничий,- говорит
наш новый знакомый Петр,
прикрикивает на собаку
и продолжает пить
его нелюбимое сладкое наше вино.
Он жалуется, что ушла жена,
едва от него родив,
жалуется, что работа не та,
что денег нет, что болит...
он поднимает еврейский вопрос,
он говорит сгоряча.
"Боже, как мы легко живем!
у нас-то всё вовсе не так..."
Украдкой смотрим на часы:
"Простите, нам очень пора.
Нам еще ехать в метро."
он нас провожает, мы убегаем,
и лишь на прощанье собаке киваем:
"Мастер, хороший, пока."
нагретые за день плиты,
свечные фонарики, никуда
не нужно бежать или торопиться.
мимо проходит кто-то:
- Славные у вас фонари...
- Хотите вина немного?
Прости, не сдержалась, прости.
рот бы мой на замок, но поздно,
кто-то уже говорит,
что он Павел, а может, Пётр,
что он пашет от зари до зари.
он отпивает и говорит:
"Сладкое. не люблю."
и темным холмам кричит:
"Мастер! ко мне! кому говорю?!"
Мастер - такая собака,
мы его уже замечали.
западно-сибирская лайка
в ошейнике с бубенцами.
"он охотничий,- говорит
наш новый знакомый Петр,
прикрикивает на собаку
и продолжает пить
его нелюбимое сладкое наше вино.
Он жалуется, что ушла жена,
едва от него родив,
жалуется, что работа не та,
что денег нет, что болит...
он поднимает еврейский вопрос,
он говорит сгоряча.
"Боже, как мы легко живем!
у нас-то всё вовсе не так..."
Украдкой смотрим на часы:
"Простите, нам очень пора.
Нам еще ехать в метро."
он нас провожает, мы убегаем,
и лишь на прощанье собаке киваем:
"Мастер, хороший, пока."