Учителя Байрэя. 2. Сиёкава Бунрин
(Продолжение. Начало см. по метке "Байрэй")
После смерти Накадзимы Райсё (или даже чуть раньше) уже вполне взрослый Ко:но Байрэй пошёл в ученики к новому наставнику - это был Сиёкава Бунрин (塩川文麟, 1808-1877; у него тоже было ещё много псевдонимов, Катикусай, Кибуцу До:дзин и Унсё: - это он же). Это был коренной киотосец и один из самых уважаемых мастеров «Киотоской школы».
Бунрин родился в самурайской семье, а дальше всё пошло как обычно: отец умер, жить в Киото стало семье не по карману, и они перебрались к родне в Фусими, и там четырнадцатилетний Бунрин начал учиться живописи у безвестного местного художника. Потом он добрался до Эдо и поступил в обучение к Окамото Тоёхико: (岡本豊彦, 1773-1845), мастеру уже куда более именитому. Принадлежал он к той же школе Маруяма, что и Райсё:.
Но у нового учителя Бунрин пристрастился к «южной школе», «нанга» - то есть к пейзажам в китайской манере. А заодно (как и другой любитель «нанга», Ватанабэ Кадзан) начал сильно любопытствовать и европейским искусством. Для Кадзана, как мы знаем, это увлечение кончилось плачевно; Бунрин был осторожнее, в политику не лез, какое-то время проработал в дворцовых мастерских, а в самые неспокойные годы перед падением сёгуната вообще покинул Киото и отправился путешествовать, осматривая храмы, святилища, знаменитые красоты природы и чужие собрания картин. Его «Восемь видом Ооми» - воспоминание как раз о той поре странствий.
После Реставрации Мэйдзи, когда запрет со «всего западного» был снят, Сиёкава Бунрин пошёл в гору. Теперь он считался едва ли не главным из мастеров Киотоской школы. Бунрин учредил тамошнюю новую большую выставку живописи и каллиграфии (и был на ней главным судьёй по живописной части). Там же он основал публичную галерею искусств (с ежемесячно менявшейся экспозицией, так что это тоже была скорее постоянно действующая выставка) и помогал молодым художникам (прежде всего, конечно, собственным ученикам) продавать свои работы. Власти его жаловали - никакой крамолы Бунрин себе не позволял, а и сам работал, и других обучал очень качественно.
Кстати, кто помнит драконов Такэути Сэйхо: - учившегося там же, - легко может заметить, с кого (в частности) младший мастер тут брал пример…
Вполне классические «цветы и птицы»:
Эти морские камни - из самых успешных работ Бунрина:
У него очень приятные снежные пейзажи:
Рыбаки и улов:
Но прежде всего Сиёкава Бунрин считался «мастером ночного света», «мастером искр и светлячков»:
И туман у него хорошо получался:
Кроме картин и гравюр, Бунрин прославился росписью ширм. Вот вполне китайская, даже по сюжету - древний поэт Ли Бо в лодке слагает стихи про гору Эмэй:
Вот сам он покрупнее:
Ещё одна ширма - это место он изображал часто, мы его выше уже видели:
А на этой ширме - просто пёстрая толпа ожидает переправы. Тут уже не пейзаж главный, а люди:
А лодка уже приближается:
Книжной гравюре он тоже должное отдал - и тут Ко:но: Байрэй будет брать с него пример:
По построению такие книжные развороты мало отличаются (но отличаются!) от уже знакомых нам «открыток»-суримоно. Последних, впрочем, у Бунрина немного, но среди них есть вполне милые:
В общем, благополучная старость. И ученики у него были благодарные…
После смерти Накадзимы Райсё (или даже чуть раньше) уже вполне взрослый Ко:но Байрэй пошёл в ученики к новому наставнику - это был Сиёкава Бунрин (塩川文麟, 1808-1877; у него тоже было ещё много псевдонимов, Катикусай, Кибуцу До:дзин и Унсё: - это он же). Это был коренной киотосец и один из самых уважаемых мастеров «Киотоской школы».
Бунрин родился в самурайской семье, а дальше всё пошло как обычно: отец умер, жить в Киото стало семье не по карману, и они перебрались к родне в Фусими, и там четырнадцатилетний Бунрин начал учиться живописи у безвестного местного художника. Потом он добрался до Эдо и поступил в обучение к Окамото Тоёхико: (岡本豊彦, 1773-1845), мастеру уже куда более именитому. Принадлежал он к той же школе Маруяма, что и Райсё:.
Но у нового учителя Бунрин пристрастился к «южной школе», «нанга» - то есть к пейзажам в китайской манере. А заодно (как и другой любитель «нанга», Ватанабэ Кадзан) начал сильно любопытствовать и европейским искусством. Для Кадзана, как мы знаем, это увлечение кончилось плачевно; Бунрин был осторожнее, в политику не лез, какое-то время проработал в дворцовых мастерских, а в самые неспокойные годы перед падением сёгуната вообще покинул Киото и отправился путешествовать, осматривая храмы, святилища, знаменитые красоты природы и чужие собрания картин. Его «Восемь видом Ооми» - воспоминание как раз о той поре странствий.
После Реставрации Мэйдзи, когда запрет со «всего западного» был снят, Сиёкава Бунрин пошёл в гору. Теперь он считался едва ли не главным из мастеров Киотоской школы. Бунрин учредил тамошнюю новую большую выставку живописи и каллиграфии (и был на ней главным судьёй по живописной части). Там же он основал публичную галерею искусств (с ежемесячно менявшейся экспозицией, так что это тоже была скорее постоянно действующая выставка) и помогал молодым художникам (прежде всего, конечно, собственным ученикам) продавать свои работы. Власти его жаловали - никакой крамолы Бунрин себе не позволял, а и сам работал, и других обучал очень качественно.
Кстати, кто помнит драконов Такэути Сэйхо: - учившегося там же, - легко может заметить, с кого (в частности) младший мастер тут брал пример…
Вполне классические «цветы и птицы»:
Эти морские камни - из самых успешных работ Бунрина:
У него очень приятные снежные пейзажи:
Рыбаки и улов:
Но прежде всего Сиёкава Бунрин считался «мастером ночного света», «мастером искр и светлячков»:
И туман у него хорошо получался:
Кроме картин и гравюр, Бунрин прославился росписью ширм. Вот вполне китайская, даже по сюжету - древний поэт Ли Бо в лодке слагает стихи про гору Эмэй:
Вот сам он покрупнее:
Ещё одна ширма - это место он изображал часто, мы его выше уже видели:
А на этой ширме - просто пёстрая толпа ожидает переправы. Тут уже не пейзаж главный, а люди:
А лодка уже приближается:
Книжной гравюре он тоже должное отдал - и тут Ко:но: Байрэй будет брать с него пример:
По построению такие книжные развороты мало отличаются (но отличаются!) от уже знакомых нам «открыток»-суримоно. Последних, впрочем, у Бунрина немного, но среди них есть вполне милые:
В общем, благополучная старость. И ученики у него были благодарные…