Н. Абгарян "Молчание цвета" - ч.2
"Передай всем, кто плачет сейчас: утешение их будет велико и безмерно", - нарушает молчание Арарат.
"Не поверят".
"Тебе - нет, а мне - поверят".
И мне нечего возразить. Потому что два года назад я в очередной раз умерла, а теперь стою напротив библейской горы, дышу ее красотой и осознаю себя остро, до боли в сердце, той рыбой, которая знает все.
Жизнь больше, чем мы.
Она - наш единственный праведный бой. Рождайся. Рожай. Помогай жить. Умирай. но не убивай.
Рай не где-то наверху. Он в наших душах. И ад тоже. В какую сторону качнется чаша твоих собственных весов - там тебе и жить.
**
Так у меня с Грузией. Если не прищуриваться, кажется - моя.
Здесь дворы такие, как в городке моего детства: кривобокие, с покосившимся частоколом, с бликующими на солнце стеклами шушабандов, с сиреневой тенью, тянущейся т каменной стены дома к тутовнику, с неизменными розами, которые не срезают, даже когда собирают лепестки на варенье. С пахнущими влажным утром белыми и лиловыми лалазарами. С винограднойлозой. увивающей деревянную веранду дома. Здесь все невероятно, невозможно родное. Потому, услышав выражение, тождественное армянскому "цавд танем" - "взьму твою боль", я не удивляюсь, а с облегчением выдыхаю - все верно, все так и должно быть. Шени чири ме. Твоя беда - мне.
**
Израиль сразу же борачивается забытым секретиком из далекого детства. Когда вышел во двор дома прадеда, сел под белой шелковицей, прислонился к стволу, прикрыл глаза, подумал о своем... Поковырялся бесцельно в земле, нашарил зеленое бутылочное стеклышко, тщательно его очистил, высвобождая края, поддел пальцем, заглянул внутрь, а там. А таммммм.... Настойчивый зов моря, розовая пена облаков, выгнутая скоба горизонта, сиплое дыхание ветра, чешуйчатые стволы пальм, люди, львы, орлы...
*
Мне казалось - я еду в страну собственных страхов. Где каждая стена - плача. Где всякий камень - зстывшая боль. Я ошибалась. Израиль удивительным образом научился жить сегодняшним днем. Не оборачиваясь и не заглядывая в будущее. Делай что должен, и бедет как должно. Это не может не восхищать и не служить примером для подражания. Особенно для нас, армян.
*
В Тель-Авиве хочется дашать. В Иерусалиме - молчать. А в Яффе - стоять на берегу и перешептываться с морем.
*
Мои старшие говорили: видеть и воспринимать красоту - одно качество души, а не уставать благодарить - совсем иное.
Не устаю. Благодарю.
**
У Бергмана было, кажется, в "Лице": Бог хранит молчание, а люди за него говорят. Воистину, все обстоит именно так. Бог сидит на краю Вселенной, наблюдает дождь, удит рыбу, ест кимчи. А мы придумываем за него всю ту ахинею, в которую потом искренне верим.
"Не поверят".
"Тебе - нет, а мне - поверят".
И мне нечего возразить. Потому что два года назад я в очередной раз умерла, а теперь стою напротив библейской горы, дышу ее красотой и осознаю себя остро, до боли в сердце, той рыбой, которая знает все.
Жизнь больше, чем мы.
Она - наш единственный праведный бой. Рождайся. Рожай. Помогай жить. Умирай. но не убивай.
Рай не где-то наверху. Он в наших душах. И ад тоже. В какую сторону качнется чаша твоих собственных весов - там тебе и жить.
**
Так у меня с Грузией. Если не прищуриваться, кажется - моя.
Здесь дворы такие, как в городке моего детства: кривобокие, с покосившимся частоколом, с бликующими на солнце стеклами шушабандов, с сиреневой тенью, тянущейся т каменной стены дома к тутовнику, с неизменными розами, которые не срезают, даже когда собирают лепестки на варенье. С пахнущими влажным утром белыми и лиловыми лалазарами. С винограднойлозой. увивающей деревянную веранду дома. Здесь все невероятно, невозможно родное. Потому, услышав выражение, тождественное армянскому "цавд танем" - "взьму твою боль", я не удивляюсь, а с облегчением выдыхаю - все верно, все так и должно быть. Шени чири ме. Твоя беда - мне.
**
Израиль сразу же борачивается забытым секретиком из далекого детства. Когда вышел во двор дома прадеда, сел под белой шелковицей, прислонился к стволу, прикрыл глаза, подумал о своем... Поковырялся бесцельно в земле, нашарил зеленое бутылочное стеклышко, тщательно его очистил, высвобождая края, поддел пальцем, заглянул внутрь, а там. А таммммм.... Настойчивый зов моря, розовая пена облаков, выгнутая скоба горизонта, сиплое дыхание ветра, чешуйчатые стволы пальм, люди, львы, орлы...
*
Мне казалось - я еду в страну собственных страхов. Где каждая стена - плача. Где всякий камень - зстывшая боль. Я ошибалась. Израиль удивительным образом научился жить сегодняшним днем. Не оборачиваясь и не заглядывая в будущее. Делай что должен, и бедет как должно. Это не может не восхищать и не служить примером для подражания. Особенно для нас, армян.
*
В Тель-Авиве хочется дашать. В Иерусалиме - молчать. А в Яффе - стоять на берегу и перешептываться с морем.
*
Мои старшие говорили: видеть и воспринимать красоту - одно качество души, а не уставать благодарить - совсем иное.
Не устаю. Благодарю.
**
У Бергмана было, кажется, в "Лице": Бог хранит молчание, а люди за него говорят. Воистину, все обстоит именно так. Бог сидит на краю Вселенной, наблюдает дождь, удит рыбу, ест кимчи. А мы придумываем за него всю ту ахинею, в которую потом искренне верим.