О чем еще говорят мужчины из среднего класса
«О чем еще говорят мужчины» - наименее комедийный из фильмов с участием квартета И. Это вам не «День радио» или фееричный «День выборов» и даже не предшествующий «О чем говорят мужчины». Юмора меньше, а если он и пристусвует, то не всегда удачен (его сиятельство графа Толстого на три буквы послать - ну просто животик надорвешь), зато разговоров больше, что делает фильм чуть ли не театральной драмой в духе недавно вышедшей «Резни» Романа Поланского: несколько человек в ограниченном пространстве (квартире, офисе) беседуют «за жизнь».
Впрочем, если в фильме недостает «хи-хи» и «ха-ха», это не значит, что его смотреть не стоит. Как раз наоборот. В российском, да и не только, кино приятно окунать зрителя в дерьмо жизни - изображать маргиналов, разложенцев, унылость провинциальной жизни, наводя шок на живущих в границах МКАД. Для них жизнь сибиряков или донцов - сцены из быта инопланетян, а на инопланетян, согласитесь, смотреть интересно, особенно если живешь с ними в одной стране, что удваивает шокирующий эффект.
Это трогает, отвращает, заставляет задуматься («боже, в каком говне мы живем, так больше нельзя» и так далее в том же духе), потому на такой прием легко купиться, чем кинематографисты и злоупотребляют, считая, что изобразив сына, сдирающего кожу с родной матери, им будет легче достучаться до ко всему привыкшего и оттого черствого, как прошлогодняя буханка хлеба, зрителя.
Олег Погодин в финале «Дома» делает всем «пиф-паф», устраивая впечатляющий расстрел, который можно приять за рекламу пулемета Калашникова, в «Сибирь. Монамур» Вячеслава Росса по грязным дорогам разъезжают деревенские алкаши и такие же пьяные сексуально озабоченные боевые офицеры, удовлетворяющие похоть, уперев объект страсти в лирическую есенинскую березу («Белая береза под моим окном…»), что еще больше добавляет романтического флера сему исконно русскому дереву.
Грязь, грязь, грязь. Когда я смотрю на это, меня не покидает мысль, что меня просто хотят купить и купить дешево (но «Сибирь. Монамур», несмотря на всю чернушность, мне все равно понравился) . Показать непроходимое свинство и «жесть» - наиболее дешевый и легкий способ «взять за душу». Всего делов-то - дать пинка под зад и ткнуть мордой в навоз. Кстати говоря, этим приемом постоянно пользуется небезызвестный Ларс фон Триер.
Вот что-нибудь да эдакое, орущее, дергающееся, да с подвывертом, да чтоб било по глазам… Нет сдержанности, а значит сопутствующей ей тонкости красок. И это ничем не лучше того, чем пользуются при создании мыльных опер. Вот она, правда жизни, вот она такая-растакая, думайте, думайте, думайте, - не говорят, а орут нам с экрана, источающего слезоточивые сцены.
И что тогда, простите, эти ваши «офисные хомячки» из «О чем еще говорят мужчины»? Пресный пустой человеческий планктон. Нет, господа, не все так просто. Не всякий «шедевр» ценен в социальном смысле, не всякий проходной, самый что ни на есть обычный фильм лишен важного содержания.
Маргиналы вечны, они были всегда и останутся в будущем. Алкаш, как психологический тип, встречался еще на улицах Вавилона, в римских банях и будет обитать в звездолетах, везущих на Марс очередную партию яблонь. Но среднего класса, выросшего из бывших советских пионеров, не было еще никогда. А именно он сейчас правит бал социальный и политический. Это он надевает белые ленточки, ходит на митинги и заполняет всемирную сеть своим мнением и взглядом на всевозможные вещи: от мышеловок до новых романов. Он, а не олигархи, задают тон всему массовому: моде, масскультуре, стандартам потребления. Он, прости Господи меня грешного, читает Акунина.
Он превратился в лицо общества. На него ориентируется крестьянский и рабочий класс, он для них - верх мечтаний. А маргиналы так и остались маргиналами, олигархи - олигархами. Но почему-то кинематографу интересны бомжы и проституки. Что ж, тем хуже для кинематографа и тем лучше для картины «О чем еще говорят мужчины», где пристусвует попытка препарирования внутреннего содержания среднего класса.
Я не хочу сказать, что это содержание чем-то интересно и что создатели фильма ставили перед собой цель написать портрет среднего среднеклассного человека, но на фоне прущей с экрана маргинальности, попытку, по-моему, следует засчитать. Особенно если учесть тот факт, что этот социальный тип является главным движителем «снежной революции», да и не только «снежной». Если вспомнить революцию в Англии семнадцатого века, и Великую французскую революцию, то окажется, что середняки умудрились отправить на эшафот не одного короля. И без всяких ленточек.
Сначала как-то не видишь в этих офисных сидельцах потенциальных революционеров. То Толстого пошлют, то уснувшего Фрейда о чем-то вопрошают, то, героически защищаясь дыроколом, падают от бандитской пули, по ходу действия обсуждая своих женщин, хотя, по сути, себя самих, приправляя все это дело алкоголем и помидорчиками. Но потом начинаешь «въезжать», что происходящее на экране непосредственно связано с антипутинскими митингами свой карнавальной сущностью. Ведь митинги - это ничто иное как карнавал. Отсюда все эти «Хутин - пуй» и прочие упражнения с лексикой и образами.
Средний класс, являясь главным социальным объектом общества потребления, напичканный до отказа всяческими обещаниями благ и удовольствий, заполняет ими свою частную жизнь насколько это ему позволяют его возможности. Он уверен, что все, что не касается работы, должно приносить исключительно веселье и быть слаще меда. Даже если это не петтинг, а всего лишь митинг. И он хотел бы свергнуть власть под «хи-хи» и «ха-ха», под водочку и помидорчики, а потом отправится на своем «Опеле» (он не возражал бы, если бы это был «Феррари») к женщине, так похожей на тех, изображения которых он привык видеть в мужских журналах. Потому что революция - это карнавал, это удовольствие, это услада сердца. Почти оргазм.
Click to view