О доблести, о подвиге, о славе... и не только о них (разговор с приятелем)
Мой приятель юный поэт Ипполит откликнулся. И вот его речи:
Мне кажется, что здесь - в ноосфере, я имею в виду, - вообще напрочь сбито понимание ситуации, о которой оба - и Геродот, и Иванов - пишут.
Почему-то история Фермопильского сражения в глазах эрудированного обывателя стала этакой историей Александра Матросова, «грудью на амбразуру». В действительности это история очень тщательно спланированной и эффективной военной операции, которая могла бы быть ещё эффективнее, если бы не разбежавшиеся союзнички и не товарищ Эфиальт. Это про Невский пятачок, а не про Александра Матросова.
Так вот и у Иванова речь идёт как раз о масштабном и коллективном подвиге, на который «сумбурные ученики» оказались не способны.
Я ответствую:
Мне очень по сердцу твоё толкование! Тогда чрезвычайно интересно сравнить «Свободен путь под Фермопилами» с другим стихотворением Иванова (написанным в мае 1945-го): «На взятие Берлина русскими». Получается, что Иванов «Фермопил» спорит с самим собою - с Ивановым «Берлина»; получается, что на масштабный и коллективный подвиг «сумбурные ученики» всё-таки оказались способны! («Россия русскими руками // Себя спасла и мир спасла»). Русский солдат, подобно царю Леониду со своими воинами, тоже умер и за комсомолочек, купающихся в Крыму!
Наберёмся даже кощунственной наглости и перефразируем Ивановские строки:
Сияет солнце, вьётся знамя,
Сердца гоплитов веселя.
«Не Фермопилы ли за нами?»
Нет, много больше - вся земля!
Ипполит:
Но я не думаю, что он спорит.
Изнеженные аристократики, богемные морфинисты, высоколобые мыслителишки - все, кого Кавафис изобразил в виде сидонских юношей, упрекавших Эсхила в том, что он в своей эпитафии в качестве главного достижения своего упомянул войну с персами, а не искусство - не оказались способны. А простой и грубый, земной и связи с землёю не утративший человек, - вот он оказался способен, он и стал спартанцем и феспийцем Второй Мировой.
Укила:
Вот тут я совершенно согласен с тобой, о друже! Совершенно!
Но, думается мне, в «Фермопилах», как и в громадном большинстве стихотворений Г. Иванова, смысл «сложно цветёт» - много больше можно «вписать» в его строки…
Моя же задача была скромнее, нежели отыскание новых стиховых смыслов. Русский интеллигент со времён Белинского - это такой «симпатичный неуч», благорасположенный неумёха. Я хотел вернуть в русскую культуру воспоминание о подвиге феспийцев. Воздать должное смельчакам - и в русской национальной памяти тоже.
Такова была моя задача.