Странный случай из жизни потомка дона Хуана Руиса ди Альбукерке

Apr 28, 2024 00:00


Вчера был очень странный день. Вечером я пошёл в «Аквилар» на презентацию новой книги Изабеллы Рохас.

«Аквилар» - это старейший в Асунсьоне книжный магазин. Существует он со времён короля Фердинанда VI-го. Нынешнее его положение - прямо напротив театра «Эстуриаль». Здесь бьётся сердце нашего города, здесь цветут музы.

Итак, я пришёл на презентацию. Верный своей привычке, я припозднился, поэтому маленькое помещение магазина было уже битком набито народом. Мне пришлось скромно стать у двери и наблюдать затылки. Публика, кстати сказать, была исключительно белая. Оно и понятно: у нас в стране по-прежнему только белые интересуются литературой. Впрочем, я соврал: как раз в толпе впереди меня оказался (странная, однако, вещь!) чернокожий молодой парень одетый по-рэперски. Он вроде был мулат. С чего бы это взяться омбалу-мулату на презентации новой книги Изабеллы? (подумал я мельком).

Вообще, пришлось вытягивать шею, чтобы разглядеть глаголющую в глубине зала рыжую мою подругу и её собеседницу (девушку, назначенную магазином на должность «затравительницы» беседы и задавательницы вопросов). Приходилось и слух напрягать - потому что Изабелла (мне ли не знать мою Изабеллу! сколько мы перетрахались! сколько мы наговорились - о литературе, о любви, о смерти!..)... вот, говорю, потому что Изабелла - очень робка и, невзирая на годы и годы, проведённые в киноиндустрии, говорит голосом тихим и несколько жалостливым...





Но вообще она очень сексапильна, эта моя бывшая возлюбленная Изабелла! Она костлява, грациозна, рыжеволоса и страшно талантлива. Её собеседница-тамада мне показалась персоною скучною, туповатою, банальною... К тому же она была, что называется, plain - "невзрачная" девица. Я прислушивался к тому, что рассказывала Изабелла. Я любовался её скулами, элегантно отсвечиваемыми, словно на офорте. Я, ей-богу, дорого бы заплатил, чтобы снова трахнуть её! Но всё кончено между нами, давно-давно отгрохотало и замолкло, иссякло, выдохнулось. Из последней мочи я в горсть зажал лишь пепел воспоминанья... И всё-таки я слушал её с волненьем.

Она, как я уже имел честь доложить читателю, представляла новую свою книгу - «Разговор с ягуаром». Книга была очень хитро устроена. Представьте себе: мой дом в сельве, ночью. Вдруг - стук в дверь. Я, как бесстрашный потомок конквистадоров, отворяю - на пороге стоит человек. Человек мне с первого же взгляду не понравился. Он был какой-то поджарый и пригибался весь, смотрел исподлобья, взгляд его колючих глаз с желтизной зрачков из под чёрных мохнатых бровей был недобр. Он попросил у меня дозволенья переночевать под моей крышей. Делать нечего: я согласился.

Мы устроились в креслах у камина. Я заварил ему чаю (он продрог). Мой гость мало помалу разговорился. Он назвался Антониу ди Альбукерке - и это имя заставило меня удивлённо... «Уж не из тех ли вы Альбукерке?...» - Да, из тех! (отвечал пришелец гордо) Я потомок Хуана Руиса ди Альбукерке, кастильского дворянина, который принял участие в знаменитом походе в Юкатан под водительством бесстрашного идальго Эрнана Кортеса!..

Всё это было более чем удивительно. Дело в том, что я сам - тоже потомок дона Хуана. Я тоже ди Альбукерке. Однако все мы в роду сохраняли чистоту кастильской крови, жилы у нас на висках - сизого цвета. А мой гость был смугл как ночь, скуласт как хорёк и глаза его с недоброй желтизной зрачков были слегка раскосы. К тому же неприятно выделялась на его далеко не породистом лице массивная челюсть.

Я не преминул усомниться в его родословии. Он надменно отмахнулся (dismissed my doubts with an air of stern self-assuredness): я происхожу от побочной ветви рода. Видите ли, мой пращур дон Хуан во время одного из походов в бассейн реки Ориноко сошёлся с женщиной из племени караибов. А об этих караибах шла дурная слава у соседей. Они промышляли каннибальством. И женщины их тоже, стало быть, жрали человечину. Так своим неосторожным поступком дон Хуан испортил кровь нашему роду. Вернее, той её ублюдочной ветви, от которой я и произошёл. Он потом бросил эту свою караибку с детёнышем - бросил в сельве на съедение ягуарам, этот дон Хуан, изверг, мой пращур. Он потом женился на благородной бледнолицей девушке из Экстемадуры. Он сподличал, этот благородный идальго.

Злые желтоватые глаза моего гостя почернели от ярости. Он так рванул рукой (не рукой - а подлинной лапою - было что-то мощно-звериное, огромное в ней) по рукояти кресла, что она отлетела в сторону. Я окаменел, сидя напротив. Между тем мой гость, самовольно откупорив вина, стал глотать его прямо из горлышка. Напившись, он продолжил...

Я же, вжавшись в кресло, не смел и пошелохнуться. Я не смел и слова вставить. Я только слушал дикий, несуразный рассказ (уж не бредил ли он?) моего визави. Он вылакал целую бутыль анисовой водки и становился час от часу необузданней, яростней...

Рассказ его, повторяю, был сбивчив и несуразен. Что мне удалось распознать, было вот что: он гнался за одним ягуаром. Он хотел настичь этого ягуара и убить его, растерзать его, сожрать его всырую. Он гонится за этим зверем всю жизнь. Но ягуар хитёр и коварен. Он расставляет ловушки и облапошивает своего преследователя. От этого ярость преследователя только сугубеет. Этой ночью ему показалось, что он вот-вот настигнет своего врага. Он шёл по следу, он принюхивался. Но в какой-то момент он заплутал, продрог и вот - наскочил на мою хижину. Но он не оставил своего замысла. Он чует - его добыча уже не уйдёт от него. Он настиг её, он вот-вот... остаётся только рвануться вперёд и...

Повторяю, я не осмеливался даже бровью пошевелить. В горле у меня пересохло.



Кончался роман тем, что Антониу ди Альбукерке превращался постепенно в ягуара - в чёрного ягуара (это важно!) - а потом внезапно он прянул на меня и растерзал. Так он отомстил мне, белому благополучному потомку дона Хуана, за того детёныша-полукровку, которого якобы вместе с матерью растерзали в сельве гигантские кошки со стальными челюстями...

Меня разбирало любопытство: отчего Изабелла придумала написать роман обо мне? Что это? Утончённая месть с её стороны за все мои измены? Но разве другие мужчины не изменяли ей?

Мне стало жарко за воротничком. Оторвавшись от Изабеллы (она меня чуть не загипнотизировала, говоря ровным своим и тихим, слегка прокуренным голосом), я оглядел публику. И здесь меня ждало новое открытие.

Видите ли... Представите ли... Сможете ли вы вообразить себе мои чувства, если я вам скажу, что среди публики я уткнулся взором в мою жену Кристабель? Она стояла слева, у высокого стеллажа-башни с книгами. Она держалась особняком и напряжённо слушала.

Мы только-только поженились. Она учится в том же лицее, где я преподаю географию и историю. Ей шестнадцать лет. Мы полюбили друг друга как Паоло и Франческа. Или скорее как Абеляр и Элоиза. Но без катастрофических средневековых последствий. Слава богу, закон нашей страны дозволяет связь зрелого мужчины с юницею. Да ещё и с собственною ученицею. Я натаскивал её к предстоящему экзамену по истории. Она была рассеяна. Ничего не запоминала. Поглядывала на меня, крутила волос, помалкивала... Вообще, она молчунья. Однажды на каком-то пассаже из Гиббона (или Макколея, не помню точно) мы поцеловались. Теперь она моя жена. Три месяца как. И вот - тайком пробралась сюда, чтобы... Чтобы - что? Послушать историю моих измен от Изабеллы, от ея изветливого пера?

Чушь! чушь!.. Я не верю! И, однако ж - отчего она соврала? Отчего она сказалась занятою (вечеринка у подружки), а сама...? Как внимательно она слушает! Как проникновенно!.. Кажется, ничто не существует более вокруг неё - даже я не существую, её возлюбленный супруг! Только Изабелла и её искусно сплетаемый рассказ. Сердце моё сжалось. Я вдруг понял, что не владею Кристабелью. Я, мнивший себя её повелителем, всесильнейшим!.. Да,  мнилось мне, что она моя покорняа рабыня, что я её отныне заколдовал силою своей мужской пастельной силы, а вышло - нет! Это она меня околдовала, а теперь - ищет отыскать моё слабое место, ту самую иголку в яйце (а яйцо - в зайце, а заяц - в черепахе, и так далее) - ту самую иголку, в которой Кощеева сила. Моя сила и власть над нею. Ну погоди, бегляночка! Уж доберусь до дому, запру тебя запрячу сызнова в тёмном тереме единовластья! Так рассуждая, я поспешил выбраться из толпы. Мне надо было глотнуть свежего воздуха. В магазине было удушливо и парко - как в сельве Амазонии. Я стал пробираться сквозь толпу слушающих (много людей пришло, много; большинство публики стояло), как тут...

Опять удар. Я увидел другое лицо, другую юницу - с пробором по середине темени, она как раз, улыбаясь, поправляла рукою каштановый локон - улыбка у неё бледновата, но приятна, медвяна, апельсинова... Да, я узнал Альтаграцию - дщерь Изабеллову. Ей почти столько же лет, сколько моей жене. Ну, наверно на год-полтора её младше только. Но у неё в лицее я не преподаю... Альтаграция улыбалась, потому что ей что-то шептал на ухо тот самый чернокожий молодец, которого я приметил тотчас по явлению моему в «Аквиларе» - хамовитого вида мускулистый мулат нагло лапал мою лебёдушку!



И ей это нравилось. Можешь ли ты представить себе это, мой наперсник-читатель? Она улыбалась загадочно, поправляла волосы и рукавом прикрывала рот. Я рзревел от ревности. Двумя упругими прыжками я выкатился вон из магазина. Пятна на моей шкуре запылали и задымились. Уж не поджёг ли их от свечи тот самый мулат - колдун культа вуду? Я взревел от боли. Я взревел от ярости. От ярости и ревности я зверел и грохотал. Рык мой потушил все свечи и зала погрузилась во тьму. Невнятные шорохи да несытые крики ночных птиц устлали пространство. Сельва дышала тяжело и выдыхала влажную тягучую ночь. Осторожно ступая, я... Высокая трава прогибалась под моими мощными лапами. Я крался, прислушивался, принюхивался. Но покамест ничего нельзя было разобрать, учуять. Ничего.

Океан Эльзы

Previous post Next post
Up