Выборы 1573
На фоне фейерических президентских выборов США хочется поговорить именно о них, т.е. о выборах. Не конкретно о недавних трампово-клинтоновских, а о выборах, которые совершали украинцы (ну или их предки) в прошлом. Вернее, поговорим об их удивительной способности выбирать тех, кого спустя недолгое время будут проклинать. Такая способность вызывает целую смесь чувств, что-то вроде оторопи с уважением. Ну как, уважение… Уважение сходное с тем, которое испытываешь, глядя на барана штурмующего запертые ворота, и оторопь от попытки понять, зачем все это надо.
Вспомним только недавние этапы. Кучму геть! Кравчука геть! Януковича геть! Ющенко геть! Опять Януковича геть! Теперь вот Порошенко геть, но не полностью. К слову, выборы Клинтон для них тоже прошли не очень хорошо. Это эпично, проиграть чужие выборы в чужой стране, борясь за чужие интересы. Не находите? Но это, похоже, уже традиция. А как же все начиналось?
А начиналось это в далеком 1573 году. Территория нынешней Украины находилась в составе Речи Посполитой. Уже случилась Люблинская Уния 1569 года. В составе земель Великого Княжества Литовского из русских территорий остались только нынешние Белорусские земли, а современные украинские попали под поляков. Полонизация русских земель набирала обороты. Объединенная после унии на федеративных началах Речь Посполитая была государством, которое по размерам территории уступало в Европе лишь России и Турции. Население этих земель составляло более 8 млн. человек. По сравнению с другими странами Европы в Речи Посполитой был самый высокий процент шляхетского, то есть дворянского, сословия. В основной своей массе нищего и безземельного. Само собой холопов было тоже много, но его мненией, как и сейчас, не интересовались.
В 1572 году умер польский король и «по совместительству» - литовский великий князь Сигизмунд II, последний представитель династии Ягеллонов, по традиции правившей Польско-литовским государством. Известие о смерти Сигизмунда Августа вначале вызвало всеобщую тревогу, поскольку заблаговременно не были выработаны принципы поведения в такой ситуации. Власть была передана примасу, который стал временным правителем до проведения выборов и коронации нового короля.
Первые выборы короля состоялись в апреле и мае 1573 г. Самыми серьезными претендентами на польскую корону были: сын императора Максимилиана II эрцгерцог Эрнст Габсбург, брат французского короля Генрик (Анри) Валуа, царь Иван IV Грозный и шведский король Ян Ваза, муж Катажины Ягеллонки, сестры Сигизмунда Августа.
Вот так-то! Иван Грозный претендовал на польскую корону и имел все шансы на успех. А как же! Сильный и успешный царь, усмиривший Казань и Астрахань, присоединивший Сибирь, разгромивший крымского хана Девлета I Гирея при Молодях, говорящий на русском языке и являющийся единоверцем для русского населения Речи Посполитой. За него была большая часть шляхты, и все население нешляхетское, особенно крестьяне. Хотя средние и низшие классы права на участие в выборах, этом празднике демократии, не имели, так что их любовь к царю не имела политического значения. Но европейцы, иезуиты, католики Европы и прочие евроинтегрирующиеся били тревогу. Ну и как водится, против Москвы была высшая аристократия, католическое духовенство и местные олигархи. Как это старо, да? Плохо, что именно в их руках находилось ведение переговоров, соответственно, они легко могли расстраивать все надежды и расчеты сторонников Ивана.
(выписка из Ватиканского тайного Архива, жаль перевода нет)
Предоставим слово польскому историку Казимиру Валишевскому:
"Высшая аристократия в Польше и Литве не мирилась с этой кандидатурой. Она была не совместима с их олигархическими стремлениями. По некоторым сведениям, Радзивиллы даже составили заговор с целью отравить царского посла, прибывшего на сейм. Мелкое дворянство, конечно, не могло руководиться подобными соображениями, они, напротив, скорее заставляли остановиться на московском кандидате. Шляхта с энтузиазмом встретила мысль об избрании Ивана. О характере его, как свидетельствуют избирательные манифесты, издававшиеся тогда, она хорошо знала. Даже вопрос об опричнине обсуждался горячо. Это вполне естественно: у поляков был Курбский и другие беглецы из московского государства. Они могли обо всем осведомить. Иван представлялся суровым государем. Но ведь в Москве он имел дело с такими
подданными, которые заслуживали такого отношения своими изменами. В Польше дело будет обстоять иначе, здесь народ обезоружит царя своей преданностью порядку, да и сам Иван смягчится под влиянием высшей культуры. В лице московского царя Польша приобретет энергичного, твердого и отважного государя. Поляки были увлечены этой идеей. Поэтому, когда московские послы прибыли в Варшаву, то они увидели, что еще до решения вопроса здесь распространилась мода на все московское. В Литве настроение избирателей было менее единодушным. Там дворяне еще только недавно стали пользоваться привилегиями и вольностями, обеспеченными польским режимом, и боялись их утерять. Но и на них производила впечатление недавняя блестящая победа, одержанная Иваном под Полоцком. Они колебались: с одной стороны, боялись подчиниться Ивану, с другой же боялись навлечь на себя его гнев. В конце концов и литовская знать примирилась на кандидатуре Ивана, надеясь на его неудачу и видя в этом средство продолжить, как можно более, мир с Москвой. Во всяком случае Иван имел на своей стороне большинство. Мелкое дворянство, представителем которого был Воропай, обнаружило в этот критический момент много политического смысла и широту взгляда. Еще раньше это сословие одними своими усилиями содействовало реформе литовского строя, теперь оно надеялось завершить эту преобразовательную работу при помощи грозного, могучего государя. Оно мечтало о создании великой славянской державы, центр которой будет Польша, и надеялось, что эта держава выполнить те исторические задачи, которые были не под силу ни Польше, ни Москве в отдельности."
Но польские надежды, так и остались надеждами. Надо сказать, что Иван Васильевич хоть и имел желание заполучить польскую корону, но поступаться принципами не желал. Он, хоть и обещал сохранить все шляхетские вольности, но все ожидаемые территориальные уступки отверг. «Когда буду вашим государем, Ливония, Москва, Новгород и Псков одно будут», говорил Иван. То же касалось и веры. Не о каком переходе в католичество и речи не шло. «Вере нашей быть в почете, церкви в наших замках, волостях и дворах каменные и деревянные вольно нам ставить; митрополитов и владык нам почитать по нашему обычаю». Попытки ограничить православние царь отверг и обещал строить православные церкви и монастыри в Польше.
Совершенно определенно ставит Грозный цель расторжения Люблинской унии; сам он готов отказаться от польской короны и искать одной литовской; Литве обещает он возвратить земли, отнятые у нее Польшей, только один Киев должен отойти к Москве. «Хотим держать государство московское и великое княжество литовское заодно, как были прежде Польша и Литва». Мысли Ивана IV, высказанные в личной аудиенции, еще раз подтвердили литовскому послу доверенные лица царя, - окольничий Умный-Колычев, думный дворянин Плещеев, дьяки Андрей и Василий Щелкаловы; они еще добавили в успокоение: «Польши не бойтесь: господарь помирит с нею Литву».
Замечено за Иваном Грозным и пренебрежение к другим кандидатам на престол: «Знаем, что цесарь и король французский присылали к вам; но нам это не в пример, потому что, кроме нас да и турецкого султана, ни в одном государстве нет государя, которого бы род царствовал непрерывно через двести лет; потому они и выпрашивают себе почести: а мы от государства господари, начавши от Августа Кесаря из начала веков, и всем людям это известно»
Крутоватый царь был, ничего не скажешь. Поляков это коробило. Противоречиями с полькой элитой и воспользовались европейские конкуренты. В Речь Посполитую срочно прибыли представители госдепа с печеньем. Вся беда для Грозного состояла в том, что Польша в такой же мере, как и Москва, претендовала на Ливонию, так же, как Москва, не могла обойтись без выхода к морю. На этом строил свои расчеты очень искусный французский агент Жан де Монлюк, хлопотавший за Генриха Валуа. По его словам, Генрих заведет флот, посредством которого воспрепятствует нарвской торговле; далее он приведет в цветущее состояние Краковскую академию, снабдивши ее учеными людьми; отправит на свой счет в Париж сто польских шляхтичей для занятия науками. Ну и пенсии в евро, конечно же.
Интересное замечание, несмотря на «тиранство» Ивана Грозного, оправдываться в бесчеловечной жестокости пришлось не ему, а как раз французам за Варфоломеевскую ночь и геноцид по религиозному признаку.
Несмотря на всю популярность Ивана (за жестокость прозванного Васильевичем), его неподатливость и происки проевропейцев привели на трон Генриха Валуа. Смогли таки французы купить голоса избирателей печеньем и обещанием безвиза. Более 50 тысяч человек прибыли на избирательный сейм для участия в голосовании. Сначала состоялась презентация кандидатов,а затем, 5 апреля, прошло голосование, в котором победу одержал французский принц. Через несколько дней представители принца от его имени присягнули на так называемых Генриховых артикулах, утверждённых здесь же, на сейме, 20 мая. Артикулы гарантировали сохранение шляхетских привилегий. В них был записан также важнейший пункт о престолонаследии. Король может только избираться и никаких наследников не имеет.
Генрих обязывался погасить все долги Сигизмунда Августа, обеспечить получение польской молодёжью образования в Париже, выставить несколько тысяч солдат пехоты против Ивана Грозного, выплачивать ежегодно в польскую казну 450 тысяч злотых из своих личных доходов, послать французский 6-й флот на Балтику, обеспечить строительство польского флота и безвиз с летальным оружием. Хотя, гм, про безвиз речи не было.
Надо ли говорить, что уже очень скоро население разочаровалось в своем новом короле? Ох уж эти евроейские привычки - парфюм, бухло и карты. Хорошо, что еще для гей-парадов время тогда не пришло. А уж как разочаровался сам Генрих! «Франция и Вы, матушка, важнее Польши» писал он своей матери. И как только подвернулся шанс на французскую корону, Генрих просто сбежал из Польши. Так что уже в 1575 году прошли уже следующие выборы, которые, впрочем, Иван Грозный тоже проиграл по тем же причинам.
Казалось бы, такое краткое правление Генриха Анжуйского в Польше не должно было оставить сильных последствий, но это не тот случай. Грамоты (Генриковы артикулы), подписанные Монлюком от лица Генриха, оказались ключевыми для политического будущего Польши. Они были объединены в одну и почти до конца существования Польского государства сводили к минимуму права короля и расчищали путь для почти неограниченной власти дворян и олигархата. В то время, когда Европа строила абсолютную монархию и сильные государства, Польша заложила основы своей вольницы, анархии и разброда, которые, в конце концов, и привели ее к краху и разделу.
К полякам вопросов нет, но вот со стороны русской шляхты Речи Посполитой, согласитесь, это эпично, купившись на европеченье, вляпаться по-полной в полонизацию, униатство и, в конце концов, превратиться в украинцев.
Как все-таки много значит правильный выбор. Конечно же, все было сложнее, чем описано в этом посте, но смысл, надеюсь, улавливается. История учит, что она ничему не учит.
Оригинал взят у amp_amp в Выборы 1573