Юрий Мамин о сатире, культурных приоритетах и студентах, не знающих Пушкина
Недавно мы в редакции “Российской газеты” вручили знаменитому киносатирику Юрию
Мамину Приз зрительских симпатий нашего первого Интернет-фестиваля «Дубль дв@». Сегодня, поздравляя его с наступающим юбилеем, газета напечатала эксклюзивное интервью с режиссером, которое я взял у него дома в Петербурге. Газетная площадь ограничена, интервью пришлось свирепо сокращать.
Поэтому здесь, в журнале, публикую полную запись нашей более чем часовой беседы.
Пишет valery_kichin
http://valery-kichin.livejournal.com/169945.html
В вашем лице я вижу единственного, по-моему, представителя крайне редкого семейства сатириков в нашем кино.
- Да, повымирали. Очистили от них страну. И я даже понимаю, почему. Конечно, политики всегда боролись с сатириками, но главную роль в этом сыграла массовая культура. Оглупление сознания. Когда-то на просмотре «Праздника Нептуна» люди скатывались от хохота с кресел. В Екатеринбурге был случай, когда зрителя увезли на скорой помощи.
- Так ухохотался?
- Стало плохо с сердцем. Но прошло время. Люди стали меньше смеяться. Студенты теперь, когда я им показываю этот фильм, вообще не смеются. А знаете почему? Фильм больше не вызывает у них никаких ассоциаций. Там же действие пародирует такие фильмы, как «Коммунист», «Чапаев», «Александр Невский» Эйзенштейна, а студенты про Эйзенштейна уже ничего не знают.
- Это будущие режиссеры?!!
- Ну да. В даже не можете вообразить степень невежественности молодых. Я даю им задание раскадровать эпизод с Германном: Германн проснулся в казарме, луна освещала комнату, он взглянул на часы: без четверти три. Кто-то с улицы заглянул в окно и тут же отошел. Он услышал, как отворилась дверь в передней, раздались шаркающие шаги и на пороге появилась фигура женщины в белом… Студенты приступают к работе и сдают мне свои варианты. Некий парень Герман лежит вместе с другими солдатами на каких-то нарах, а в окно стучатся девчонки-проститутки - пришли потрахаться. «А каких-нибудь других ассоциаций у вас не возникает? - спрашиваю. - Вам имя Германна о чем-нибудь говорит?». - «Режиссер такой есть». - «А с Пушкиным никак не связывается? А «Пиковая дама» вам о чем-нибудь говорит?» - «Что-то помню, но не помню сюжета». Это студенты, пришедшие из школы!
- И они собираются заняться режиссурой?!
- Переход творческих вузов на коммерческие рельсы привел к тому, что берут не за талант и знания, а за деньги. Раньше в такие вузы был большой конкурс. Прямо из школы не принимали на режиссуру - требовался некоторый опыт.
- А зачем же берут недоучек?
- Деньги. Отсюда и самоуверенность, совершенно неадекватная возможностям. Пришел на курсы, пытаюсь показать студентам их ошибки. «А я так вижу!» - отвечают. Я им объясняю: здесь собрались умные люди, которые готовы поделиться с вами опытом и дать вам знания, которыми обладают. Вам, которые ничего еще не знают! Воспользуйтесь этим! Говорю с их преподавателем: «А это я их так приучил, - объясняет он. - Я их учил, что режиссер должен быть всегда прав». Но это же в корне неверно. Режиссер - это человек, который ищет наилучший выход. Амбициозный дурак, который никого не слышит и полагается только на себя, - это не режиссер.
- Но вернемся к изменившемуся юмору и к тому, что зрители перестали смеяться. Вы правы: юмор всегда опирается на некий культурный контекст, которым владеет зритель.
- Да на его багаж культурных знаний. Тогда и возникает юмор английский, французский… В России он не всегда понятен. Как французу не всегда понятен русский юмор. Альтернатива - юмор простейший, «частушечный», очень примитивный. На этом юморе существует, к примеру, пресловутый «Камеди клаб». Это юмор, условно говоря, толпы, «плебса», масскульта. Он не требует ассоциаций, и сатира там если и бывает - то очень грубая: «ты - говно!» - и все хохочут. Но мне такой юмор совершенно неинтересен.
- Вы смотрите телевидение?
- Только канал Mezzo. Я обращаю внимание, что всё, созданное в России, к нам возвращается оттуда, с Запада. На этом канале звучит то, что уже не звучит у нас, - Стравинский, Прокофьев, Шостакович…
- Это печальная закономерность. Сейчас вышел фильм «Мастер и Маргарита» с музыкой Альфреда Шнитке - первыми ее стали играть не у нас, а в Германии. Кстати, у вас не было соблазна экранизировать роман?
- Это чистая литература с чисто литературными приемами. Эпизоды с Иешуа и Пилатом воспринимаешь по тем же законам, как «Гаргантюа и Пантагрюэль». А путешествие исчадий ада в сталинскую Россию - это такая веселая «черная комедия» типа «Маски» с Джимом Керри. И если снимать, то уровень всех этих балаганных превращений должен быть шикарный. А наша экранизация - я имею в виду телесериал Бортко, картину Кары еще не видел, - экономила на всем. Даже тот грубый полуфабрикат Кота Бегемота, которым не были удовлетворены сами придумавшие его компьютерщики, режиссеру показался вполне пригодным.
- Прирожденному сатирику трудно пробиться? Нам ведь «Гоголи и Щедрины нужны»!
- При советской власти все, что мне удалось, - это поступить на Высшие режиссерские курсы в мастерскую Эльдара Рязанова. Но и окончив ее и даже получив «отлично» за свой дипломный фильм «Желаю вам», я не мог получить работу. И еще три года в ожидании дебюта продолжал работать вторым режиссером на «Ленфильме». Сценарий «Праздника Нептуна» не принимали - «барахло, поклеп, неправда!». И только когда вмешался Рязанов, сценарий приняли. А тут к власти не пришел Горбачев, времена быстро менялись, фильм запустили. Снимался трудно, фильм должен был быть длиннее, многие хорошие сцены не были сняты просто потому, что не было финансирования - даже бензина. Пришлось приехать с тем, что успели снять. Мне на сцену праздника нужно было как минимум еще два дня съемок, и пришлось обходиться общими планами. Но времена менялись, вчерашние враги картины мне теперь жали руку, но успешно ставили препятствия уже новым фильмам новых дебютантов. И теперь им ставили меня в пример: «Что вы Чехова берете с его мелкотемьем - вот посмотрите, как крепко взялся за современную тему Мамин, всем дал по мозгам!». Такова чиновничья природа. Как говорил Куликов в «Девяти днях одного года», «Дурак всегда идет в ногу со временем».
- Ваши фильмы «Окно в Париж», «Фонтан», «Бакенбарды» - все они состоялись именно в перестроечные годы…
- «Праздник Нептуна» вообще был первой картиной перестройки. Это 1986 год, ее показали на съезде кинематографистов, меня сразу приняли в СК, хотели даже ввести в секретариат и правление. Но я руководящую работу не люблю, отбоярился. Хотелось снимать. Так возникли «Фонтан», «Бакенбарды» - эта картина, впрочем, тут же была положена на полку. В кино фильм не шел.
- Ваша версия - почему?
- А фильм до сих пор не нравится начальству - даже в пушкинские дни показывают что угодно, только не «Бакенбарды». Зато его сюжет полностью повторился в лужковской Москве, где в юбилей Пушкина продавали те же сувениры, что у нас в фильме. И точно так же метро было увешано цитатами типа «Береги честь смолоду!». Особенно напрягает начальников обозначенная в фильме связь националистических группировок с партийным руководством. Был даже случай, когда приезжал Кирилл Разлогов и брал у меня в этом самом кабинете интервью - собирался показать фильм по каналу «Культура». Но потом решили не показывать.
- Какие же ваши фильмы прошли в прокате нормально и успешно?
- «Окно в Париж». «Фонтан пытались сдерживать. Смешно: за «Фонтан» меня хотели выдвинуть на Государственную премию, а в прокат фильм не выпустили! Было напечатано несколько копий, и с ними артисты ездили по стране, зарабатывали деньги. Да и я с этим фильмом где только не был. А от выдвижения на премию отказался: лучше выпустите картину на экраны. Был романтиком. И не жалею: нынешнее время расчетливых людей мне неприятно. Раньше хотелось пожить подольше - а теперь так неинтересно с ними жить!
- Уход романтики из жизни - чем это чревато?
- На днях свою телепередачу хочу посвятить понятию «честь». У нас ведь теперь как - «Большая честь работать в нашем банке»!». Понятие снижено, никто никого на дуэль сегодня вызвать неспособен. Бесчестие стало едва ли не доблестью. Людей обвиняют в воровстве - а они не считают нужным отстаивать свою честь, это им неважно. Профессия кинематографиста, которой я пытаюсь обучить студентов, в их представлении - гламурна. Они не собираются постигать ее премудрости, она им кажется простой и нарядной: вот они едут по Ривьере в открытой машине в обнимку с кинозвездами. И больше уметь ничего не надо. Самое трудное - заставить студентов снимать короткометражки: не приучены к работе.
- Тогда что вы думаете о том кино, которое у нас в результате такого воспитания возникло? Ведь первые плоды такой подготовки кадров уже чувствуются.
- А какое кино могут делать люди, элементарно неграмотные? У меня нет ни одного грамотного студента! Ошибки грамматические, стилистические, какие угодно.
- Это что, у них массовое явление?
- Повальное. Стопроцентная безграмотность.
- Грамотность возникает от чтения. Мало читают…
- Вот именно. Знанием правил грамматики ничего не добьешься - только чтение. Но не читают совсем. Я их прошу, прежде чем сдавать работы, пусть хоть через Интернет пропустят, чтобы поправили ошибки. Я не могу читать все эти «поциенты», «врочи». Это из диктантов выпускников факультета журналистики МГУ!
- И как производное от неумения читать и писать - устрашающе плохие вкусы, которые теперь доминируют в прессе и в эфире. И в кино: фильм «Лесная сказка» переименовывается в «Лесная братва», комедия «Ваше высочество» - в «Сильные перцем». Это разве не предмет для вашей сатиры?
- Конечно. Но прежде фильмы заказывало государство, и стартовые позиции были относительно равными. Причем чиновники не все отвергали - какие-то фильмы не выпускались на наши экраны, но ими можно было козырять на западных фестивалях. А теперь фильмы заказывают бизнесмены. А у них соответствующие вкусы. Я давно не снимаю не потому, что не дают, а потому, что меня не устраивает то, что их интересует. Чем снимать такое, лучше вообще не снимать. Люди себя теряют, люди теряют самоуважение, люди начинают всерьез думать, что все на свете продается и покупается. Их перестает интересовать, что о них думают за пределами выбранного ими узкого круга. Такое местечковое сознание.
И раз уж зашел разговор о том, куда двигаться дальше… Был экономический форум, связанный с нашими инновациями. Выступал Фридман. Говорил: вот что мы хотим привлечь с Запада. И показал ролик, демонстрирующий голографический вариант новой рекламы. Огромное здание типа Зимнего дворца. И вдруг на глазах зрителей пропадают этажи, вместо них - подиум с моделями, потом проскакали какие-то всадники, пыль поднялась, закрыв здание - впечатляет. «Вот, говорит, этим мы будем заниматься». Кому они будут все это рекламировать. Понятно, что себе же. Еще одна новая разработка: люди идут по супермаркету, и покупатель еще не дошел до кассы, а приборы уже все его покупки сосчитали. И все в таком духе. Пока одна женщина не сказала: «Что вы все о западных технологиях! Когда мы будем развивать свои?». И Чубайс резюмирует: мол, ну вот видите, я же говорил, что опять будут глупости спрашивать! И пошло: мол, давайте кончать эти разговоры о том, чтобы кого-то догнать или что-то восстановить. Ничего этого не получится. Надо вместе со всем миром шагать вперед!
Вот так же думают наши студенты: отметем все, что было до нас создано кинематографом. Пришли из школы - и с этого нуля двинулись вперед. И начали делать сериалы уровня «Реальных пацанов». А вся прошлая культура этому только мешает, ее надо отрезать! Поскольку денег у меня полный карман. Вот - психология новых времен.
- В условиях, когда ваши студенты не могут распознать Германна и связать это имя с именем Пушкина, вы делаете фильм «Не думай про белых обезьян» в стихах. Иными словами, идете против течения. Как вы на это отважились?
- Тогда я еще не преподавал и не представлял себе размеров катастрофы.
- У вас были иллюзии?
- Да. Это было всего три года назад, но это было очень давно! Тем более, что задумал я этот фильм гораздо раньше. Сейчас я вряд ли стал бы его снимать. Но не жалею, что его сделал: тогда мне казалось, что я могу открыть нишу, которой в обществе не хватает. Общество огрубело, общество матерится, ему не хватает поэзии. Если поэзия будет разговорной, если герои будут говорить в ритме, если все это будет подано как некое жонглирование, это должно привлечь молодежь: она любит все ловкое и крутое. Может, начнут цитировать. Когда-то пьеса «Горе от ума» разошлась на цитаты. В фильме много такого, о чем можно говорить: там высмеиваются халдеи, высмеивается точка зрения людей, для которых деньги - всё. Мне казалось, это могло стать свежим воздухом. Но нет. Оказалось, все гораздо сложнее, и вы знаете, любой автор - не философ и не социолог - который просто создает сюжет, он всегда во многом наивен. И он должен питать иллюзии, иначе ничего не получится. А если бы я смотрел на все трезво - я бы, наверное, и шагу не мог ступить в кино. Сейчас я вижу, что это было во многом наивность. Но я не разочарован. Я просто еще чему-то в жизни научился. Еще что-то о ней понял.
Надо учесть и еще одно обстоятельство: толпа меня мало интересует. Я к ней не могу обратиться. Как можно обращаться к толпе, которая тебя не понимает! Тем более если она говорит на другом языке. Я не буду говорить с иностранцем по-русски - не поймет. С людьми, которые знают только язык мата, примерно то же самое: они не понимают наш язык. Но есть люди, которые понимают. Их относительно немного, но их - достаточно.
Есть в Москве общество фанатов фильма «Не думай про белых обезьян». Есть - в Перми. Люди собираются, ежегодно смотрят и каждый раз находят что-то новое. Пишут письма, мне это приятно. Это приятно моей дочери и помогает ей как актрисе жить. Мне проще: я человек уже закаленный, тертый, и за долгую жизнь отчетливо вижу, как все движется по кругу. Все повторяется, и можно заранее предсказать, что будет дальше.
- Тогда предскажите. Потому что, на мой взгляд, распад культуры и общества в целом дошел до какого-то критического предела. И возврата к временам, когда ваш фильм в стихах мог быть востребован, вроде бы не предвидится.
- Кино, в отличие от литературы или музыки, вообще никогда не бывает востребовано второй раз. В музыке иначе: Баха забыли на сто лет - а потом он стал кумиром публики. Забыли Вивальди на двести лет - и опять он всплыл. Так произошло и с Булгаковым. А кино - оно будет востребовано любителями, теми, кто учится… Востребовано на уровне книг: вы сидите дома, берете с полки то, что любите, - Превера или Пруста. Просто вам теперь труднее увлечь других. Невозможно объяснить студентам, что Стравинский - это хорошо. Слушай сам - и возможно, через несколько лет ты придешь к этому выводу. А кино - искусство примитивное. Рассчитано на очень большую массу. Посмотрите: сколько демократических искусств, которые пользовались всеобщим интересом, - театр, опера, литература - были вытеснены кино. Оно приобщило к себе огромные массы малограмотного населения. И все планки очень заметно опустило. Все другие виды искусства в этих условиях стали хиреть и превратились в элитарные.
- Подождите. Вы, как и я, увлечены телеканалом Mezzo, и там регулярно можно увидеть огромные, в десятки тысяч человек, толпы в берлинском пригородном лесу, где люди затаив дыхание слушают симфоническую музыку. Какая тут элитарность? Может, дело в иных социальных условиях, в других приоритетах, которые выработали общества, скажем так, более цивилизованные?
- Потому что там есть политическая воля у руководителей. Это можно было бы увидеть и у нас - будь такая воля.
- Ну да, был же концерт Ростроповича на Красной площади, и тоже она вся была забита людьми.
- Народ в Германии действительно более предрасположен к культуре - потому что живет в другой атмосфере. Вот вы сегодня прошли по улицам Петербурга и поразились грязи. В Берлине грязи нет и не бывает. Я проходил мимо разрытых траншей на улице Гороховой - там рабочие меняют коммуникации. Но что они могут поменять, если они громогласно матерятся: «Что это за труба?» - «А хрен ее знает, чего она тут торчит!». Экскаватор ковшом загребает грязь и каждую минуту норовит вылить ее на прохожих. А вы говорите - Сколково! Жизнь в России всегда была такой. В фильме Кончаловского «Курочка Ряба», которая в целом мне не нравится, есть фраза у героини Чуриковой: «А может, нам и не надо быть другими? Вот трава - она же растет сама по себе!».
- И вы и я росли в обстановке, когда фоном жизни была классическая музыка, она звучала везде, и это впитывалось организмами естественно, как воздух. И трава - то есть люди - росла совсем другая.
- Верно: благодаря этому я ее и знаю. Именно этот фон на Западе сейчас гораздо более благоприятный для культуры и для людей, чем у нас. Классика - это красиво, престижно, цивилизованно. Можно ничего не понимать, но причислить себя людям образованным - приятно. У нас этого нет. У нашей «светской тусовки» совсем другие представления о пркрасном. На что могут быть надежды? Общество неизбежно в такой атмосфере начнет задыхаться. От этой темноты и полного невежества. Лозунг «Назад к культуре!» возникнет обязательно. Появится передовая элитарная группа, которая не всех к себе будет пускать. Мат в ней перестанет быть модным. Модно будет слушать классическую музыку.
- Опять иллюзии?
- Конечно, сегодняшние сынки олигархов ужасны. У них уже нет чувства родины, а ведь человеку что-то должно быть дорого - чтобы он мог это ему дорогое защищать. У меня есть книга о шоковой терапии и, в частности, о знаменитой экономической школе Фридмана, к ученикам которой причислял себя Гайдар. Он исходил из того, что нельзя недооценивать человеческую жадность. А это мощный механизм, который всё структурирует. Так и произошло: более сильные поглотили слабых, но при этом произошла вещь, о которой Фридман никогда не заботился. Когда жадность и прочие худшие человеческие качества побеждают, все человеческое из общества уходит. Так ушли и потребность в культуре, и способность сочувствовать, и человечность. Возникли особи-уроды, манкурты. Я не могу к ним относиться как к полноценным людям. Возникла мода на охоту. Хотя удовольствие, которое получаешь от убийства животных, - это психическая ненормальность. Охотники оправдываются: мы не убийством ходим, а чтобы дышать воздухом. Так фотографируйте тогда! Я специально занимался этим вопросом: знаете, сколько стоит самое модное в Думе охотничье ружье с оптическим прицелом? Миллион 200 тысяч долларов! Винтовка такая есть чуть ли не у каждого, а денег для создания приютов для животных они выделить не могут! Жириновский такой заядлый охотник, что готов хоть чаек стрелять. Из окна вагона стреляет в ворон, в домашних животных, во все что попадется. Вот показатель дикого, разнузданного стиля, который победил.
В одной из моих передач была тема: «Молодежная культура и культура молодежи». И я предложил зрителям вопрос: как вы думаете: это одно и то же? Есть фильм «Социальная сеть» - наиболее современный фильм о проблемах, близких молодежи. Общение в Интернете. Это важно: молодежь в массе вообще не умеет разговаривать. Человек становится асоциальным: ведь именно общение позволяет слышать позицию другого и ее учитывать. Это совершенно новая поросль, которая обречена быть социально пассивной. Второе. Чем они могут обмениваться, кроме сплетен? Конечно, они обсуждают увиденные зрелища. Кто у них в кино кумиры? Тарантино и Родригес, которые выпустили двойной фильм «Грайндхаус»: «Доказательство смерти» и «Планета страха». Эти два деятеля взяли хлам, - трэш - и попытались, учитывая бестолковость молодежи, сделать из этого культовое кино. Им это удалось. Что пишут молодые об этих фильмах? Стебно. Прикольно. Ну вааще! Много крови? Да это же стеб, ребята! Это же полный отрыв. И так километры пленки. А я чё-то не врубился! Ну ты - дурак! Вот на этом уровне. Это и есть «молодежная культура».
Смотрю наиболее модные сегодняшние фильмы. Все сюжеты примерно похожи. Человек попадает в зону, где живут отморозки. Это «Жесть», это «Овсянки», это «Кремень», «Психоз»... Что характерно для сегодняшней молодежной культуры? Она абсолютно оторвалась от реальности - реальность моих студентов не интересует. Сюжеты берутся как клише, взятые с мониторов. Один студент придумал что-то про эликсир правды и прочую ерунду. Я дал им задание рассказать о моменте, когда им было страшно. И он интересно рассказал о том, как ему вырезали аденоиды. Во всех подробностях он рассказал о пройденных им кругах ада - так интересно и смешно, что все слушали раскрыв рот. Я ему предложил это и записать - он удивился. Ему и в голову не приходило как-то связать личный опыт с кино.
Они все увлечены Тарантино и Родригесом. Эти двое думают, что смогут долго продержаться на пародиях - но пародировать уже нечего: все кругом сплошная пародия.
- В этих условиях у вас возник какой-то новый замысел?
- Да. Даже несколько. Но если говорить о постановочном проекте, то сегодня кино - дорогое удовольствие: миллион-два для него - ничто. Мне очень хотелось бы сделать фильм про талант в тоталитарном обществе. О том, как создавался теа-джаз Леонида Утесова - он в сценарии выведен под фамилией Уралов. Не только воссоздать это искусство - его придумать. Потому что новаторский по тем временам, он сейчас показался бы примитивным. Там должно быть несколько «новелл»: создание теа-джаза, «военная история», которую мы с Вардунасом уже давно придумали. Картина музыкальная и дорогая. И есть еще современный острый сценарий «Опасное сходство», мы его начинали с Вардунасом, но подробности сейчас раскрывать я не хотел бы.