Галопом по Европам
Хоть и несколько запоздало, но все же торжественно сообщаю: операция с кодовым названием «Пивной путч» состоялась. Загранпаспорт дефлорирован, жизнь удалась, я не спилась и с тех пор даже успела переболеть ветрянкой, не утратив, впрочем, позитивного взгляда на жизнь. Мой дебютный выезд в люди охватил изысканную монументальную Вену, по которой можно передвигаться исключительно с задранной головой, застывший в средневековье идиллический Зальцбург, готичный Мюнхен и мощено-кривоулочную Прагу - я надеюсь, что вы уже настроились на самый романтический лад.
Эта их Европа сразила меня обилием велосипедов, настоящей майской почтижарой, чистыми улицами и приветливыми, поголовно англоговорящими аборигенами (мой бог, вежливые, улыбающиеся менты! хотелось пристать к ним, просто чтобы убедиться, что это не сон).
Мое окованное велосипедными ободами сердце рыдало и рвалось навстречу дорожкам, стоянкам и светофорам с изображением желанного:
В Зальцбурге я даже едва не попала под лошадь стала жертвой велосипедной катастрофы, не расслышав слабый звук звоночка у себя за спиной, но зато вполне расслышав несколько экспрессивных слов в свой адрес, значение которых по счастливому незнанию немецкого осталось невыясненным.
Забавные машинки тоже попадались. Уверена, чувак ощущает себя королем мира.
Центр Вены просто утыкан архитектурными, скульптурными и садово-парковыми шедеврами - куда ни плюнь, обязательно попадешь в императорскую резиденцию или памятник какой-нибудь коронованной особе.
Врать не буду, все это красиво до опупительности, но на пышные дворцы тщеславных монархов прошлого я вдосталь насмотрелась в Питере, и при всей вычурной роскоши меня ими не удивишь. Приз зрительских симпатий отправился к прямому антиподу идеальных форм и безупречных гармоний - дому Хундертвассера, совершенно чумовой в своей фриковости постройке, цветной, кривой, засаженной зеленью и похожей скорее на дом безумного шляпника, чем на муниципальное жилье.
Среди безумного граффити в катакомбах Дунайского канала наткнулась на милое сердцу:
Про Зальцбург я ничего писать не буду, потому что у меня не хватает на него слов - я провела несколько счастливых часов, просто лежа на зеленом берегу Зальцаха и втыкая на облитые солнцем башни Старого Города. Мне вообще кажется, что это был один из самых прекрасных моментов моей жизни.
Но фото с развлечением зальцбургских гиков не выложить, конечно, нельзя. Шелдон Купер одобряэ.
В целом же Австрия миновала практически без приключений, если не считать того, что на венском рынке один бесчестный торговец неустановленной национальности обсчитал доверчивую туристку на 50 евроцентов. Было обидно: мало того, что я испытала некоторую неловкость, жестами объясняя ушлому коммерсу, что мне нужен огурец (слово «cucumber» напрочь вылетело из моей глупой головы), так еще и понесла материальный убыток.
Мюнхен, помимо феерической по красоте и высоте Ратуши, запомнился знаменательным визитом в питейное заведение «Хофбройхаус» - огромную двухэтажную пивную с вместительностью в несколько тысяч щей и крайне насыщенной историей. Известна она в числе прочего тем, что в старые добрые двадцатые здесь сиживал сам Адольф Алоисович, развивая перед пьяными собутыльниками фантасмагорические идеи, клонящиеся к спасению родины. О том, что именно в этом уютном кабачке фактически происходило формирование нацистской партии, гид поведала с особым сладострастием, но само заведение, похоже, на этом не настаивает.
Местечко, в общем, насквозь туристическое - народ заходит туда даже не побухать и не пошамать, а просто посмотреть на лубочную обстановку, послушать живой оркестр и пофотографировать атмосферных деданов в баварских шляпах, опустошающих бессчетные кружки и экспансивно обсуждающих, когда же Мюнхен объявят вольным городом. Остапа Меня определенно несет на цитаты Ильфа и Петрова, вероятно, потому, что в поездке я как раз перечитывала режиссерские версии «Стульев» и «Теленка». Не обращайте внимания.
Именно в «Хофбройхаусе» я столкнулась с таким культурным явлением, как литровая кружка - вот такую малышку официант принес мне в ответ на просьбу о каком-нибудь светлом пивчанском на пробу.
На мой вежливый вопрос, не лопну ли от литра в одно табло в час-то дня, официант только пожал плечами: мол, уточняли бы, young lady. Впрочем, глаза боятся, а печень портится: пиво оказалось настолько вкусным и легким, что эту кружку я поглотила в считанные минуты без видимого ущерба для умственных способностей. А на выходе из Хоффбройхауса я, не приходя в сознание, немедленно купила себе такую же - одному богу известно, на кой хрен.
Во всех посещенных городах, помимо кабаков, меня больше всего волновали культовые сооружения. Своды католических соборов, даже не самых топовых, уносятся в такую немыслимую высь, а стены задавливают входящего таким грозным и прекрасным великолепием, что самый отъявленный грешник сразу же ощущает себя какашкой перед лицом вечности. Любой образчик православной архитектуры в сравнении кажется избушкой на курьих ножках.
А вот и тот самый шкафчик, в котором изливают свои души католические грешники.
Черт их знает, насколько в действительности религиозны европейцы, но факт остается фактом - на прикроватной тумбочке в номере венского отеля я обнаружила томик Нового Завета на трех языках. Занятное, должно быть, чтиво на сон грядущий.
В Мюнхене я стала звездой группы, перепутав время и опоздав к отъезду на полчаса. Ну, кто бы сомневался. Когда я, подбирая с плеча язык, в испарине прискакала к автобусу, сопровождающая тетка была на грани обморока и сверлила меня глазами так, как будто хотела выжечь мой преступный мозг до последней извилины. Потом она пригрозила, что в наказание мне придется петь перед всем автобусом, рассчитывая, вероятно, таким образом пристыдить меня окончательно. Совершив дефиле позора, я забилась в свой угол и пребывала в трауре до самой Праги. Зато все запомнили, как меня зовут, фак йеах.
В Праге я провела два поистине волшебных дня, околачиваясь по историческому центру и совершая набеги на сувенирные лавки и продуктовые магазины за вкуснейшим копеечным пивом для последующей контрабанды через границу. Цены растрогали меня просто до слез: та же Крушовица, за которую у нас просят в районе сотни, на родине стоит 9-10 крон - что-то около 17 рублей. Остальное время я проводила, исследуя уютные пражские пивные (тоже весьма демократичные в ценовом смысле) и вообще, по меткому выражению шефа, пребывала одной ногой в стакане. Правда, в перерыве мне все же удалось наскоро окультуриться в Национальном музее: уж очень заманчива была перспектива полюбоваться на натуралистичные скелеты древних чехов в историческом отделе.
В продолжение темы трупаков картинка с Вышеградского кладбища, где захоронено большинство знаменитых чешских деятелей. Насчет знаменитых - верю на слово экскурсоводше, потому что я там увидела не больше пары-тройки знакомых фамилий. Понятия, к примеру, не имею, кому принадлежит эта могилка, но позитивное надгробие мне понравилось.
Прага оказалась последней точкой нашего турне, после чего автобус покатил совершенно обалдевших туристов в сторону родных просторов. По пути бонусом заглянули в польский Вроцлав, где группа совершенно нежданно наткнулась на актера Гармаша и впала в эйфорию, вызвав легкий испуг не знакомой с российским кинематографом польки-экскурсоводши. Кажется, актер Гармаш тоже чуть-чуть испугался набигания толпы счастливых соотечественников и, сфотографировавшись с наиболее ретивыми, скипнул в двери местного театра.
Остаток пути ознаменовался событием карательного порядка: не поверите, меня все-таки постигла расплата за мое мюнхенское опоздание на автобус. Уже в получасе езды от польско-белорусской границы сопровождающая тетка торжественно поздравила группу с окончанием путешествия и разлила пассажирам чешского вина с печеньками. После этого она развеселилась и вспомнила о своем давешнем обещании заставить петь некую обитающую на автобусных задворках особу, о чем и заявила при полной поддержке остальных пассажиров.
Успевшая принять на оголодавшую грудь особа почуяла свой звездный час и не стала теряться. Я протискалась в нос автобуса, угнездилась в любезно предоставленном гидшином кресле, приняла в трепещущие ручки скипетр и державу микрофон со стаканом и открыла стол заказов. До самой границы спутники наслаждались репертуаром широкого круга исполнителей (Эми Уайнхаус, Гагуся и группа «Ария» должны быть благодарны мне за популяризацию своего творчества), а поскольку имевшиеся запасы вина находились в непосредственной близости от певицы, песни лились без задержки и с отменным вдохновением.
Проступок был признан искупленным единогласно и в полном объеме.
***
Сладкий и приятный дым отечества закурился уже в пограничном белорусском сортире, где не обнаружилось ни туалетной бумаги, ни мыла, ни горячей воды. Но только на следующий день после возвращения в Ярик, когда бесчувственный сосед в маршрутке чуть не наблевал мне на ноги, я вздохнула полной грудью и смогла с чистой совестью повторить слова Сэма Гэнджи, являющиеся достойным завершением любого путешествия.
- Ну, вот я и дома.