Увертюра. 19 часть.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
Финал
Джини проснулась, когда уже перевалило за полдень. Ничего удивительного, сидели-то почти до утра. Пошла на кухню, нажала кнопку кофейной машины, та бодро зафыркала, в чашку полилась ароматная тёмная жидкость, звонкая тоненькая струя. Так, - внезапно дошло до Джини, - а я вообще хоть раз меняла в ней капсулы? Купить купила, но упаковка до сих пор нераспечатанная стоит. Я даже воду не подливала! Ни разу за две недели. Только на кнопку жму. А ей хоть бы что, варит кофе, чашка за чашкой. Ну и дела.
Просто, - подумала Джини таким специальным скучным внутренним голосом, который прежде всегда использовала для рациональных объяснений, - эта кофе-машина моё персональное наваждение. Подарок на новоселье. Я спросонок очень хотела кофе, и вуаля!
Не волшебный дворец из халвы с шоколадом, - думала Джини, глядя, как наполняется чашка. - Не крокодилы, готовые покусать негодяев, не вымышленный друг. И, честно говоря, слава богу, куда бы я дела в этой тесной квартире крокодилов и вымышленных друзей. А кофеварка - идеальный подарок. Компактный. Полезный в хозяйстве. И с виду совершенно обычный. Такой, чтобы не в первый же день от чудес свихнуться. А только чуть погодя.
Рассмеялась, накинула пуховик, взяла чашку с невкусным кофе непостижимой природы и пошла на балкон. Погода была примерно такая, как в её первый вечер. То ли месяц шардабас, который сама же придумала в детстве, то ли просто очень тёплый пасмурный зимний день.
Сидела, вдыхала влажный, по-зимнему сладкий воздух, вспоминала вчерашнюю вечеринку, больше похожую на сновидение, уже и не разберёшься, что действительно было, а что приснилось потом. Артур водил меня за калитку показывать свой удивительный город, или только о нём рассказывал? Скорее второе. Но тогда почему я отчётливо помню узкую улицу, в конце которой стоит здание почты, немного похожее на наш костёл Святой Анны, такая же нарядная неоготика из красного кирпича? А как Курт торжественно произнёс по-литовски, явно специально заранее к случаю вызубрил: «Пагонишка аука», - плеснул на землю немного лилового лимонада, раздались какие-то странные гулкие звуки, и Людмила мне шёпотом пояснила, что это так смеётся земля? А когда Магда принялась вспоминать, как в детстве мечтала стать капитаном, лучше бы конечно пиратским, но можно и обычным, законопослушным капитаном дальнего плавания, если в современном мире иначе никак, в ночном небе появился огромный трёхмачтовый парусник. Не просто облако в форме парусника, а совершенно настоящий, разве что немного слишком красивый, словно с картинки сошедший корабль. Неторопливо проплыл над нашими головами и растворился во тьме. И Магда сказала: «Ну наконец-то мой пиратский корабль во дворе объявился! Впервые за сорок лет».
Да ну, нет, - думала Джини, - это уже как-то слишком. Парусник в небе мне точно приснился. Хотя...
То-то и оно. Ничего здесь не слишком. Почему бы земле не смеяться от лимонада и не плыть кораблю в небесах.
Ну подарки-то я точно наяву раздавала, - думала Джини. - И значит, радость и комплименты соседей тоже были наяву. Рута аж завизжала, вот тебе и училка! Или как раз потому, что училка? Привыкла преувеличенно хвалить малышню? И как же удачно вышло, что Людмила на самом деле одна, потому что Фортунатасов всё-таки двое. И какие бы страсти они о себе ни рассказывали, а в отличие от Михаила и Юджина вовсе не выглядят сиамскими близнецами. Отдельные самостоятельные единицы, нормальные мужики. А что жить друг без дружки явно не могут, так бывают такие дружбы, которые в этом смысле даже хуже любви. В общем, хорошо получилось, что подарков на всех хватило. И что Валя такой - как она сама выразилась? - а, высокофункциональный! - призрак, что в состоянии гвоздь в свою стену забить. Во всяком случае, она собиралась повесить картинку сразу же, как вернётся. И грозила соседям, что до рассвета будет очень страшно, замогильно и призрачно во все стены стучать молотком.
Такая хорошая Валя, - думала Джини. - Как же им всем в детстве с ней повезло! И друг с другом. И с домом. В первую очередь с домом! И мне, получается, тоже. Я же теперь здесь надолго. Или вообще навсегда? Вдруг после смерти тоже тут останусь, как Валя? Ой, мамочки. Ой.
Но на самом деле эта идея не вызывала у Джини никакого протеста. Скорее уж опасение, что как у Вали у неё не получится. С другой стороны, чего заранее беспокоиться. Время-то, по идее, есть.
Вот будет номер, - думала Джини, - если реальность вдруг решит, что уже наигралась, хватит с неё перемен, и застынет в какой-нибудь форме. Окончательно превратится в Томину версию города с морем и вечной осенью. Или в Артурову с неоготической почтой; он ещё говорил, у них там с музыкой всё отлично, в каждом баре по вечерам концерты, даже в маршрутных троллейбусах постоянно играет какой-нибудь эмбиент, а в некоторых по старинке джаз. Или в одну из Рутиных безлюдных пустынь; ох, лишь бы не в ледяную, пустыню с нормальной погодой как-нибудь переживу. Или в непонятный и поэтому жутковатый город Курта с грибными домами. Или в причудливую сумму всех сразу. Вот интересно, а весь остальной мир подтянется? Превратится чёрт знает во что вместе с нами? Или мы станем отдельной реальностью, другим измерением, городом-призраком? И я никогда не увижу родителей и друзей?
Такая перспектива Джини совсем не понравилась. Не настолько, чтобы начать собирать чемоданы, но достаточно, чтобы панически схватиться за телефон. Хотела позвонить родителям, убедиться, что они по-прежнему есть, но в последний момент передумала. Им же не скажешь: «Привет, мама, папа, вы ещё существуете? Я очень рада, ну ладно, пока!» Придётся нормально поговорить. А о чём? Нет, правда, что им расскажешь? «У меня на столе стоит букет георгинов из сада, прошлой ночью у нас во дворе было лето, такое жаркое, что даже глинтвейн с рождественской ярмарки за четыре часа практически не остыл». Или: «Мои лэндлорды - ну, помните, я рассказывала, братья с огромной разницей в возрасте, два странных и смешных мужика - оказались хозяйкой квартиры Людмилой, она многим в таком виде мерещится... нет, я ещё не была у врача». Или: «Познакомилась с местным призраком, отличная тётка, выглядит как мисс Марпл; правда ей больше хочется быть Терминатором, но пока не получается, такая беда». Или даже: «Если я однажды исчезну с концами, не беспокойтесь, это значит, я теперь живу в другом измерении, там хорошо».
Можно конечно щебетать о чём-то нейтральном. К примеру, про растущие цены и карантин, - мрачно подумала Джини. - Вот интересно, смогу ли я хоть десяток связных фраз на эту тему вымучить? И услышать пару сотен в ответ? И адекватно реагировать, изображая заинтересованность - новой, счастливой, сбитой с толку, потусторонней, чужой собой? Так себе у нас разговор получится. Не буду сейчас им звонить. Потом.
Вместо родителей набрала Михаила. То есть, конечно, Людмилу, ясно же, чей это номер, и у кого телефон. Но ответил ей мужской голос. И впервые на Джининой памяти начал не с извинений, а просто буркнул: «Алё».
- Вы извините, пожалуйста, что я позвонила так рано, - сказала Джини, почти невольно, но с удовольствием пародируя его интонацию. - Я помню, что вы сова. Сама совсем недавно проснулась и сразу подумала: а вдруг вы хотите с утра пораньше зайти, проверить и убедиться, что я не помыла полы?
- Да, это важно, - согласился с ней Михаил. - Мы должны быть совершенно уверены, что вы ничего не мыли. Работать в праздник нехорошо! - И добавил сиплым голосом Юджина: - Арбайтен ферботен, бля. - Но спохватился, что по-немецки Юджину говорить не положено, и исправился: - Ай эм сори, имел в виду, то је грех.
- Тогда приходите, - предложила Джини. - Я вам кофе сварю.
- Рассчитываете, что за чашку кофе я вам объясню все тайны Вселенной? - рассмеялся, будем считать, Михаил.
- Рассчитываю, конечно, - призналась Джини. - Ладно, можно не все. Но хоть половину! И не за одну несчастную чашку, а за целых две.
Диоскуры явились минут через десять, кофе как раз был готов.
- Невероятно, - сказала Джини, пропуская их в коридор. - Я же теперь точно знаю, что вы Людмила! Вчера полночи рядом сидели, и я вас, простите, время от времени потихонечку трогала, чтобы поверить в ваше существование, убедиться наверняка. Но всё равно вижу на вашем месте Михаила и Юджина. И даже по телефону слышала ваши - их! - голоса.
- Вы меня извините, пожалуйста, - покаянно вздохнул Михаил. - Я же не нарочно этой парой прикидываюсь. Явно чьё-то чужое дурацкое колдовство! Иногда мне кажется, что господь с Люцифером, или кто там этот проект курирует, глядя на нас, развлекаются. Культурно отдыхают после работы на концерте художественной самодеятельности. Собственно, правильно делают, не всё же за гаражами водяру глушить. В этом и заключается смысл того, что тут с нами творится, а вовсе не в какой-то там гипотетической трансформации мира, о которой Валя твердит.
- Да, это бы многое объяснило, - невольно улыбнулась Джини. - Особенно разнообразие и непродолжительность существования выдуманных миров. И что не все мечты и фантазии здесь сбываются. Иногда - совсем мимолётные. Явно их отбирает и переделывает специально нанятый сценарист. Знает вкусы заказчиков. Которые, к примеру, терпеть не могут кино про пиратов. Поэтому Магда осталась без корабля. И про любовь им тоже неинтересно, поэтому все дворовые девчонки до сих пор без сказочных принцев сидят.
- А мальчики - без принцесс, - подхватил Михаил.
- Ё гес изгледа као истина, - торжественно изрёк Юджин. - Паметна, бля!
- У нас тут и правда практически монастырь получился, - удивлённо, словно никогда прежде об этомм не задумывался, сказал Михаил. - Все как на подбор одинокие и бездетные, только у Руты есть дочка, да и та по каким-то практическим соображениям, то ли потому что квартира тесная, то ли из-за близости выбранной школы большую часть времени живёт у отца. То есть формально поэтому. А так-то понятно, что это дом за них всё решил. И за меня с Фортунатасом. И за Магду с Атуром. А Тома к нам переехала после того, как овдовела. Про Курта точно не знаю, он свою биографию нам всегда на санскрите рассказывал. Или это был древнегреческий?..
- Хреножреческий, - неожиданно возмутился Юджин. Неразумљив, бля, мртав језик.
Пошли на балкон, благо зима успела смениться то ли прохладным летом, то ли тёплым безветренным маем. Примерно плюс восемнадцать, сухо и пасмурно, рай на земле. Во дворе буйно цвели магнолии, розовые и белые, здоровенные деревья, пышнее и выше, чем в ботсаду.
- Ваша погода? - спросила Джини.
Диоскуры синхронно кивнули. Михаил сказал с неподдельной нежностью, как произносят имя любимой:
- Ферсанг.
- Это, слава богу, не дификалт, - добавил Юджин. - Обично, бля, достаточно просто наглас попросить.
Джини принесла им кофе в двух чашках. Они-то, конечно, Людмила, но когда своими глазами видишь, что гостей двое, трудно предложить угощение только одному.
- Вторая чашка фо ю, тёзка, - подмигнул ей Юджин. - Не стиди се, бля, тейк ит и садись!
- Вы извините, мы вас совсем запутали, - сказал Михаил. - Но у нас же правда один организм. И вы с этим организмом уже лично знакомы. Куда мне почти пол-литра. Поэтому Юджина спокойно можно оставить без кофе.
- Юджина - сложно, - вздохнула Джини. - Рука натурально не поднимается. Такой прекрасный и без кофе сидит!
- Хвала! - обрадовался Юджин. - Ай рили лав комплименты! Ты, тёзка, сама, бля, прекрасная и зы бест оф зы бест!
- Да, - подтвердил Михаил, - Юджин отличный. Я так понимаю, он - моя юнгианская тень.
- То есть, вы не можете принять в себе склонность материться и путаться в языках? - сообразила Джини.
- Раньше не могла, - поправил её Михаил. - Теперь-то какие проблемы. С Юджином проще простого смириться. И даже начать зазнаваться. Шикарная тень!
Мне бы такую, - подумала Джини. - Но моя-то небось просто бездарность, ничтожество и набитая дура с руками из жопы. Наивно уверенная в собственном мастерстве.
Вслух она, конечно, ничего говорить не стала. Села рядом с Михаилом и Юджином на раскладной табурет, поставила чашку на пол и принялась рыться в карманах в поисках сигарет.
- Сигареты, кстати, лучше покупать в Томином супермаркете, - заметил Михаил. - Табак в её версии тоже гораздо лучше здешнего, не только еда и вино.
- Да, это я не сообразила, - кивнула Джини. - В следующий раз сразу блок там куплю... Слушайте. Это наверное страшная глупость, но лучше спросить, чем гадать. Тома мне однажды сказала, что она - юный демон из параллельной реальности по имени Айлидеван. Это правда? Или я просто шуток не понимаю?
- А я не знаю, - хором ответили Диоскуры.
- Тома сама, бля, није свесна, - добавил Юджин.
- Даже Тома? - опешила Джини.
- Ну да, - вздохнул Михаил. - С Томой так получилось. Однажды мы с Валей сидели в саду, пили вино и болтали о разном; в частности, вспомнили Фортунатаса, заговорили о вымышленных друзьях. И просто так, смеху ради принялись обсуждать, что было бы, если бы на месте Фортунатаса оказалась я. Какая у меня получилась бы вымышленная подружка. В итоге сошлись на том, что это должен быть демон, по ошибке родившийся человеческой женщиной. До сих пор этим обстоятельством огорошенный, но уже научившийся получать удовольствие от новой формы своего бытия, весёлый, бодрый и деловой. Придумали всё до деталей, включая демонический гардероб. Решили, что иногда у демона случаются сбои, и он наряжается, как привык в прежней жизни. Например, в накидку цвета спятившей фуксии и ожерелье из львиных клыков. Ладно, поговорили, посмеялись, забыли. И буквально месяца не прошло, как появилась Тома. В огромной розовой шубе. С клыками! Правда, клыки были искусственные и не ожерелье, а серьги, но я считаю, это тоже зачёт. Пришла смотреть шестую квартиру, которую хозяева много лет продать не могли, потому что большая часть - бывшая столовая, считается нежилым помещением. И с документами там были какие-то сложности, которые никак не получалось решить. Но тут риэлторы как-то стремительно всё разрулили, и Тома стала здесь жить.
- Я видела эту шубу, - кивнула Джини. - Это примерно как Си-лучи близ врат Тангейзера, только шуба. Впечатление на всю жизнь. Так получается, Тома действительно демон? И ваша выдумка? Или как?
- Так говорю же, понятия не имею, - развёл руками Михаил. - Сама Тома совершенно уверена, что родилась самым обычным образом полвека с лишним назад, а кем была и чем занималась до этого, не помнит, как все нормальные люди. Может быть мы с Валей тогда придумали только шубу? А вся остальная Тома существовала раньше? Или даже шуба не выдумка, просто наши разговоры притянули её, как магнит?
- А как получилось, что Тома почти постоянно живёт в своём городе с морем? - спросила Джини. - Что для этого надо сделать? Мне там так каждый раз хорошо! Или у меня не получится, потому что каждому можно переселиться только в свой мир?.. Ну, от того, где мы вчера были на ярмарке, я бы тоже не отказалась. По-моему, там отличная жизнь.
- Мне на вашей ярмарке тоже понравилось, - согласился с ней Михаил.
А Юджин хрипло пробасил:
- Савршено, бля, место!
- А на ваш вопрос у меня пока нет ответа, - сказал Михаил. - И, боюсь, что ни у кого.
- В это трудно поверить, - призналась Джини.
- Почему? - удивлённым дуэтом спросили Диоскуры. А Михаил добавил:
- В нашем положении совершенно естественно ничего толком не знать.
- Мне вчера показалось, вы тут самая главная, - сказала Джини. - Всем помогали пойти гулять по своим мирам. Как минимум, мне и Курту, сами же говорили, что его только с третьей попытки вывели. И принесли мне глинтвейн - как пропуск на мою ярмарку. По крайней мере, сказали так...
- Так в Сочельник действительно главная. Хозяйка праздника, - подтвердил Михаил.
- По-моему, не только в Сочельник. Вы здесь всегда хоть немножко, а командир.
Диоскуры переглянулись и рассмеялись.
- Всё-таки нет, - наконец сказал Михаил. - У нас тут анархия. Каждый живёт, как ему левая пятка велит. Но я, конечно, люблю командовать, тут вы угадали. Мне только волю дай! Меня в детстве мама «генералом» дразнила. А я обижалась страшно, до слёз, потому что единственный мой знакомый генерал был пузатый и лысый. Дедушкин старый приятель, в гости к нам иногда приходил. Мне казалось, если мама сто раз назовёт меня «генералом», это будет страшное колдовство, и у меня тоже вырастут пузо и лысина. Но сами видите, пронесло.
- Бог ме помиловао, - вставил Юджин.
Джини не хотела, а рассмеялась. Помиловал, понимаете. От пуза и лысины. Бог!
- По большому счёту вы наверное правы, - подумав, признал Михаил. - В том смысле, что в детстве я многие вещи раньше других заметила и быстро кое-что про наш дом поняла. Вряд ли правильно, но поначалу это неважно, лишь бы хоть как-то происходящее объяснить, чтобы его не бояться. Вот это у меня хорошо получилось. С моей подачи, увидев в кустах какое-нибудь чудовище из соседского сна, вместо «ой, мама!» все стали кричать: «ура!» Чудовища от такого обращения перевоспитались как миленькие, и на смену фантастической жути пришли вполне приятные чудеса, включая киоск с разноцветным мороженым, в который иногда превращался соседский гараж. К оплате там принимали всё что угодно, лишь бы владельцу оно казалось сокровищем - открытка, ракушка, жёлудь, почтовая марка, цветная фольга. А потом в нашем доме поселилась Валя, взрослая тётка с неуёмной фантазией, храбрая и весёлая, и стало совсем хорошо. То есть, если уж считать кого-нибудь самым главным, то скорее её. Но Валя, если вы начнёте её расспрашивать, скажет вам примерно то же, что я: мы живём в удивительном месте, где то с нашей помощью, то вопреки нашему сопротивлению, происходят невероятные вещи. Но какие именно и в какой последовательности, реальность решает сама. Иногда её можно попросить, и она сделает. А иногда хоть лоб расшиби об стену, не получится ни черта.
- Ясно, - вздохнула Джини. - И чем это всё закончится, вы тоже конечно не знаете?
- С хрена оно вдруг завршиће? - возмутился Юджин. - У нас тут инфинити, бля!
- Естественно я не знаю, - сказал Михаил. - Но что ничего ничем никогда не закончится, факт. Это как луч. Помните школьную математику? У луча есть начало, но нет и быть не может никакого конца. Мы, если что, пока в самом начале. Занавес поднимается, звучит увертюра, мы ещё даже не знаем, опера это будет, или балет. Ходят слухи, что о сотворении мира. Или преображении. Но это не точно. И некого расспросить.
- И листочки с либретто не раздавали? - подхватила Джинни.
- Может и раздавали. На входе зрителям. Но мы-то с вами через служебный прошли. Мы в оркестре работаем. Причём не музыкантами, нотами. Ноте партитуру знать не положено. Всё что мы можем - это звучать.
Как и было обещано, это внеочередной текст. И последняя часть "Увертюры". Сыграла тема Сапа для Кэти "Объяснение всего за пять секунд за скромный донат". Хотя полное отсутствие объяснения всего заняло у нас гораздо больше времени. Но донат (скромный, одна чашка кофе) действительно был.
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
Финал
Джини проснулась, когда уже перевалило за полдень. Ничего удивительного, сидели-то почти до утра. Пошла на кухню, нажала кнопку кофейной машины, та бодро зафыркала, в чашку полилась ароматная тёмная жидкость, звонкая тоненькая струя. Так, - внезапно дошло до Джини, - а я вообще хоть раз меняла в ней капсулы? Купить купила, но упаковка до сих пор нераспечатанная стоит. Я даже воду не подливала! Ни разу за две недели. Только на кнопку жму. А ей хоть бы что, варит кофе, чашка за чашкой. Ну и дела.
Просто, - подумала Джини таким специальным скучным внутренним голосом, который прежде всегда использовала для рациональных объяснений, - эта кофе-машина моё персональное наваждение. Подарок на новоселье. Я спросонок очень хотела кофе, и вуаля!
Не волшебный дворец из халвы с шоколадом, - думала Джини, глядя, как наполняется чашка. - Не крокодилы, готовые покусать негодяев, не вымышленный друг. И, честно говоря, слава богу, куда бы я дела в этой тесной квартире крокодилов и вымышленных друзей. А кофеварка - идеальный подарок. Компактный. Полезный в хозяйстве. И с виду совершенно обычный. Такой, чтобы не в первый же день от чудес свихнуться. А только чуть погодя.
Рассмеялась, накинула пуховик, взяла чашку с невкусным кофе непостижимой природы и пошла на балкон. Погода была примерно такая, как в её первый вечер. То ли месяц шардабас, который сама же придумала в детстве, то ли просто очень тёплый пасмурный зимний день.
Сидела, вдыхала влажный, по-зимнему сладкий воздух, вспоминала вчерашнюю вечеринку, больше похожую на сновидение, уже и не разберёшься, что действительно было, а что приснилось потом. Артур водил меня за калитку показывать свой удивительный город, или только о нём рассказывал? Скорее второе. Но тогда почему я отчётливо помню узкую улицу, в конце которой стоит здание почты, немного похожее на наш костёл Святой Анны, такая же нарядная неоготика из красного кирпича? А как Курт торжественно произнёс по-литовски, явно специально заранее к случаю вызубрил: «Пагонишка аука», - плеснул на землю немного лилового лимонада, раздались какие-то странные гулкие звуки, и Людмила мне шёпотом пояснила, что это так смеётся земля? А когда Магда принялась вспоминать, как в детстве мечтала стать капитаном, лучше бы конечно пиратским, но можно и обычным, законопослушным капитаном дальнего плавания, если в современном мире иначе никак, в ночном небе появился огромный трёхмачтовый парусник. Не просто облако в форме парусника, а совершенно настоящий, разве что немного слишком красивый, словно с картинки сошедший корабль. Неторопливо проплыл над нашими головами и растворился во тьме. И Магда сказала: «Ну наконец-то мой пиратский корабль во дворе объявился! Впервые за сорок лет».
Да ну, нет, - думала Джини, - это уже как-то слишком. Парусник в небе мне точно приснился. Хотя...
То-то и оно. Ничего здесь не слишком. Почему бы земле не смеяться от лимонада и не плыть кораблю в небесах.
Ну подарки-то я точно наяву раздавала, - думала Джини. - И значит, радость и комплименты соседей тоже были наяву. Рута аж завизжала, вот тебе и училка! Или как раз потому, что училка? Привыкла преувеличенно хвалить малышню? И как же удачно вышло, что Людмила на самом деле одна, потому что Фортунатасов всё-таки двое. И какие бы страсти они о себе ни рассказывали, а в отличие от Михаила и Юджина вовсе не выглядят сиамскими близнецами. Отдельные самостоятельные единицы, нормальные мужики. А что жить друг без дружки явно не могут, так бывают такие дружбы, которые в этом смысле даже хуже любви. В общем, хорошо получилось, что подарков на всех хватило. И что Валя такой - как она сама выразилась? - а, высокофункциональный! - призрак, что в состоянии гвоздь в свою стену забить. Во всяком случае, она собиралась повесить картинку сразу же, как вернётся. И грозила соседям, что до рассвета будет очень страшно, замогильно и призрачно во все стены стучать молотком.
Такая хорошая Валя, - думала Джини. - Как же им всем в детстве с ней повезло! И друг с другом. И с домом. В первую очередь с домом! И мне, получается, тоже. Я же теперь здесь надолго. Или вообще навсегда? Вдруг после смерти тоже тут останусь, как Валя? Ой, мамочки. Ой.
Но на самом деле эта идея не вызывала у Джини никакого протеста. Скорее уж опасение, что как у Вали у неё не получится. С другой стороны, чего заранее беспокоиться. Время-то, по идее, есть.
Вот будет номер, - думала Джини, - если реальность вдруг решит, что уже наигралась, хватит с неё перемен, и застынет в какой-нибудь форме. Окончательно превратится в Томину версию города с морем и вечной осенью. Или в Артурову с неоготической почтой; он ещё говорил, у них там с музыкой всё отлично, в каждом баре по вечерам концерты, даже в маршрутных троллейбусах постоянно играет какой-нибудь эмбиент, а в некоторых по старинке джаз. Или в одну из Рутиных безлюдных пустынь; ох, лишь бы не в ледяную, пустыню с нормальной погодой как-нибудь переживу. Или в непонятный и поэтому жутковатый город Курта с грибными домами. Или в причудливую сумму всех сразу. Вот интересно, а весь остальной мир подтянется? Превратится чёрт знает во что вместе с нами? Или мы станем отдельной реальностью, другим измерением, городом-призраком? И я никогда не увижу родителей и друзей?
Такая перспектива Джини совсем не понравилась. Не настолько, чтобы начать собирать чемоданы, но достаточно, чтобы панически схватиться за телефон. Хотела позвонить родителям, убедиться, что они по-прежнему есть, но в последний момент передумала. Им же не скажешь: «Привет, мама, папа, вы ещё существуете? Я очень рада, ну ладно, пока!» Придётся нормально поговорить. А о чём? Нет, правда, что им расскажешь? «У меня на столе стоит букет георгинов из сада, прошлой ночью у нас во дворе было лето, такое жаркое, что даже глинтвейн с рождественской ярмарки за четыре часа практически не остыл». Или: «Мои лэндлорды - ну, помните, я рассказывала, братья с огромной разницей в возрасте, два странных и смешных мужика - оказались хозяйкой квартиры Людмилой, она многим в таком виде мерещится... нет, я ещё не была у врача». Или: «Познакомилась с местным призраком, отличная тётка, выглядит как мисс Марпл; правда ей больше хочется быть Терминатором, но пока не получается, такая беда». Или даже: «Если я однажды исчезну с концами, не беспокойтесь, это значит, я теперь живу в другом измерении, там хорошо».
Можно конечно щебетать о чём-то нейтральном. К примеру, про растущие цены и карантин, - мрачно подумала Джини. - Вот интересно, смогу ли я хоть десяток связных фраз на эту тему вымучить? И услышать пару сотен в ответ? И адекватно реагировать, изображая заинтересованность - новой, счастливой, сбитой с толку, потусторонней, чужой собой? Так себе у нас разговор получится. Не буду сейчас им звонить. Потом.
Вместо родителей набрала Михаила. То есть, конечно, Людмилу, ясно же, чей это номер, и у кого телефон. Но ответил ей мужской голос. И впервые на Джининой памяти начал не с извинений, а просто буркнул: «Алё».
- Вы извините, пожалуйста, что я позвонила так рано, - сказала Джини, почти невольно, но с удовольствием пародируя его интонацию. - Я помню, что вы сова. Сама совсем недавно проснулась и сразу подумала: а вдруг вы хотите с утра пораньше зайти, проверить и убедиться, что я не помыла полы?
- Да, это важно, - согласился с ней Михаил. - Мы должны быть совершенно уверены, что вы ничего не мыли. Работать в праздник нехорошо! - И добавил сиплым голосом Юджина: - Арбайтен ферботен, бля. - Но спохватился, что по-немецки Юджину говорить не положено, и исправился: - Ай эм сори, имел в виду, то је грех.
- Тогда приходите, - предложила Джини. - Я вам кофе сварю.
- Рассчитываете, что за чашку кофе я вам объясню все тайны Вселенной? - рассмеялся, будем считать, Михаил.
- Рассчитываю, конечно, - призналась Джини. - Ладно, можно не все. Но хоть половину! И не за одну несчастную чашку, а за целых две.
Диоскуры явились минут через десять, кофе как раз был готов.
- Невероятно, - сказала Джини, пропуская их в коридор. - Я же теперь точно знаю, что вы Людмила! Вчера полночи рядом сидели, и я вас, простите, время от времени потихонечку трогала, чтобы поверить в ваше существование, убедиться наверняка. Но всё равно вижу на вашем месте Михаила и Юджина. И даже по телефону слышала ваши - их! - голоса.
- Вы меня извините, пожалуйста, - покаянно вздохнул Михаил. - Я же не нарочно этой парой прикидываюсь. Явно чьё-то чужое дурацкое колдовство! Иногда мне кажется, что господь с Люцифером, или кто там этот проект курирует, глядя на нас, развлекаются. Культурно отдыхают после работы на концерте художественной самодеятельности. Собственно, правильно делают, не всё же за гаражами водяру глушить. В этом и заключается смысл того, что тут с нами творится, а вовсе не в какой-то там гипотетической трансформации мира, о которой Валя твердит.
- Да, это бы многое объяснило, - невольно улыбнулась Джини. - Особенно разнообразие и непродолжительность существования выдуманных миров. И что не все мечты и фантазии здесь сбываются. Иногда - совсем мимолётные. Явно их отбирает и переделывает специально нанятый сценарист. Знает вкусы заказчиков. Которые, к примеру, терпеть не могут кино про пиратов. Поэтому Магда осталась без корабля. И про любовь им тоже неинтересно, поэтому все дворовые девчонки до сих пор без сказочных принцев сидят.
- А мальчики - без принцесс, - подхватил Михаил.
- Ё гес изгледа као истина, - торжественно изрёк Юджин. - Паметна, бля!
- У нас тут и правда практически монастырь получился, - удивлённо, словно никогда прежде об этомм не задумывался, сказал Михаил. - Все как на подбор одинокие и бездетные, только у Руты есть дочка, да и та по каким-то практическим соображениям, то ли потому что квартира тесная, то ли из-за близости выбранной школы большую часть времени живёт у отца. То есть формально поэтому. А так-то понятно, что это дом за них всё решил. И за меня с Фортунатасом. И за Магду с Атуром. А Тома к нам переехала после того, как овдовела. Про Курта точно не знаю, он свою биографию нам всегда на санскрите рассказывал. Или это был древнегреческий?..
- Хреножреческий, - неожиданно возмутился Юджин. Неразумљив, бля, мртав језик.
Пошли на балкон, благо зима успела смениться то ли прохладным летом, то ли тёплым безветренным маем. Примерно плюс восемнадцать, сухо и пасмурно, рай на земле. Во дворе буйно цвели магнолии, розовые и белые, здоровенные деревья, пышнее и выше, чем в ботсаду.
- Ваша погода? - спросила Джини.
Диоскуры синхронно кивнули. Михаил сказал с неподдельной нежностью, как произносят имя любимой:
- Ферсанг.
- Это, слава богу, не дификалт, - добавил Юджин. - Обично, бля, достаточно просто наглас попросить.
Джини принесла им кофе в двух чашках. Они-то, конечно, Людмила, но когда своими глазами видишь, что гостей двое, трудно предложить угощение только одному.
- Вторая чашка фо ю, тёзка, - подмигнул ей Юджин. - Не стиди се, бля, тейк ит и садись!
- Вы извините, мы вас совсем запутали, - сказал Михаил. - Но у нас же правда один организм. И вы с этим организмом уже лично знакомы. Куда мне почти пол-литра. Поэтому Юджина спокойно можно оставить без кофе.
- Юджина - сложно, - вздохнула Джини. - Рука натурально не поднимается. Такой прекрасный и без кофе сидит!
- Хвала! - обрадовался Юджин. - Ай рили лав комплименты! Ты, тёзка, сама, бля, прекрасная и зы бест оф зы бест!
- Да, - подтвердил Михаил, - Юджин отличный. Я так понимаю, он - моя юнгианская тень.
- То есть, вы не можете принять в себе склонность материться и путаться в языках? - сообразила Джини.
- Раньше не могла, - поправил её Михаил. - Теперь-то какие проблемы. С Юджином проще простого смириться. И даже начать зазнаваться. Шикарная тень!
Мне бы такую, - подумала Джини. - Но моя-то небось просто бездарность, ничтожество и набитая дура с руками из жопы. Наивно уверенная в собственном мастерстве.
Вслух она, конечно, ничего говорить не стала. Села рядом с Михаилом и Юджином на раскладной табурет, поставила чашку на пол и принялась рыться в карманах в поисках сигарет.
- Сигареты, кстати, лучше покупать в Томином супермаркете, - заметил Михаил. - Табак в её версии тоже гораздо лучше здешнего, не только еда и вино.
- Да, это я не сообразила, - кивнула Джини. - В следующий раз сразу блок там куплю... Слушайте. Это наверное страшная глупость, но лучше спросить, чем гадать. Тома мне однажды сказала, что она - юный демон из параллельной реальности по имени Айлидеван. Это правда? Или я просто шуток не понимаю?
- А я не знаю, - хором ответили Диоскуры.
- Тома сама, бля, није свесна, - добавил Юджин.
- Даже Тома? - опешила Джини.
- Ну да, - вздохнул Михаил. - С Томой так получилось. Однажды мы с Валей сидели в саду, пили вино и болтали о разном; в частности, вспомнили Фортунатаса, заговорили о вымышленных друзьях. И просто так, смеху ради принялись обсуждать, что было бы, если бы на месте Фортунатаса оказалась я. Какая у меня получилась бы вымышленная подружка. В итоге сошлись на том, что это должен быть демон, по ошибке родившийся человеческой женщиной. До сих пор этим обстоятельством огорошенный, но уже научившийся получать удовольствие от новой формы своего бытия, весёлый, бодрый и деловой. Придумали всё до деталей, включая демонический гардероб. Решили, что иногда у демона случаются сбои, и он наряжается, как привык в прежней жизни. Например, в накидку цвета спятившей фуксии и ожерелье из львиных клыков. Ладно, поговорили, посмеялись, забыли. И буквально месяца не прошло, как появилась Тома. В огромной розовой шубе. С клыками! Правда, клыки были искусственные и не ожерелье, а серьги, но я считаю, это тоже зачёт. Пришла смотреть шестую квартиру, которую хозяева много лет продать не могли, потому что большая часть - бывшая столовая, считается нежилым помещением. И с документами там были какие-то сложности, которые никак не получалось решить. Но тут риэлторы как-то стремительно всё разрулили, и Тома стала здесь жить.
- Я видела эту шубу, - кивнула Джини. - Это примерно как Си-лучи близ врат Тангейзера, только шуба. Впечатление на всю жизнь. Так получается, Тома действительно демон? И ваша выдумка? Или как?
- Так говорю же, понятия не имею, - развёл руками Михаил. - Сама Тома совершенно уверена, что родилась самым обычным образом полвека с лишним назад, а кем была и чем занималась до этого, не помнит, как все нормальные люди. Может быть мы с Валей тогда придумали только шубу? А вся остальная Тома существовала раньше? Или даже шуба не выдумка, просто наши разговоры притянули её, как магнит?
- А как получилось, что Тома почти постоянно живёт в своём городе с морем? - спросила Джини. - Что для этого надо сделать? Мне там так каждый раз хорошо! Или у меня не получится, потому что каждому можно переселиться только в свой мир?.. Ну, от того, где мы вчера были на ярмарке, я бы тоже не отказалась. По-моему, там отличная жизнь.
- Мне на вашей ярмарке тоже понравилось, - согласился с ней Михаил.
А Юджин хрипло пробасил:
- Савршено, бля, место!
- А на ваш вопрос у меня пока нет ответа, - сказал Михаил. - И, боюсь, что ни у кого.
- В это трудно поверить, - призналась Джини.
- Почему? - удивлённым дуэтом спросили Диоскуры. А Михаил добавил:
- В нашем положении совершенно естественно ничего толком не знать.
- Мне вчера показалось, вы тут самая главная, - сказала Джини. - Всем помогали пойти гулять по своим мирам. Как минимум, мне и Курту, сами же говорили, что его только с третьей попытки вывели. И принесли мне глинтвейн - как пропуск на мою ярмарку. По крайней мере, сказали так...
- Так в Сочельник действительно главная. Хозяйка праздника, - подтвердил Михаил.
- По-моему, не только в Сочельник. Вы здесь всегда хоть немножко, а командир.
Диоскуры переглянулись и рассмеялись.
- Всё-таки нет, - наконец сказал Михаил. - У нас тут анархия. Каждый живёт, как ему левая пятка велит. Но я, конечно, люблю командовать, тут вы угадали. Мне только волю дай! Меня в детстве мама «генералом» дразнила. А я обижалась страшно, до слёз, потому что единственный мой знакомый генерал был пузатый и лысый. Дедушкин старый приятель, в гости к нам иногда приходил. Мне казалось, если мама сто раз назовёт меня «генералом», это будет страшное колдовство, и у меня тоже вырастут пузо и лысина. Но сами видите, пронесло.
- Бог ме помиловао, - вставил Юджин.
Джини не хотела, а рассмеялась. Помиловал, понимаете. От пуза и лысины. Бог!
- По большому счёту вы наверное правы, - подумав, признал Михаил. - В том смысле, что в детстве я многие вещи раньше других заметила и быстро кое-что про наш дом поняла. Вряд ли правильно, но поначалу это неважно, лишь бы хоть как-то происходящее объяснить, чтобы его не бояться. Вот это у меня хорошо получилось. С моей подачи, увидев в кустах какое-нибудь чудовище из соседского сна, вместо «ой, мама!» все стали кричать: «ура!» Чудовища от такого обращения перевоспитались как миленькие, и на смену фантастической жути пришли вполне приятные чудеса, включая киоск с разноцветным мороженым, в который иногда превращался соседский гараж. К оплате там принимали всё что угодно, лишь бы владельцу оно казалось сокровищем - открытка, ракушка, жёлудь, почтовая марка, цветная фольга. А потом в нашем доме поселилась Валя, взрослая тётка с неуёмной фантазией, храбрая и весёлая, и стало совсем хорошо. То есть, если уж считать кого-нибудь самым главным, то скорее её. Но Валя, если вы начнёте её расспрашивать, скажет вам примерно то же, что я: мы живём в удивительном месте, где то с нашей помощью, то вопреки нашему сопротивлению, происходят невероятные вещи. Но какие именно и в какой последовательности, реальность решает сама. Иногда её можно попросить, и она сделает. А иногда хоть лоб расшиби об стену, не получится ни черта.
- Ясно, - вздохнула Джини. - И чем это всё закончится, вы тоже конечно не знаете?
- С хрена оно вдруг завршиће? - возмутился Юджин. - У нас тут инфинити, бля!
- Естественно я не знаю, - сказал Михаил. - Но что ничего ничем никогда не закончится, факт. Это как луч. Помните школьную математику? У луча есть начало, но нет и быть не может никакого конца. Мы, если что, пока в самом начале. Занавес поднимается, звучит увертюра, мы ещё даже не знаем, опера это будет, или балет. Ходят слухи, что о сотворении мира. Или преображении. Но это не точно. И некого расспросить.
- И листочки с либретто не раздавали? - подхватила Джинни.
- Может и раздавали. На входе зрителям. Но мы-то с вами через служебный прошли. Мы в оркестре работаем. Причём не музыкантами, нотами. Ноте партитуру знать не положено. Всё что мы можем - это звучать.
Как и было обещано, это внеочередной текст. И последняя часть "Увертюры". Сыграла тема Сапа для Кэти "Объяснение всего за пять секунд за скромный донат". Хотя полное отсутствие объяснения всего заняло у нас гораздо больше времени. Но донат (скромный, одна чашка кофе) действительно был.