Законы гостеприимства моей маленькой республики
Я появляюсь в Башне раньше всех остальных.
Так получилось: подъём в пять тридцать утра (рабочий день начинается в восемь, добираться почти полтора часа), если не сделать его привычкой, причиняет почти несовместимые с жизнью боль и страдания, а в сочетании с утренней суетой и ворчанием коллег и вообще превращается в маленький апокалипсис. Так что я приезжаю за двадцать минут до «начала конца» (за тридцать пять - а то и все пятьдесят! - если учесть, что все постоянно опаздывают) и прячусь от всего мира в блаженной башенной тишине.
Башня почему-то любит меня. Замок вообще меня любит: включает по утрам красивое солнце, рассказывает истории. Мне кажется, именно ради историй он меня к себе и позвал. А я… А что я? Я - то ещё перекати-поле, которому семь вёрст не крюк, да и полгорода тоже, какая мне разница. И, если уж очень честно, всё то время, на которое я здесь задержалась - тоже совсем не крюк. Моё время ходит по очень странным изогнутым линиям, а я просто иду за ним и слушаю всё, что готовы мне рассказать.
Поэтому и рассказывают.
Утренний чай в тишине Башни - огромная кружка почти на литр, красная в белый горошек, полная крепкого, чёрного, сладкого спасения от всех уныний и недосыпов. Я оставляю чай остывать на столе и распахиваю окно. Киваю умостившемуся на соседней крыше чёрному ворону: привет, мол, друг, как сегодня твои дела? Ворон стар, величав и вечно по горло занят - то на облёт пора, то молодняк погонять, чтобы от лап не отбились, то ветер провести по замковым крышам, чтобы правильно раскрутил все флюгеры и сыграл нужную музыку на старых оконных рамах. Проводить на чердак, дать погудеть под крышей, показать дорогу обратно… Куча дел, совсем как у меня, когда мне пора на обход или бежать за чем-нибудь срочным и неотложным - то есть почти всегда. Вот только чай остынет из обжигающего до тёплого, так, чтобы согреть им горло для долгих разговоров, песен в гулких подвалах и сонного мурлыканья на чердаках, и сердце - любить своенравный волшебный Замок, чтобы он не превращался обратно в сумрачный старый Завод. Мне, в общем, по душе они оба, но Завод мрачнее и неохотно делится сказками, а Замку за что-то понравилась я, мой невыносимо крепкий и сладкий чай и утренние шаги по пустым обшарпанным лестницам. Мне же только того и надо: пока он здесь и принимает меня, я никуда не спешу.
***
- Сам ты Елена Фёдоровна! - с чувством восклицает Сан Саныч, грозно воззрившись на мнимого обидчика. - А это вот - наша Леночка. Ребёнок. Золото. Неприкосновенный запас самого светлого, что есть в этом напрочь прогнившем мире. Разницу понимаешь?
Я очень стараюсь не рассмеяться. Сан Саныч грозно хмурит брови, нависает над ни в чём не повинной жертвой и тоже того и гляди расхохочется. Нравится ему новичков пугать, ну никакого сладу.
- Понимаю, - потупившись, отвечает инженер-электрик Вова, явно не понимающий на самом деле, чем это вдруг настолько не угодил начальству. Со всем уважением же, по имени-отчеству, а они!
Вова изловил нас с Сан Санычем в коридоре третьего этажа, пока мы обсуждали очередной жутко важный и, разумеется, уже почти просроченный документ. Буркнул дежурное «Здрасьте, Лен Фёдрна!» и дальше, уже после выговора, смущённо сопя и косясь на Сан Саныча, скороговоркой: «А-можно-я вам-схемы-которые-вы просили-завтра-занесу-сегодня-я-не-успею-а-завтра-точно…»
- Так это не для меня, это для генерального! - беспечно отмахиваюсь я. - Так что конечно, можешь и завтра, или даже послезавтра, он вполне подождёт.
- Спасибо, я понял!
Так и не осмелившись назвать меня «Леночкой», Вова мигом испаряется, очевидно, в направлении места обитания будущих схем, которые на самом деле нужны генеральному только к концу недели, но знаю я их, лоботрясов. Пусть занимается, нечего мне тут балду гонять.
- Эк ты его, ребёнок, молодец! - радуется Сан Саныч и, раскатисто хохоча, укатывается всем своим немалым и довольно округлым весом в сторону курилки, заканчивая мысль уже на ходу. - Я к тебе в обед загляну, покажу где что надо исправить, и закроем уже этот вопрос.
Я бросаю что-то вроде «ага», выдыхаю и тихонько крадусь на первый так, чтобы по дороге меня больше никто не поймал.
***
Территория внутри замковых стен - тот ещё лабиринт. Поначалу я постоянно путалась, сворачивала не туда, натыкалась на невообразимые какие-то закоулки, рельсы служебной узкоколейки, переполненные мусорные баки, дыры в кирпичных стенах, обрезанные трубы и снесённые переходы, некогда соединявшие разные корпуса, не говоря уже про ямы в асфальте невысокой мне глубиной аккурат по «чёрт, опять начерпала воды в ботинки, теперь сушить!» В подвалах, коих здесь великое множество, а лично на моём попечении четыре штуки, как всегда: темень, тепло и сухо. Вооружившись фонариком, записать все нужные для отчётности цифры, а потом стоять в тишине и с наслаждением слушать.
Где-то там, надо мной, просыпается громада Завода.
Это для меня он Замок, а для большинства обитателей - три десятка разномастных зданий за рыже-красной кирпичной стеной. Самые старые корпуса помнят те славные времена сто с лишним лет назад, когда город был в пять раз меньше и несравнимо тише, а в оконные проёмы самых новых вот-вот воткнут суперсовременные стеклопакеты, но по мне так правдивей всех других окон Замка - лаконичные стеклоблоки, примерно посередине между самыми старыми и самыми молодыми его глазами, обычно пыльные, заляпанные краской, грязью или копотью, но иногда, как, например, у меня в «башне» - на самом последнем этаже, где ютится наш отдел обеспечения ресурсами - любовно оттёртые хотя бы там, куда я могу дотянуться. Тёпло-жёлтые, белые, синие, даже зелёные иногда, в зависимости от цвета ламп, цвета самого стекла и их сочетания. По вечерам Замок тих, красив и безлюден, но до вечера мне ещё четыре этажа документов, цифр и свежих историй и как минимум две кружки чая, иначе я просто не выдержу и Замок снова превратится в Завод, а лучше бы ему не - в Замке всем нам живётся куда счастливее.
***
- Как ваша чайная плантация? - спрашиваю я красивую блондинку лет сорока пяти, открывающую мне дверь. Блондинка смеётся и пропускает меня в свои роскошные владения.
Это у нас с ней и кодовая фраза, и старая шутка: когда Изольда арендовала одно из самых старых производственных помещений с запредельно высоким потолком и огромными окнами «под оранжерею», я смеялась, что она зальёт всё водой и будет выращивать рис или откроет чайную плантацию - слишком уж много места для простого цветочного магазина. Изольда сказала, что я почти угадала, а потом выкрасила старые заводские трубы золотой краской - все до единой, сама и одна, - и устроила у себя «зелёный цех». Так, говорит, раньше делали на заводах, чтобы было куда приходить отдыхать от пыли и шума.
И вот теперь, заглядывая раз в месяц подписать ведомость, я приношу ей тортик из местного кондитерского цеха - чего только нет в моей маленькой гостеприимной республике! - и слушаю истории времён бурной молодости этой не менее бурной и невероятно красивой женщины, решившей, что для полного счастья ей не хватает огромной оранжереи в старом заводском здании красного кирпича, а уж коммерческое применение ей рано или поздно найдётся, не в первый раз. И ведь найдётся же, в этом я уверена абсолютно - Замок любит свои истории, особенно такие яркие и воздушные, как Изольда, а значит, убережёт и всё у неё будет в порядке.
***
Замок - город в городе, он вмещает огромное количество всех и вся.
Четыре кофейни, в которых давно уже знают все мои привычки даже не по часам, а по степени усталости, проступающей на лице. Почти десяток разных закусочных, производство носков, тортов, шоколада, театральных костюмов, ёлочных игрушек и косметики класса «люкс». Четыре репетиционные базы, две барабанные школы, мастерская по изготовлению гитар и ещё одна - кукол ручной работы. Тамошний мастер-кукольник сам рассказывал мне, что стареет, если долго нет заказов на новые куклы, они мол поддерживают в нём жизнь. Смеётся, маскируя историю шуткой, но глаза у него такие бездонные, что я сразу верю. И Замок верит, а больше здесь ничего и не нужно. Съехал, к слову сказать, этот мастер месяц назад, исчез, будто и не было никогда. Я пыталась найти по документам хотя бы телефон, хоть какую-то ниточку, но бумаги почему-то тут же сдали в архив, а к архиву у меня доступа нет, не положено. «Ну и ладно, - думаю я. Расстроенная, конечно, но что уж теперь поделать. - Замку виднее». Мне вообще иногда кажется, что он умеет не только беречь, но и выторговывать время. Кое-кому, очень редко, по большой любви и, очевидно, с возвратом. Но проверять на себе не буду ни за какие сокровища мира, вот уж увольте. Вернее, когда-нибудь я уволюсь сама - как только Замок начнёт мягко, но настойчиво меня выгонять. Знаю, что начнёт, такие места не любят слишком пристального внимания слишком долго. Позвать в гости на несколько месяцев, надарить подарков, угостить всем, чем можно, показать красивого - и довольно. Иди, мол, ребёнок, своей дорогой, а я устал от твоего громогласного сердца и хочу отдохнуть. Может быть, когда-нибудь снова свидимся, кто нас знает.
Знаю, что так будет, поэтому никуда не спешу и добросовестно исхаживаю вдоль и поперёк все уголки, в которые только возможно забраться, радую свой Замок задорной улыбкой и никогда, никогда не забываю поздороваться с вороном.
***
«Пошли менять шило на мыло, пояс на миксер, шапку на соковыжималку - выменяли отличную гитару за неделю будущего времени», - читаю на одной из стен коридора. Смеюсь. Желаю Замку очередного доброго утра, только что опустошив очередную же духоподъёмную кружку чая.
Иду дальше, смотреть, что у нас ещё нового.
Стены здесь так и пестрят разномастными надписями и причудливыми рисунками, которые появляются в основном по ночам. Каждое или почти каждое утро на пустых накануне коридорных стенах, в кабинах лифтов и на окнах в лестничных пролётах находятся весточки разной степени гениальности, от кошачьих силуэтов до «ремонта Вселенной» и воззваний вроде: «Виталий, ты уже уходишь? Закрой дверь, не будь беспечным!!!» Я собираю коллекцию, сразу же фотографируя всё, что увижу: скоро закрасят, а поверх всё равно потом нарисуют нового, так что коллекция моя обречена быть бесконечной, как суп под дождём.
- О, Леночка, добрый день! - жизнерадостно здороваются старшие коллеги, для которых я - милая девочка, бегающая по этажам с ворохом срочных бумаг на подпись или согласование, приветливая и всегда готовая помочь, если нужно. «Здравствуйте, Елена» или просто «Здрасьте!» от всех остальных. На заводе триста с лишним арендаторов, и со всех мне нужно собрать данные для ежемесячного отчёта, то есть официально - заглянуть в каждую дверь, сунуть нос за каждый поворот каждого коридора каждого из двадцати четырёх корпусов. Замок смеётся вокруг меня и показывает чердаки с отличным эхом, где можно в голос распевать старые любимые песни, закоулки с таинственными дверями неизвестного назначения, новых неожиданных арендаторов в, казалось, давно позабытых местах - то кофейная лавка, то фотостудия, то швейная мастерская. Некоторые умудряются прямо здесь же и жить, благо, электричество и вода есть, батареи топят. Я смеюсь и желаю своему городу-Замку хорошего вечера и доброго утра, а он выпускает меня по красивому официальному пропуску на проходной и наутро впускает обратно. В Башню, к тишине и ясному небу, полному солнца, к старому ворону и кружке сладкого чая, достаточно крепкого для того, чтобы взбодриться и снова побежать по срочным делам. А ещё - слушать истории чердаков, подвалов, лестниц, случайностей, радостей и печалей, перекрёстков и тупиков.
«Мы потеряны, - говорит мне Замок, а спустя пару стен добавляет. - Это не та реальность».
Я смеюсь и шёпотом отвечаю, что, по-моему, как раз та самая, что нужна, по крайней мере, нам обоим она пока по душе. И отправляюсь за очередным тортиком для великолепной Изольды.
______________________
Сыграли темы: "Законы гостеприимства моей маленькой республики" от sap, "сам ты Елена Фёдоровна" от _raido, "Пора проверить чайные плантации" и "Пошли менять шило на мыло, пояс на миксер, шапку на соковыжималку - выменяли отличную гитару за неделю будущего времени" от kattrend и "так его никто и не видел" от benadamina.
Так получилось: подъём в пять тридцать утра (рабочий день начинается в восемь, добираться почти полтора часа), если не сделать его привычкой, причиняет почти несовместимые с жизнью боль и страдания, а в сочетании с утренней суетой и ворчанием коллег и вообще превращается в маленький апокалипсис. Так что я приезжаю за двадцать минут до «начала конца» (за тридцать пять - а то и все пятьдесят! - если учесть, что все постоянно опаздывают) и прячусь от всего мира в блаженной башенной тишине.
Башня почему-то любит меня. Замок вообще меня любит: включает по утрам красивое солнце, рассказывает истории. Мне кажется, именно ради историй он меня к себе и позвал. А я… А что я? Я - то ещё перекати-поле, которому семь вёрст не крюк, да и полгорода тоже, какая мне разница. И, если уж очень честно, всё то время, на которое я здесь задержалась - тоже совсем не крюк. Моё время ходит по очень странным изогнутым линиям, а я просто иду за ним и слушаю всё, что готовы мне рассказать.
Поэтому и рассказывают.
Утренний чай в тишине Башни - огромная кружка почти на литр, красная в белый горошек, полная крепкого, чёрного, сладкого спасения от всех уныний и недосыпов. Я оставляю чай остывать на столе и распахиваю окно. Киваю умостившемуся на соседней крыше чёрному ворону: привет, мол, друг, как сегодня твои дела? Ворон стар, величав и вечно по горло занят - то на облёт пора, то молодняк погонять, чтобы от лап не отбились, то ветер провести по замковым крышам, чтобы правильно раскрутил все флюгеры и сыграл нужную музыку на старых оконных рамах. Проводить на чердак, дать погудеть под крышей, показать дорогу обратно… Куча дел, совсем как у меня, когда мне пора на обход или бежать за чем-нибудь срочным и неотложным - то есть почти всегда. Вот только чай остынет из обжигающего до тёплого, так, чтобы согреть им горло для долгих разговоров, песен в гулких подвалах и сонного мурлыканья на чердаках, и сердце - любить своенравный волшебный Замок, чтобы он не превращался обратно в сумрачный старый Завод. Мне, в общем, по душе они оба, но Завод мрачнее и неохотно делится сказками, а Замку за что-то понравилась я, мой невыносимо крепкий и сладкий чай и утренние шаги по пустым обшарпанным лестницам. Мне же только того и надо: пока он здесь и принимает меня, я никуда не спешу.
***
- Сам ты Елена Фёдоровна! - с чувством восклицает Сан Саныч, грозно воззрившись на мнимого обидчика. - А это вот - наша Леночка. Ребёнок. Золото. Неприкосновенный запас самого светлого, что есть в этом напрочь прогнившем мире. Разницу понимаешь?
Я очень стараюсь не рассмеяться. Сан Саныч грозно хмурит брови, нависает над ни в чём не повинной жертвой и тоже того и гляди расхохочется. Нравится ему новичков пугать, ну никакого сладу.
- Понимаю, - потупившись, отвечает инженер-электрик Вова, явно не понимающий на самом деле, чем это вдруг настолько не угодил начальству. Со всем уважением же, по имени-отчеству, а они!
Вова изловил нас с Сан Санычем в коридоре третьего этажа, пока мы обсуждали очередной жутко важный и, разумеется, уже почти просроченный документ. Буркнул дежурное «Здрасьте, Лен Фёдрна!» и дальше, уже после выговора, смущённо сопя и косясь на Сан Саныча, скороговоркой: «А-можно-я вам-схемы-которые-вы просили-завтра-занесу-сегодня-я-не-успею-а-завтра-точно…»
- Так это не для меня, это для генерального! - беспечно отмахиваюсь я. - Так что конечно, можешь и завтра, или даже послезавтра, он вполне подождёт.
- Спасибо, я понял!
Так и не осмелившись назвать меня «Леночкой», Вова мигом испаряется, очевидно, в направлении места обитания будущих схем, которые на самом деле нужны генеральному только к концу недели, но знаю я их, лоботрясов. Пусть занимается, нечего мне тут балду гонять.
- Эк ты его, ребёнок, молодец! - радуется Сан Саныч и, раскатисто хохоча, укатывается всем своим немалым и довольно округлым весом в сторону курилки, заканчивая мысль уже на ходу. - Я к тебе в обед загляну, покажу где что надо исправить, и закроем уже этот вопрос.
Я бросаю что-то вроде «ага», выдыхаю и тихонько крадусь на первый так, чтобы по дороге меня больше никто не поймал.
***
Территория внутри замковых стен - тот ещё лабиринт. Поначалу я постоянно путалась, сворачивала не туда, натыкалась на невообразимые какие-то закоулки, рельсы служебной узкоколейки, переполненные мусорные баки, дыры в кирпичных стенах, обрезанные трубы и снесённые переходы, некогда соединявшие разные корпуса, не говоря уже про ямы в асфальте невысокой мне глубиной аккурат по «чёрт, опять начерпала воды в ботинки, теперь сушить!» В подвалах, коих здесь великое множество, а лично на моём попечении четыре штуки, как всегда: темень, тепло и сухо. Вооружившись фонариком, записать все нужные для отчётности цифры, а потом стоять в тишине и с наслаждением слушать.
Где-то там, надо мной, просыпается громада Завода.
Это для меня он Замок, а для большинства обитателей - три десятка разномастных зданий за рыже-красной кирпичной стеной. Самые старые корпуса помнят те славные времена сто с лишним лет назад, когда город был в пять раз меньше и несравнимо тише, а в оконные проёмы самых новых вот-вот воткнут суперсовременные стеклопакеты, но по мне так правдивей всех других окон Замка - лаконичные стеклоблоки, примерно посередине между самыми старыми и самыми молодыми его глазами, обычно пыльные, заляпанные краской, грязью или копотью, но иногда, как, например, у меня в «башне» - на самом последнем этаже, где ютится наш отдел обеспечения ресурсами - любовно оттёртые хотя бы там, куда я могу дотянуться. Тёпло-жёлтые, белые, синие, даже зелёные иногда, в зависимости от цвета ламп, цвета самого стекла и их сочетания. По вечерам Замок тих, красив и безлюден, но до вечера мне ещё четыре этажа документов, цифр и свежих историй и как минимум две кружки чая, иначе я просто не выдержу и Замок снова превратится в Завод, а лучше бы ему не - в Замке всем нам живётся куда счастливее.
***
- Как ваша чайная плантация? - спрашиваю я красивую блондинку лет сорока пяти, открывающую мне дверь. Блондинка смеётся и пропускает меня в свои роскошные владения.
Это у нас с ней и кодовая фраза, и старая шутка: когда Изольда арендовала одно из самых старых производственных помещений с запредельно высоким потолком и огромными окнами «под оранжерею», я смеялась, что она зальёт всё водой и будет выращивать рис или откроет чайную плантацию - слишком уж много места для простого цветочного магазина. Изольда сказала, что я почти угадала, а потом выкрасила старые заводские трубы золотой краской - все до единой, сама и одна, - и устроила у себя «зелёный цех». Так, говорит, раньше делали на заводах, чтобы было куда приходить отдыхать от пыли и шума.
И вот теперь, заглядывая раз в месяц подписать ведомость, я приношу ей тортик из местного кондитерского цеха - чего только нет в моей маленькой гостеприимной республике! - и слушаю истории времён бурной молодости этой не менее бурной и невероятно красивой женщины, решившей, что для полного счастья ей не хватает огромной оранжереи в старом заводском здании красного кирпича, а уж коммерческое применение ей рано или поздно найдётся, не в первый раз. И ведь найдётся же, в этом я уверена абсолютно - Замок любит свои истории, особенно такие яркие и воздушные, как Изольда, а значит, убережёт и всё у неё будет в порядке.
***
Замок - город в городе, он вмещает огромное количество всех и вся.
Четыре кофейни, в которых давно уже знают все мои привычки даже не по часам, а по степени усталости, проступающей на лице. Почти десяток разных закусочных, производство носков, тортов, шоколада, театральных костюмов, ёлочных игрушек и косметики класса «люкс». Четыре репетиционные базы, две барабанные школы, мастерская по изготовлению гитар и ещё одна - кукол ручной работы. Тамошний мастер-кукольник сам рассказывал мне, что стареет, если долго нет заказов на новые куклы, они мол поддерживают в нём жизнь. Смеётся, маскируя историю шуткой, но глаза у него такие бездонные, что я сразу верю. И Замок верит, а больше здесь ничего и не нужно. Съехал, к слову сказать, этот мастер месяц назад, исчез, будто и не было никогда. Я пыталась найти по документам хотя бы телефон, хоть какую-то ниточку, но бумаги почему-то тут же сдали в архив, а к архиву у меня доступа нет, не положено. «Ну и ладно, - думаю я. Расстроенная, конечно, но что уж теперь поделать. - Замку виднее». Мне вообще иногда кажется, что он умеет не только беречь, но и выторговывать время. Кое-кому, очень редко, по большой любви и, очевидно, с возвратом. Но проверять на себе не буду ни за какие сокровища мира, вот уж увольте. Вернее, когда-нибудь я уволюсь сама - как только Замок начнёт мягко, но настойчиво меня выгонять. Знаю, что начнёт, такие места не любят слишком пристального внимания слишком долго. Позвать в гости на несколько месяцев, надарить подарков, угостить всем, чем можно, показать красивого - и довольно. Иди, мол, ребёнок, своей дорогой, а я устал от твоего громогласного сердца и хочу отдохнуть. Может быть, когда-нибудь снова свидимся, кто нас знает.
Знаю, что так будет, поэтому никуда не спешу и добросовестно исхаживаю вдоль и поперёк все уголки, в которые только возможно забраться, радую свой Замок задорной улыбкой и никогда, никогда не забываю поздороваться с вороном.
***
«Пошли менять шило на мыло, пояс на миксер, шапку на соковыжималку - выменяли отличную гитару за неделю будущего времени», - читаю на одной из стен коридора. Смеюсь. Желаю Замку очередного доброго утра, только что опустошив очередную же духоподъёмную кружку чая.
Иду дальше, смотреть, что у нас ещё нового.
Стены здесь так и пестрят разномастными надписями и причудливыми рисунками, которые появляются в основном по ночам. Каждое или почти каждое утро на пустых накануне коридорных стенах, в кабинах лифтов и на окнах в лестничных пролётах находятся весточки разной степени гениальности, от кошачьих силуэтов до «ремонта Вселенной» и воззваний вроде: «Виталий, ты уже уходишь? Закрой дверь, не будь беспечным!!!» Я собираю коллекцию, сразу же фотографируя всё, что увижу: скоро закрасят, а поверх всё равно потом нарисуют нового, так что коллекция моя обречена быть бесконечной, как суп под дождём.
- О, Леночка, добрый день! - жизнерадостно здороваются старшие коллеги, для которых я - милая девочка, бегающая по этажам с ворохом срочных бумаг на подпись или согласование, приветливая и всегда готовая помочь, если нужно. «Здравствуйте, Елена» или просто «Здрасьте!» от всех остальных. На заводе триста с лишним арендаторов, и со всех мне нужно собрать данные для ежемесячного отчёта, то есть официально - заглянуть в каждую дверь, сунуть нос за каждый поворот каждого коридора каждого из двадцати четырёх корпусов. Замок смеётся вокруг меня и показывает чердаки с отличным эхом, где можно в голос распевать старые любимые песни, закоулки с таинственными дверями неизвестного назначения, новых неожиданных арендаторов в, казалось, давно позабытых местах - то кофейная лавка, то фотостудия, то швейная мастерская. Некоторые умудряются прямо здесь же и жить, благо, электричество и вода есть, батареи топят. Я смеюсь и желаю своему городу-Замку хорошего вечера и доброго утра, а он выпускает меня по красивому официальному пропуску на проходной и наутро впускает обратно. В Башню, к тишине и ясному небу, полному солнца, к старому ворону и кружке сладкого чая, достаточно крепкого для того, чтобы взбодриться и снова побежать по срочным делам. А ещё - слушать истории чердаков, подвалов, лестниц, случайностей, радостей и печалей, перекрёстков и тупиков.
«Мы потеряны, - говорит мне Замок, а спустя пару стен добавляет. - Это не та реальность».
Я смеюсь и шёпотом отвечаю, что, по-моему, как раз та самая, что нужна, по крайней мере, нам обоим она пока по душе. И отправляюсь за очередным тортиком для великолепной Изольды.
______________________
Сыграли темы: "Законы гостеприимства моей маленькой республики" от sap, "сам ты Елена Фёдоровна" от _raido, "Пора проверить чайные плантации" и "Пошли менять шило на мыло, пояс на миксер, шапку на соковыжималку - выменяли отличную гитару за неделю будущего времени" от kattrend и "так его никто и не видел" от benadamina.