Предположительно со стороны Чертаново
Наши многие переехали, да почти никого не осталось. Все едут в город всеми неправдами, в основном в Москву, Петербург. Особенно мои ровесники. Хотя в деревню иногда переезжают, наоборот, люди из города - но какие-то все странноватые, неудачливые, кто не смогли, не удержались, сорвались с круга. Вот, например, Кира с мамой - ему самому сорок, а живет с матерью, которая, правда, так выглядит, что многие думают, это его жена, просто постарше. Они питерские, а квартиру там потеряли, их обманули. Он и работать готов, старательный, не пьет, только ничего не умеет, немного рисует. Как заболеют, лечатся оба уриной, но странно даже не все это - а то, что он в избе по потолку сделал лепнину из гипса, ангелы, виноград, листья. Скучают, наверное, по Эрмитажу. Или тот бывший мент, москвич, что поселился у самого леса, на отшибе, на мертвой улице - сам страшный, темный, дом бетонный, сырой. Убил, наверное, кого-то. Еще несколько человек. Непонятно, как они узнали про наш медвежий угол. Но я так думаю, мы все уедем в цивилизацию, а они займут тут наши места - если это можно назвать местом, станут нами.
Я вообще не хотела ехать в Москву, мать меня заставила. А мне тут было очень хорошо, я у нас очень люблю, а город нет. Вот за двести километров от нас первый город, город Б. - гиблое место. Посреди города пешеходная зона, памятники советские, бронзовые головы, вокруг старые ели. Ни одного общественного туалета на весь город. Кафе нет. Но повсюду аптеки, в них полутьма, сонный запах, и старики берут все дешевое - пустырник, аскорбинку. Тоска.
У нас хорошо, видно горизонт. Две реки, три дороги. Зима черная, весна долгая. Длинные лужи, и в них видно на дне прошлогодний клевер, свернутый колечками. Днем голубой слепящий ветер, ночью луна в ветках, сочится, как будто пузырь на ветку наткнули, и он сдувается, течет ртутью. В марте совы начнут песню, а без луны будет всегда тьма. Переселенцы тоже говорят, что - хорошо. Летом в изрытом зверями лесу цветут душица, чабрец, зверобой, кипрей - их собирают, чтобы заваривать, а мы с матерью много еще для чего, в доме сушим, горькую полынь, бессмертник, кровохлёбку.
Поезжай да поезжай, гонит, называет лентяйкой, покажи, говорит, им там. Она права, все уже там, у кого амбиции. Много наших вышли в люди. Но живут, конечно, лучше них. Заняли со временем ключевые места, принимают законы в нашу пользу. Русалки до чего безмозглые существа, а и то устроились, все модные платья, свитеры, топы, всю одежду из-за них который год расшивают пайетками.
В люди ли выйти, или так остаться, я еще не решила. Но уже знаю, что буду скучать по дому, покосившемуся частоколу с черепами, вспоминать, как мать стоит на перекрестке, провожает меня, осень, слякоть, она в рванине, волосы по ветру, у ног вьются и скулят наши псы. С собой дала картонную коробку, говорит, в ней всё, что может понадобиться в городе, не хочешь - не открывай. Но я открою.
Войду в город в ближайшее полнолуние, остановлюсь тоже на перекрестке и буду нюхать воздух, сразу запахнет оттепелью, землей, глиной - знакомое, как во сне, дома с глазами по всему телу. Найду первого ночного прохожего. Спасибо, - говорю я ей, - Безымянная, а она отвечает: счастливой охоты, Лающая.
-----
темы - Две реки, три дороги, четыре неба chingizid
В этой коробке всё, что тебе понадобится для зимовки в городе - tosainu
Новости светлой стороны идут поздно вечером, новости темной стороны - круглые сутки в социальных сетях - kostik
не хочешь - не открывай test_na_trzvst
я как бы пограничная собака, если вы понимаете vinah
Я вообще не хотела ехать в Москву, мать меня заставила. А мне тут было очень хорошо, я у нас очень люблю, а город нет. Вот за двести километров от нас первый город, город Б. - гиблое место. Посреди города пешеходная зона, памятники советские, бронзовые головы, вокруг старые ели. Ни одного общественного туалета на весь город. Кафе нет. Но повсюду аптеки, в них полутьма, сонный запах, и старики берут все дешевое - пустырник, аскорбинку. Тоска.
У нас хорошо, видно горизонт. Две реки, три дороги. Зима черная, весна долгая. Длинные лужи, и в них видно на дне прошлогодний клевер, свернутый колечками. Днем голубой слепящий ветер, ночью луна в ветках, сочится, как будто пузырь на ветку наткнули, и он сдувается, течет ртутью. В марте совы начнут песню, а без луны будет всегда тьма. Переселенцы тоже говорят, что - хорошо. Летом в изрытом зверями лесу цветут душица, чабрец, зверобой, кипрей - их собирают, чтобы заваривать, а мы с матерью много еще для чего, в доме сушим, горькую полынь, бессмертник, кровохлёбку.
Поезжай да поезжай, гонит, называет лентяйкой, покажи, говорит, им там. Она права, все уже там, у кого амбиции. Много наших вышли в люди. Но живут, конечно, лучше них. Заняли со временем ключевые места, принимают законы в нашу пользу. Русалки до чего безмозглые существа, а и то устроились, все модные платья, свитеры, топы, всю одежду из-за них который год расшивают пайетками.
В люди ли выйти, или так остаться, я еще не решила. Но уже знаю, что буду скучать по дому, покосившемуся частоколу с черепами, вспоминать, как мать стоит на перекрестке, провожает меня, осень, слякоть, она в рванине, волосы по ветру, у ног вьются и скулят наши псы. С собой дала картонную коробку, говорит, в ней всё, что может понадобиться в городе, не хочешь - не открывай. Но я открою.
Войду в город в ближайшее полнолуние, остановлюсь тоже на перекрестке и буду нюхать воздух, сразу запахнет оттепелью, землей, глиной - знакомое, как во сне, дома с глазами по всему телу. Найду первого ночного прохожего. Спасибо, - говорю я ей, - Безымянная, а она отвечает: счастливой охоты, Лающая.
-----
темы - Две реки, три дороги, четыре неба chingizid
В этой коробке всё, что тебе понадобится для зимовки в городе - tosainu
Новости светлой стороны идут поздно вечером, новости темной стороны - круглые сутки в социальных сетях - kostik
не хочешь - не открывай test_na_trzvst
я как бы пограничная собака, если вы понимаете vinah