Волшебный цирк маэстро Константини - 2
<...>
Облегчение длилось недолго. Ненавистный шепот опять оцарапал ухо. «Клоунада», - разобрал на этот раз Шульц. Он вышел из тумана, готовый ожидать чего угодно.
После пустынных песков и тропических джунглей Карл не удивился бы, если бы теперь его встретило царство арктических льдов. Однако вместо этого он оказался в помещении. И до чего странном помещении! Комната была разукрашена в самые разнообразные цвета и оттенки, пол и стены были покрыты причудливейшими узорами и орнаментами, светильники были похожи на пасхальные яйца, занавеси напоминали костюм арлекина. Такой пестроты Шульцу не приходилось видеть прежде. Он осуждающе покачал головой.
- Отвратительно, не правда ли? - послышался за его спиной сочувственный голос.
- Истинная правда, - от всего сердца ответил Карл, оборачиваясь.
Перекати-камень - а это был именно он - вальяжно развалился в ядовито-зеленом кресле, как хозяин, принимающий гостей. Признаться, после всех своих приключений Карл был бы не прочь и сам ненадолго присесть.
- Какими судьбами вы здесь очутились? - поинтересовался он вместо этого.
- О, меня чрезвычайно интересует ваша одиссея, дражайший герр Шульц. Я прилагаю все усилия, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время. Должен заметить, вы блестяще расправились с тиграми! Хотя лесной пожар был все же некоторой крайностью. Поначалу вы показались мне в высшей степени осторожным человеком - а вы, как выяснилось, отнюдь не чураетесь риска.
- Вы присутствовали и при происшествии в джунглях? - удивился Шульц.
- Безусловно. Я даже окликнул вас, но мой возглас остался неуслышанным. Впрочем...
- Простите меня, уважаемый, - перебил Карл, - ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем обстоятельный разговор с почтенным собеседником, но, к прискорбию, в настоящее время мне нужно спешить. Кажется, я вот-вот нагоню Заклинателя.
- Конечно-конечно, - покладисто забормотал Камень. - Не смею более отвлекать вас. Сосредоточенность и концентрация важны сейчас, как никогда.
«Почему бы это?» - поднял брови Шульц, но спрашивать не стал, торопясь возобновить преследование. Не без труда отыскав ручку в безвкусной мешанине из птиц, цветов, колокольчиков и прочей дребедени, которой была расписана дверь, он перешел в соседнюю комнату, которая выглядела еще более нелепо, чем предыдущая. Зала вся была уставлена зеркалами - обычными и так называемыми «кривыми», из тех, что всячески растягивают и сжимают фигуру, к вящему удовольствию непритязательного ума. Шульц сделал шаг, и навстречу ему качнулась добрая дюжина его собственных изображений: гротескно худых; уморительно толстых; с расплющенной в блин головой; со ртом до ушей; с вытянутой, как у жирафа, шеей. Но Карл не смотрел на эти карикатурные подобия - ведь впереди, между многочисленными зеркалами, стоял Заклинатель. На лице его была глумливая усмешка, а рядом с ним находился никто иной как Якоб! Волосы у мальчика были растрепаны, щеки лишились обычного румянца, а выражение лица было донельзя растерянным. Рука Константини лежала на плече бургомистерского сына, надежно пригвождая того к месту.
- Твоя игра кончена, мошенник, - крикнул Шульц. - Немедленно отпусти мальчика.
Ухмылка Заклинателя стала еще шире, а в следующее мгновение он разразился насмешливым хохотом. Его смех эхом загремел по комнате. Вне себя от бешенства Шульц рванулся вперед, собираясь схватить фокусника за шкирку и разом оборвать затянувшийся фарс. Однако ладонь его уперлась в холодную зеркальную поверхность. Изумленный Шульц обернулся и обнаружил Заклинателя уже в другом углу комнаты. Карл снова бросился к нему, но опять оказался лицом к лицу с зеркалом.
- Где же ты, проклятый шут? - возопил Карл. Но ответом ему была лишь новая порция издевательского хохота.
Бесовские зеркала окружали Шульца десятками искаженных подобий. Он вертел головой вправо и влево, пытаясь определить, где же на самом деле находится синий фокусник - но тщетно! Отражающие поверхности были расставлены так хитроумно, что взгляду гувернера представали лишь новые и новые копии, а оригинал оставался недостижимым.
Шульц метался то туда, то сюда, и вместе с ним метались его нелепые зеркальные двойники. Смех Константини гремел в голове колокольным звоном. Чем больше кружил по комнате Карл, тем сильнее она казалась ему гигантской каруселью. Рассудок его приходил во все большее смятение. Шульцы-толстяки, Шульцы-худышки, великаны-Шульцы и Шульцы-карапузы плясали вокруг в безумном хороводе, морщилось от слез лицо Якоба, мелькал синий плащ. Зловещий хохот все не умолкал, складывался в мотивчик - удалую, бодрую, залихватскую мелодию, порождение гнусных ярмарок и балаганов. «Я, должно быть, схожу с ума», - с ужасом подумал Карл, но уже через минуту эта мысль представилась ему настолько уморительной, что он и сам принялся заливаться смехом, присоединив свое хихиканье к раскатам заклинателева веселья.
Неимоверным усилием воли Шульц заставил себя остановиться. «Что же это я делаю? - спросил он себя. - Ведь эдаким образом мой враг меня неминуемо победит. Зачем же я следую его воле и веду себя, как клоун - Константини на радость и себе на погибель?.. Баста! Предупреждал ведь Перекати-камень, что секрет успеха - в сосредоточенности и концентрации. Плохой же из меня немец, если оба этих превосходных качества мне свойственны в недостаточной степени!»
Шульц сжал зубы и закрыл глаза, вынудив себя выкинуть из головы все мысли о ходящей ходуном комнате и неистовстве зеркал. Разухабистый смех гипнотиста какое-то время еще продолжал отвлекать Карла, но мало-помалу он заставил себя не обращать на него внимания. Наконец помрачение, нашедшее на его разум и чувства, прошло. Самообладание вернулось, а голова стала ясна, как прежде.
Выход очевиден, решил он. Следует разбить все зеркала, и тогда Заклинатель неизбежно обнаружится. Что и говорить, небезопасное мероприятие, ведь осколки разлетятся по комнате, подобно смертоносным стрелам. Да и неизвестно, находится ли ненавистный факир в комнате - или все эти трюки с зеркалами лишь очередная оптическая иллюзия... Внезапно на Шульца снизошло озарение.
Не раскрывая глаз, вытянув перед собой руки, он решительно двинулся вперед.
- Совершенно неважно, куда двигаться, - бормотал он себе под нос. - Ведь все пути тут ведут к одной цели... к одной цели... к одной...
«Эквилибристика» - вдруг просвистело у Шульца над ухом так злобно, что он содрогнулся. Он открыл глаза. Видимо, его план сработал. Зеркальная зала скрылась в мутном мареве волшебного тумана. «Эквилибристика, - повторил про себя Карл, - вот как... Что же меня ждет теперь? Сколько я еще смогу противостоять коварству Заклинателя? Ведь сил у меня уже почти не осталось».
Он сделал глубокий вдох, готовясь противостоять новому злоумыслу неутомимого Константини. Чтобы оглядеть новую обстановку, Карлу пришлось задрать голову. Вокруг неприступной стеной стояли скалы. Они высились со всех сторон, горделивые и бесстрастные. Что заставило Заклинателя перенести место действия в горы? В груди гувернера возникло недоброе предчувствие.
- Браво! Брависсимо, герр Шульц! - голос Перекати-камня был полон неподдельного восхищения. - Ваша сказка складывается просто великолепно!
- Ах, оставьте, уважаемый, - устало ответил Карл. - Сказка - это занимательная история с поучительным концом: мои же похождения бессмысленны и оттого лишены всякой занимательности. Что же до поучительного конца - я уже и не чаю до него добраться.
- Вы к нему ближе, чем предполагаете, дорогой друг! Видите ли вы на некотором расстоянии отсюда переливчатое сияние?
Шульц вгляделся. В самом деле, впереди что-то слабо блестело. Алые, изумрудные, бирюзовые, золотые искры... где-то он видел такие совсем недавно...
- Это, герр Шульц, сердце сказки, - пояснил камень. - Это ее счастливое завершение. До него уже рукой подать. Осталось только перейти по мосту.
Карл поджал губы. Веревочный мост неимоверной длины выглядел крайне ненадежным. Ближний его конец находился на расстоянии вытянутой руки, а дальний терялся в облаках. «Вот тебе и эквилибристика», - подумал гувернер, представив, как будет пробираться по шаткому сооружению над бездонной пропастью.
- Ничего не попишешь, - вздохнул он. - Раз другого пути нет, придется воспользоваться этим. Главное, что он приведет меня к цели. Я не сторонник физической расправы, но, признаться, не откажусь намять Константини бока. Пара хороших тумаков поможет ему понять, что с порядочными людьми не проделывают такие непристойные кунштюки, какие себе позволил он. Преподам ему урок, заберу мальчишку, и на пушечный выстрел не подойду более ни к одному цирку.
- Прошу прощения, герр Шульц, я должен вас поправить. Другая дорога имеется, и если вы желаете, по вашему выражению, «забрать мальчишку», вам нужна именно она. Мост, который вы наблюдаете прямо перед собой, выводит из сказки вас одного. Если же вы испытываете намерение дать, так сказать, бой Заклинателю и освободить пленника, вам нужно направо.
Карл повернул голову в указанном направлении. Всмотревшись, он разглядел еще одни мост - точнее, не мост, а узкий деревянный брус, лишенный даже подобия перил.
Шульц растерялся.
- Но ведь... - он осекся. - Но ведь с той стороны не видно никакого сияния...
- Это потому, - с готовностью ответил камень, - что этот финал располагается несколько дальше. Кроме того, он еще не вполне определен.
- Немыслимо! - горько воскликнул гувернер. - Будь это хоть трижды иллюзия, я и то не стал бы этого делать. Есть вещи, которые нельзя совершить даже в худшем ночном кошмаре!
- Не стоит отчаиваться, - принялся уговаривать Шульца камень. - Я уверен, что вам по плечу эта задача. Впрочем, выбор за вами - вы можете воспользоваться первым мостом...
Оставить Якоба? Да полно, Якоб ли это? Ведь можно держать пари, что это просто еще одна иллюзия, созданная Константини, чтобы обморочить его, Карла. Стоит ли идти на верное самоубийство, поддавшись обману? Безусловно, не стоит! Однако заплаканное лицо мальчика, увиденное в зеркальной комнате, не давало Шульцу покоя.
- Просто бесчестно предлагать условия, при которых победить заведомо невозможно, - сказал он разгневанно. - Даже опытный канатоходец не смог бы перейти эту пропасть - а ведь у него имеется шест, чтобы поддерживать равновесие.
- Что вы, что вы, - перебил Шульца камень, - Заклинатель играет по правилам. Шест лежит рядом со мной, не извольте беспокоиться!
Шульц принялся тереть виски. Его воля раздваивалась. Одна его половина кричала об осмотрительности, другая напоминала ему о привязанности, которую он испытывал к своему воспитаннику, и о долге по отношению к нему.
- Himmelherrgott!***** - выкрикнул Карл, потрясая кулаками. - Будь ты проклят, презренный фокусник и весь твой цирк впридачу! Кто только придумал это низменное развлечение!
Произнеся эту тираду, Шульц стремительно подошел к лежащему на земле шесту, схватил его и направился прямиком к узкому мосту.
Перекати-камень молча наблюдал, как Карл поставил на деревянный брус сначала одну, затем другую ногу, несколько долгих мгновений постоял, примеряясь к ветру; как наконец сделал первый шаг, зашатался, выправился, сделал следующий. Он двигался вперед и вперед - медленно, но без остановок, балансируя и покачиваясь. Густые белые облака смиренно раздвигались в стороны, уступая ему дорогу, а затем боязливо смыкались вновь. Вскоре Шульц совершенно исчез из виду...
- Ах, до чего я люблю хорошие сказки, - сказал сам себе Перекати-камень. - Как я рад, что герр Шульц сделал именно такой выбор. Мальчик ли будет спасен или его тень - в данном случае это неважно. Ведь эта сказка не о мальчике, у нее другой герой. И преотличный, надо заметить, герой - даже жаль, что его приключение уже подходит к концу. Ведь он уже победил Заклинателя, хотя пока и сам того не знает. Ну что ж... Пожалуй, пора откатиться назад и посмотреть другую сказку...
Юный Якоб Мейер открыл глаза. Голова у него почему-то кружилась, все тело ломило. А самое главное: он совершенно не представлял, как оказался в кровати. Последним событием в его памяти было чудесное цирковое представление... Отчаянные наездники в ослепительно белых одеждах; свирепые тигры, послушные воле укротителя; потешные клоуны, бесстрашные канатоходцы. И фокусник, раскачивающийся подобно маятнику в самой середине арены... А дальше воспоминания обрывались.
Он вскочил с постели и, как был, в ночной рубашке, выбежал из комнаты. Навстречу ему по коридору шла горничная. При виде Якоба она всплеснула руками и ахнула.
- Что это ты так удивляешься, Труди? - спросил он.
- Да как же, дорогой Якоб... Вы ведь добрых три дня лежали в горячке, метались в бреду и никогошеньки не узнавали. Доктору даже пришлось пустить вам кровь. Он приходил каждый день, доктор-то. И всякий раз качал головой так неодобрительно, что делалось ужас как страшно!
Мальчик почесал затылок.
- А где Шульц? - за глаза Якоб всегда называл воспитателя просто «Шульцем», так ему казалось «взрослее».
- Так пропал же! - воскликнула Труди. - В тот самый день, когда вы слегли. Привез вас из цирка, уложил в постель - а сам встревоженный такой, с лица серый, сюртук расстегнутый... Убедился, что о вас позаботятся, как надо, и поехал обратно.
- Куда обратно? В цирк??
- Точно так, в цирк. Пробормотал, что надо кое с кем немедля посчитаться - и был таков... А для вас он записку оставил. Она в комнате для занятий, так и лежит все это время. Никто ее не читал, даже батюшка ваш - не до того было...
Якоба как ветром сдуло. Через минуту он уже держал в руках лист бумаги, сверху донизу исписанный скупым, убористым почерком Шульца. Из письма выходило, что в цирке с Якобом приключилось нечто удивительное и вместе с тем опасное, но гувернер принял меры, чтобы все окончилось благополучно. В конце записки он выражал намерение прекратить деятельность преступной особы, именуемой Заклинателем Сказок.
Якоб сжал кулаки.
- Ах, до чего стыдно! - воскликнул он горячо, и щеки его стали красны, как помидоры. - Стыдно и досадно! В кою-то пору мне выпал случай отличиться и показать себя настоящим героем, а я все пропустил! Валялся в обмороке, как девчонка, пока меня, как младенца-несмышленыша, выручал из беды гувернер!
Якоб был вне себя от горя. Но тут в голову его пришла мысль, от которой он немедленно воспрял духом.
- Еще не поздно! - объявил он стопке книг, лежащей на столе. - Ясно, как день, что теперь Шульц в свою очередь попал в беду! - Это уже было адресовано грифельной доске. - Теперь я спасу его!!! - закричал Якоб безразличному к его словам глобусу и побежал одеваться.
Торопливо жуя на ходу сдобную булку, стянутую в кухне, Якоб вышел на крыльцо. Стоило ему ступить на первую ступеньку, как все вокруг внезапно заволокла непроглядная пелена густейшего тумана. Якоб изрядно удивился, однако не растерялся и продолжал нашаривать ступеньки - теперь уже вслепую. Лестница показалась ему длиннее обычного, но наконец она закончилась. Одновременно с этим туман разом рассеялся. Изумленному взору юного мейстера Мейера предстала мертвая серая равнина...