Волшебный цирк маэстро Константини - 1
В Рейсбаден приехал цирк, и у детворы всех возрастов глаза от радости заблестели, как новенькие талеры. Вечером за обеденным столом каждого дома только и разговоров было, что о львах и медведях, об акробатах и шпагоглотателях, о танцующих лошадях и о чудесной летающей собаке. Даже самые отчаянные сорванцы стали кроткими, как овечки - и все, как один, отправились в постель на полчаса раньше обычного: так сильно им хотелось, чтобы побыстрее наступило завтра.
В день первого представления в большом цирковом шатре яблоку было негде упасть. Нарядные девочки сидели чинно и только стреляли во все стороны глазами, а взбудораженные мальчишки нетерпеливо ерзали и вертелись. Ерзал и девятилетний сын бургомистра Якоб Мейер - хотя сидением ему служило удобное мягкое кресло, а арена, пока еще пустая, с его места была видна как на ладони. Рядом с Якобом сидел его гувернер Карл Шульц. Его губы были строго поджаты, а брови сдвинуты. Он не любил цирк.
- Будут тигры, - взволнованно сообщил Шульцу Якоб. - Укротитель заставит их прыгать сквозь огонь и ходить на задних лапах. Хотел бы я быть укротителем! Вот уж, верно, самые смелые люди на свете! Настоящие герои.
Шульц возмущенно фыркнул.
- Герои защищают слабых и неправедно обиженных, а не дразнят зверей на потеху толпе. Если уж ваши мысли, Якоб, заняты не науками и прилежанием, а исключительно подвигами и великими свершениями - так, по крайней мере, изберите себе достойный образец для подражания.
Но его воспитанник лишь досадливо отмахнулся. Раздался удар колокола, оркестр заиграл марш. Представление началось.
Нечего сказать, зрелище было превосходным. Танцующие лошади танцевали, жонглеры жонглировали, укротители укрощали. Гимнасты демонстрировали чудеса гибкости и ловкости, канатоходцы крутили сальто высоко над манежем, а клоуны смешили публику до упаду. Летающая собака оказалась маленькой, точно белка. Под звуки меланхоличного вальса и громкие аплодисменты зрителей она необъяснимым образом поднялась в воздух, совершила круг над ареной и опустилась в руки капельмейстера. Якоб восхищенно присвистнул, за что тотчас был сурово одернут гувернером.
Капельмейстер передал собаку клоунам и сделал знак оркестру. Вальс оборвался. Умолкли все инструменты, за исключением флейты. Зазвучала негромкая таинственная мелодия, от которой освещение в зале будто померкло, а по рукам собравшихся поползли мурашки.
- А сейчас, meine Damen und Herren, - голос распорядителя звучал тоже приглушенно и словно бы даже нерешительно, - перед вами выступит великий маэстро Константини, единственный и неповторимый Заклинатель Сказок!
- Кто такой заклинатель сказок? - повернулся Якоб к Карлу Шульцу. - Я не успел как следует рассмотреть афиши.
- Увольте, герр Мейер, - холодно ответил гувернер. - Я не знаток низкого циркового ремесла, и, будь моя воля...
- Глядите, вот и он, - прервал его Якоб, указывая пальцем на человека в синем плаще, который тем временем появился на манеже.
Заклинатель был невысок и довольно тучен. Лицо его было закрыто маской под цвет плаща. Он неловко проковылял на середину арены.
Флейта продолжала выводить чарующий напев. Несколько мгновений Константини стоял неподвижно, низко опустив голову, а затем принялся раскачиваться из стороны в сторону. Туда-сюда, туда-сюда, мерно и ровно, как маятник. Шульц презрительно хмыкнул и скривился.
Туда-сюда, туда-сюда, вправо-влево, вправо-влево... Флейта запела громче, к ней присоединилась скрипка. Зрители глядели на Заклинателя не отрываясь, словно завороженные. Вскоре каждому - не исключая и Шульца - стало казаться, что раскачивающаяся на арене фигура стала терять свои очертания, превращаться в размытое синее пятно. «Напряжение глазных нервов», - подумал сведущий в науках Шульц и хотел было прикрыть веки, чтобы дать зрению отдохнуть, но тут вдруг из центра зала, прямо из колеблющегося там яркого пятна, во все стороны хлынули сотни разноцветных огней - да что там сотни: тысячи, десятки тысяч! Алые, изумрудные, бирюзовые, золотые - они были повсюду, плясали на стенах циркового шатра, сверкали на лицах детей и взрослых, превратившихся от изумления и восторга в неподвижные статуи. Загадочная мелодия стала еще громче - казалось, теперь она исходит не из оркестровой ложи, а раздается со всех сторон сразу, словно рождается прямо из воздуха. Ослепительные искры мелькали и кружились, и перед взглядами обомлевших зрителей вспыхивали фантастические картины и дивные видения. Огромный павильон будто погрузился в сон - волшебный сон наяву, где у каждого была своя собственная сказка...
Удар колокола выхватил зал из оцепенения. Представление подошло к концу. Люди удивленно моргали, трясли головами, озадаченно гудели. Якоб забрался на кресло с ногами и отчаянно вытягивал шею, пытаясь разглядеть в сутолоке парада-алле приземистого чародея. Но того нигде не было видно.
По дороге домой мальчик был молчалив и рассеян. Шульц попытался вывести его из задумчивости и стал рассказывать о явлениях магнетизма и гипнотизма. «Без сомнения, все посетители цирка стали сегодня объектами удивительного эксперимента, - растолковывал Шульц. - Это не магия и не чародейство, а лишь еще одна занимательная способность человеческого разума. Надеюсь, вы понимаете это, Якоб». Его подопечный вяло кивнул и принялся глядеть в окно кареты. Шульц неодобрительно цокнул языком и мысленно помянул недобрым словом все цирки мира.
В эту ночь сон гувернера был беспокоен. Стоило ему задремать, как перед глазами тут же начинали мелькать разноцветные огни, а в ушах принималась звучать вкрадчивая флейта. Синий силуэт раскачивался, как метроном, дрессированные тигры порхали над землей, как бабочки, под отвратительный визгливый хохот клоуна с белым, как мел, лицом.
В очередной раз пробудившись от особенно неприятного кошмара, Шульц решил скоротать остаток ночи за чтением. Он облачился в халат и отправился в библиотеку. Предрассветная темнота неохотно расступалась перед пламенем свечи, в дальних углах коридора хозяйничали таинственные ночные шорохи. Когда Шульц поравнялся с комнатой Якоба, какой-то бесцеремонный сквозняк скрипнул дверью, неизвестно по какой причине открытой нараспашку. Прикрывая свечу ладонью, гувернер заглянул внутрь. Сердце его тревожно стукнуло, когда он обнаружил, что постель воспитанника пуста.
«Тик-так», - насмешливо сказали часы. Шульц осветил циферблат. Половина пятого. Что могло поднять Якоба с кровати так рано? Может быть, ему тоже не спалось, и он тоже решил нанести визит в библиотеку?
Но в библиотеке Якоба не оказалось. Не было его и в гостиной, и в столовой, и в кухне. Шульц поправил на голове ночной колпак и вышел во двор. Начинало светать. Сердце гувернера опять подпрыгнуло: ворота бургомистерского дома тоже были приоткрыты. На конюшне не хватало одного коня.
Подозрение, зародившееся в душе Шульца, переросло в уверенность. Он готов был биться об заклад, что его неразумный подопечный решил присоединиться к бродячему цирку. Следовало, не медля, ехать за взбалмошным мальчишкой и возвращать его домой, пока треклятый фокусник-шарлатан не успел окончательно заморочить ему голову.
Конечно, можно было особенно не торопиться, ведь циркачи приехали в Рейсбаден не для того, чтобы дать одно-единственное представление. Однако Шульц спешил. Он рассчитывал привезти Якоба прежде, чем проснется весь дом: если бургомистр узнает о выходке сына, тому не избежать розог, а самому Шульцу не миновать выговора за недосмотр.
На улицах было еще пустынно, и лишь какой-то безразличный пекарь, вышедший на крыльцо охладить раскрасневшееся от печного жара лицо, проводил взглядом Карла. Копыта лошади раскалывали хрупкий ледок утренней тишины, и эхо подков рассыпалось мелкой дробью на блестящих камнях мостовой.
Когда Шульц достиг городской окраины, его сердце в третий раз испуганно дрогнуло. От разукрашенных шатров, которыми вчера пестрел луг, не осталось и следа. Фургоны, повозки, клетки со зверями, все исчезло, как по мановению волшебной палочки. Если бы не борозды, оставленные в земле многочисленными колесами, можно было бы подумать, что цирк растворился в воздухе, словно наваждение.
Поскольку было ясно, как день, что Якоб Мейер, сын достопочтенного рейсбаденского бургомистра, вознамерился присоединиться к труппе презренных трюкачей, Шульц не колебался ни секунды. Он дернул поводья и устремился в погоню.
Он усердно подгонял коня, и через несколько часов его старания настигнуть циркачей увенчались успехом. С верхушки высокого холма Шульц увидел длинную вереницу фургонов далеко впереди и приободрился. Он пустил коня во весь опор. Караван неожиданно свернул с дороги и потянулся в направлении близстоящего леса. «Уж не собираются ли они скрыться от меня в лесу? - удивился гувернер. - Но ведь для таких огромных повозок придется прорубить целую просеку». У преследуемых, однако, были другие намерения.
К своему великому изумлению, Шульц увидел, как фургоны прямо на глазах начали пропадать из виду. Один за другим, один за другим, словно ныряли под невидимый покров. Зрелище было обескураживающим. Но Карла Шульца обескуражить было не так-то просто. «Новые фокусы», - сердито подумал он и осуждающе нахмурился.
Когда он подскакал к загадочному месту, лишь примятая трава и изрытая земля говорили о том, что здесь только что проехал цирковой караван. Шульц подергал носом и решительно направил коня вперед, туда, где обрывались борозды, оставленные колесами...
Густая пелена тумана окутала Шульца со всех сторон. «Откуда бы ему взяться?» - озадачился гувернер. - Ведь солнце уже высоко». Он прислушался. Вокруг стояла мертвая тишина. Не различалось ни щебета птиц, ни стрекота насекомых, ни шума ветра - единственными звуками, доступными уху Карла, было его собственное тяжелое дыхание и фырканье напуганного жеребца.
Гувернер спешился и взял коня под уздцы. Не успел он сделать и десятка шагов, как туман неожиданно расступился, и явил взору Шульца удивительную картину. Перед ним раскинулась абсолютно плоская, безжизненная равнина без единого цветного пятна. На сухой серой почве не росло ни единой травинки, ни одного чахлого кустика - и так было везде, насколько хватало глаз. Циркового каравана, за которым так настойчиво гнался Шульц, нигде не наблюдалось.
Совершенно ошеломленный, Карл опустился на большой круглый камень, лежавший у самых его ног. Опустился - и тут же опять вскочил, поскольку откуда-то снизу раздался возмущенный голос:
- Но-но-но, милостивый государь, что за бесцеремонность!
- Прощу прощения, - машинально извинился Шульц, тщетно пытаясь разглядеть говорящего. - Со мной только что приключилась престранная вещь, и, по чести сказать, мои чувства находятся в некотором смятении. Карл Шульц, к вашим услугам.
- Перекати-камень, - ответил собеседник, и голова честного гувернера опять пошла кругом.
Не произнося более ни слова, он взобрался на коня и хотел уже возобновить гонку, как вдруг осознал, что понятия не имеет в какую сторону ехать. И хотя говорящий камень, несомненно, являлся иллюзией, обратиться, увы, было больше не к кому.
- Скажите, э-э-э... любезный, - выдавил из себя Шульц, - куда проследовал цирковой караван, проезжавший здесь совсем недавно?
- Не могу ответить на ваш вопрос, любезный, - равнодушно ответил камень. - Кроме вас здесь никто не появлялся.
- Вы уверены? - недоверчиво прищурился Карл.
- Безусловно. Не имел удовольствия видеть интересующей вас особы.
- Я вам толкую вовсе не об особе... - начал было Шульц, но оборвал сам себя и в сердцах махнул рукой. - Проклятый Заклинатель снова пустил в ход свои гипнотические способности, чтобы хорошенько запутать меня! Вот мне и мерещатся разные несуразности, вроде невесть откуда взявшейся пустыни или разумного камня.
- Сами вы, милейший, с позволения сказать, несуразность, - недовольно возразил валун. - Если вам надобен Заклинатель, что бы вам было не сказать об этом сразу? К Заклинателю, герр Шульц, здесь ведут все дороги. Так что, как понимаете, совершенно неважно, куда вы решите двинуться...
Карл не стал слушать окончания фразы. На сером, как зола, фоне отчетливо виднелась маленькая синяя точка. Она была еле заметна, и Шульц испугался, что она вот-вот исчезнет совсем. Он взял лошадь в шенкеля и поднял ее в галоп. «Не на того, братец, напал, - бормотал Карл. - Уж я-то положу конец твоим бесчинствам». Ему казалось, что он уже различает знакомую фигуру в длинном плаще. «Стой!» - крикнул Шульц грозно. И в ту же секунду синяя точка исчезла.
Карл, однако, продолжал подгонять коня, и через некоторое время на полном скаку влетел в еще одну полосу неожиданно сгустившегося тумана. В этот раз гувернер даже не очень удивился. Он похлопал по шее заартачившегося жеребца, и продолжил путь. «Конный аттракцион», - раздался вдруг в непроглядном мареве ехидный шепот. Но Шульц даже бровью не повел.
Как и в прошлый раз, туман скоро рассеялся. За ним обнаружилась новая декорация. Теперь со всех сторон Шульца окружали пески. Они простирались повсюду, величественные и прекрасные, словно застывшие волны. Безжалостно палило солнце, а воздух дрожал от жара. Карл не стал любоваться пейзажем. Его глаза не отрывались от цепочки следов, которая заворачивала за ближайший бархан. Туда-то и поскакал неутомимый преследователь.
Именно там его и поджидала засада.
Всадники со смуглыми лицами, одетые в белое и вооруженные длинными изогнутыми мечами, неслись прямо на несчастного гувернера, как будто заранее знали, что он выедет им навстречу. «Бедуины!» - мелькнуло в голове начитанного Шульца. В недружелюбных намерениях конников сомневаться не приходилось. Карл повернул лошадь и мгновенно превратился из охотника в добычу. Он был недурным наездником, но никогда прежде от этого умения не зависела его жизнь. К тому же жеребец порядком устал. Мысленно воззвав к небесам, Шульц покрепче сжал поводья и препоручил себя воле рока.
Солнце припекало нещадно, пот разъедал глаза, но в душе Карла царил ледяной холод. Когда наконец гувернер отважился обернуться, ему показалось, что разбойники начали отставать, и облегчение, которое он испытал, было безбрежным, как море. Когда он оглянулся в следующий раз, то увидел, что погоня наконец прекратилась. Шульц остановил коня и обессиленно обмяк в седле.
- Что же такое творится? - закричал он.
- Вот на этот вопрос, уважаемый герр Шульц, я могу дать вам ответ, - послышался уже слышанный Карлом голос.
Перекати-камень лежал поодаль, изрядно занесенный песком. Оставалось только гадать, как он здесь очутился.
- Так вот, чтобы развеять ваше недоумение, - продолжал сей загадочный субъект, - сообщаю вам, что вы находитесь под воздействием сказочного морока, наведенного Заклинателем.
- Сказочного морока, вот как? - задумался Шульц. - Что же, примерно так я и предполагал. Правильно ли я вас понимаю: происходящее вокруг меня является не фактом реальности, а лишь хитроумной иллюзией?
- Не совсем так, почтеннейший. Иллюзия-то она иллюзия, но только, с позволения сказать, нереальной ее назвать нельзя.
- Позвольте, это никак не возможно, - несмотря на расстроенность чувств, Шульц оставался строгим логиком. - Это выходит contradictio in adjecto, то есть, в переводе с латинского, противоречие в определении.
- Это уж как вам будет угодно, - не уступал камень, - но только то, что произойдет с человеком, попавшим в такую, как вы изволили выразиться, иллюзию, случится с ним и в самой что ни на есть реальности.
- Этим вы подразумеваете, что, если меня поразит, скажем, саиф* бедуина?..
- К моему великому сожалению, мой дорогой друг, - печально подхватил валун, - в таком случае вы навеки отойдете в мир иной.
Шульц призадумался. Вероятно ли такое? Ну, что до иллюзии, которая есть реальность - это, бесспорно, чистый вздор. А вот другая часть объяснения выглядела правдоподобной. Возможно ли, что все случившееся с момента появления на манеже синего фокусника, на самом деле фантом - что не было ни возращения домой, ни бессонной ночи, ни исчезновения Якоба, ни сумасшедшей скачки вслед за беглецом, и что на самом деле они оба - и гувернер, и его воспитанник - продолжают сидеть в цирковом павильоне, находясь под гипнотическим влиянием «великого маэстро Константини»?..
- Ах, какой же я глупец, - вырвалось у Карла. - Ведь догадывался же я, что дело нечисто, и все равно бросился плясать под дудку треклятого мошенника. Как последний олух, понесся выручать мальчишку - а ведь тому ничего и не угрожает! Но теперь-то я все понял. Спокойно выжду, когда одурманивший меня фантазм развеется, а уж после найду на циркача управу.
- Э, нет, милейший, это вы неверно заключили, - возразил камень. - Вы изволили угодить в сказку, а сказки не имеют привычки развеиваться. Если вы сядете на песок и приметесь выжидать у моря погоды, то так в этой сказке и застрянете. Судьба же особы, которую вы отправились спасать, по всей вероятности, закончится плачевно - как и во всех историях, где главный герой терпит неудачу. Ох, до чего же я не люблю подобные истории... Я советую вам, мой друг, немедленно отправляться дальше, чтобы у вашей сказки был счастливый конец.
- Что за бессмыслица?! - воскликнул Шульц, но в голосе его не было уверенности. Рационалистический склад его мышления противился услышанному, но выбор в пользу бездействия - пусть даже бездействие имело место лишь в воображении! - был ему совсем не по душе. «В конце концов, - сказал сам себе Карл, - какая разница, чем будет занято мое сознание во время гипнотического транса? Если же происходящее действительно может причинить мне вред - что ж, значит, я должен быть вдвойне осторожен. Якоб вверен моему попечению, и, видит бог, я не оставлю его одного - морок кругом, или не морок».
- Прощайте, герр Камень, - сказал Шульц. - Я, пожалуй, последую вашей рекомендации.
- Всего доброго, любезный друг, - ответил тот.
Памятуя об уверениях валуна, что к Заклинателю ведут все дороги, Шульц решил ехать куда глаза глядят, каждую секунду ожидая, что из-за ближайшего бархана на него набросится новая банда смуглокожих головорезов. Не прошло и десятка минут, как далеко вдали на желтом фоне замаячила синяя точка. «Играешь со мной, как кошка с мышкой, негодяй? - мрачно подумал Карл. - Гляди, как бы тебе не проиграть. Я тебе покажу «конный аттракцион», мерзкий насмешник».
И тут же знакомый туман обволок доблестного наездника. И опять над самым его ухом раздался свистящий шепот. «Дрессура», - ясно различил Шульц, и дернулся, как будто его ужалила пчела. Когда он выбрался наружу, пейзаж снова сменился. На этот раз Карла обступили самые настоящие джунгли. Буйно разросшаяся растительность образовывала непроницаемую зеленую стену, незнакомые ароматы щекотали ноздри, резкие крики тропических птиц дразнили слух.
Но Шульц не обращал внимания на красоту волшебного леса. Справа в густых зарослях сверкнул синий промельк. Как ни ужасна была мысль о том, что дальше придется следовать пешком, делать было нечего: деревья стояли так тесно, что провести коня сквозь эту чащу было просто невозможно. «Не сердись на меня, верное животное, - обратился к нему Карл. - Хотя я знаю, что оставляю не тебя, а лишь твой мысленный образ, я все равно чувствую себя виноватым. Как только приду в себя, непременно позабочусь, чтобы на конюшне тебе дали лишнюю меру овса». Он похлопал жеребца по шее, и поспешил вслед за исчезнувшим колдуном.
Продвигаться было трудно. Разнообразнейшие растения словно сговорились не пускать чужака вглубь леса. Стволы вставали на пути частоколом, лианы переплетались сетью, коварные корни норовили поставить подножку. Бесчисленная мошкара и вовсе вознамерилась сжить непрошенного гостя со свету. Шульц то и дело хлопал себя по шее, мотал головой и размахивал руками - но только не очень-то много облегчения приносили ему эти меры. Птицы расшумелись не на шутку, а в довершение всего откуда-то сбоку вдруг раздался сдержанный, но все равно чрезвычайно неприятный рык.
«Бедная моя коняга», - озабоченно подумал Шульц, и тут же ему пришло в голову еще более тревожащее соображение. А к коняге ли, собственно, подбирается неведомый зверь, чье горло только что произвело столь устрашающее ворчание? Шульцу стало не по себе. Сколько он ни твердил про себя, что воображаемое приключение не может причинить ему никакого вреда, слова Перекати-камня нет-нет да и всплывали в памяти. «То, что произойдет с человеком, попавшим в такую иллюзию, случится с ним и в самой что ни на есть реальности»... Нет, совсем, совсем не хотелось гувернеру повстречаться с хищником - ведь у него при себе не было даже никакого оружия! Едва Шульц подумал об этом, кусты папоротника слева подозрительно закачались. Страх придал Карлу прыти, и он стал перемещаться куда ловчее. Ему стало казаться, что треск ломаемых веток впереди стал громче, и он стал уже надеяться, что наконец-то нагонит Константини. Но тут рычание повторилось, еще более грозное, чем в первый раз. Шульц повернул голову и обомлел. Из-за зеленой завесы листьев и лиан на него шел огромный тигр. Он двигался неторопливо и изящно, будто всем своим видом показывал, что находится не на охоте, а на прогулке. Однако Шульц не стал заблуждаться.
Он попятился, не спуская с хищника глаз. Нужно было немедленно припомнить хоть что-нибудь о том, как обращаться с дикими животными - ведь укрощают же их в том же цирке. Но на ум не приходило ничего подходящего.
- Auf!** - почему-то приказал Шульц, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно и строго. Команда не очень-то подходила к случаю и оставила тигра равнодушным. - Raus!*** - Эта была более уместной, но и она не сработала.
Из зарослей вышел второй зверь.
«Плохой из меня укротитель, - с горечью подумал Шульц. - Да и то сказать, какой же хищник станет повиноваться человеку, если у того нет ни кнута, ни пряника, то есть, ни хлыста, ни мяса...»
Продолжая пятиться, Шульц внезапно споткнулся о сухую ветку и едва удержался на ногах. Надо вооружиться хотя бы дубиной, решил он, и тут ему в голову пришла идея получше. Дрожащими руками он полез в карман сюртука и нащупал там мешочек с огнивом, который, по счастью, был предусмотрительно захвачен из дома. Карл любил при случае выкурить трубочку-другую, но сейчас ход его мыслей был направлен в другую сторону. «Только бы дерево было достаточно сухим», - повторял про себя Шульц, торопливо раскладывая трут на скоплении мертвых сучьев, которое так кстати оказалось у него под ногами. Он ударил кресалом о кремень, и выбил искру. Огонь занялся послушно и весело, словно предвкушал хорошую забаву. Пламя разгоралось быстро, и теперь испуганно попятиться пришлось уже тиграм.
Шульц не сдержал радостного восклицания.
- Вот тебе и «дрессура», трусливый шептун! - крикнул он Заклинателю. Наверняка тот притаился где-нибудь поблизости, чтобы посмотреть, как науськанные им звери станут расправляться с Карлом. - Со мной у тебя не пройдут всякие цирковые штучки! А ну, сию же минуту веди меня к Якобу - а затем разгоняй свой дурман!
Ответа не было, но в зеленых зарослях гувернеру опять послышалось подозрительное шуршание, и он, не раздумывая, побежал туда, откуда оно раздавалось. По правде говоря, уносить ноги следовало так или иначе: пламя, рожденное искрой Шульцевова огнива, превращалось в настоящий пожар. Вскоре гул и треск разыгравшегося огня заглушил все остальные звуки, а жар стал невыносимым. Карл уже не упивался своей победой, а лихорадочно искал способ спастись от новой напасти. Огонь следовал по пятам. С трудом продираясь сквозь чащу мангровых деревьев, Шульц громко чертыхнулся, понимая, что песенка спета. Когда его неожиданно вновь накрыло серое покрывало тумана, он впервые был этому рад.
<...>
---
* саиф - (араб.) сабля, меч
**auf - (нем.) вверх! здесь: подняться на задние лапы!
***raus - (нем.) прочь!
Поскольку мне выпала честь нести караул на смене лет, я решила, что эта вигилия требует бескомпромиссной ретроградной новогоднеобразной сказки.
С наступающим, дорогие сообщники! Пусть он будет невероятным, как эти пятнашки!
А тема была «Череда волнительных событий» от chudaaa. Передаю эстафету ей.