Фрагмент
(продолжение предыдущего)
Миша уснул мгновенно, как только лёг на софу, прямо сверху на одеяло, не укрывшись, одетый, как был. И так улыбался во сне, что не нашлось дураков его тормошить: «разденься, укройся». Сам как-нибудь разберётся. Он взрослый. Уже давно.
Впрочем, Отто (Труп), гостеприимный хозяин, всё-таки накрыл его пледом. Вздохнул сочувственно:
- Как устал человек!
- Просто перебрал впечатлений, - сказал Самуил.
- И вина, - подхватила Надя.
- Да сколько там было того глинтвейна, - хором возразили Отто и Тим.
- Так с непривычки же, - объяснила им Надя. - Спорим, он до сих пор с куницей на голове не пил. Настоящее психоделическое приключение! А я бы сейчас, пожалуй, ещё добавила. Для душевного равновесия. Да негде взять.
- Это ты меня плохо знаешь, - ухмыльнулся Тим. - Я запасливый. Мы за трое суток столько не выпьем, сколько у меня понапрятано по углам.
Понапрятано было и правда немало. Глаза разбегаются, тяжело выбирать! В честь холодной, почти зимней ночи открыли винтажный португальский портвейн, как оказалось, убойного действия. По крайней мере, Тим отправился в спальню буквально после первого же глотка. К середине бутылки Отто стал почти настоящим трупом, так что Самуилу пришлось его провожать. Заодно посмотрел, как там Миша. Чёрт его знает, что с ним случилось, когда увидел картину. В какой-то момент показалось, он сейчас зарыдает, порвёт на себе одежду и с бессвязными воплями убежит босиком во тьму. Но ничего, как-то справился; Миша вообще крутой. А теперь так во сне улыбается, что даже завидно. И выглядит юным, как студент-практикант.
- Миша вроде в порядке, - сказал Самуил, вернувшись в гостиную Тима.
- А разве он должен быть не в порядке? - удивилась Надя.
- Все должны быть в порядке. Но не у всех получается. Картиной его шибануло явно крепче, чем нас.
- Так это смотря как измерять, - усмехнулась Надя. - По каким критериям. Я вон влюбилась по уши. Как в человека, но не в человека. В нарисованную сизую тень. По-настоящему. В смысле, мне не просто понравилось смотреть на картину. Как бы не так! Я хочу, чтобы эта сизая тень меня обняла, окутала тёплым облаком, пропитала насквозь своей сумрачной синевой и осталась со мной навсегда. Это нормально, по-твоему?
- По-моему, совершенно нормально. Проще простого влюбиться в ту сизую тень. Хотя зелёная рядом с ней ещё притягательней. У неё такие протуберанцы! Как здесь выражаются, упасть и не встать.
- Да уж, нашла кого спрашивать про нормальное! - фыркнула Надя. - Ты всё-таки очень странный чувак.
- Вот именно, - кивнул Самуил. И быстро, пока не передумал, продолжил: - Давным-давно, ещё в юности, мне тогда и сорока не исполнилось, я закрутил роман. В Тёнси, с одним из весёлых духов, как они себя называют. У нас было всего четыре свидания, не о чем говорить, мимолётная связь. Но такое не отпускает. Случилось, и уже навсегда. С тех пор с людьми у меня так себе получается. Делать могу что захочется, а чувствовать - ни хрена. В потусторонних реальностях ещё более-менее, здесь всё несерьёзно и весело, а дома совсем беда. Я стал другим. Мне надо совсем другого. Того, чего нет у людей.
- Вот оно что, - почти беззвучно сказала Надя. Подразумевая: «так вот, почему».
- Да. Давно хотел тебе рассказать, но не получалось. Не выговаривались слова. А тут само как-то вырвалось. Язык развязался. Портвейн у Тимки, конечно, чума. Где он такое выискал?! Но я даже рад. Теперь ты знаешь, почему у нас с тобой ничего не вышло. Жалко на самом деле ужасно. В жизни так ни о чём не жалел.
- Это ты правильно выбрал момент для признания, - улыбнулась Надя. - Раньше я бы горевала, узнав, что счастье было так близко, но всё равно невозможно. А теперь - ну и ладно, подумаешь, мало ли что там когда-то было, я в сизую тень влюблена. А ты, дорогой, просто лучше всех в мире. Таких вообще не бывает. Какое же счастье, что мы друзья!
- Это да, - кивнул Самуил. - Я очень хотел стать тебе близким другом. Но не лез. Думал, тебе со мной будет трудно. Хорошо, что Тим в такие тонкости не вникает. Отлично он нас подружил.
- На самом деле ещё как вникает, когда захочет. А тут забил. Знать ничего не желаю, главное - притащить вас обоих к Юрате, вы ей точно понравитесь, и тогда она нам откроет тайный источник никому не известных отличных книг. Ну, так и вышло. Тим молодец! Типичный отличник: вижу цель, не вижу препятствий. Даже если не очень-то вижу цель.
Переглянулись и рассмеялись.
- Вот я, к сожалению, вообще не отличник, - сказал Самуил. - Вечно вижу препятствия. А когда не вижу, додумываю. Вот почему, спрашивается, я Юрате не позвонил сразу, когда Дана сказала, что её не было в «Крепости» уже целых три дня?
- Так у тебя есть номер её телефона? - ахнула Надя.
- Ага. Но я почему-то решил, что звонить не надо. Пусть она нас сердцем почует и приходит сама. Дурость ужасная. Но сейчас-то звонить точно поздно. Даже если она сова.
- Да уж пожалуй, - вздохнула Надя. - На часах половина пятого. Как считается здесь, утра. Самое смешное, что я бы наверное тоже не позвонила. Как-то это слишком уж просто! Где мистический трепет? Где чудеса? Звонят деловым партнёрам, а не таким как она.
- Во-о-от! А Тим позвонил бы. И был бы прав. Потому что мистический трепет отдельно, а работа отдельно. И наша с ней общая книга - вот же она!
- Если завтра вечером Юрате снова не будет в «Крепости», я тоже стану как Тим, - пообещала Надя. - Так на тебя насяду, что никуда не денешься, придётся звонить. Но она, можно спорить, сама объявится. Её книга магнитом притянет. Должна.
- А что касается твоего сизого... - сказал Самуил, укрыв Надю дополнительным пледом. Но осёкся и не договорил.
- Что - сизого?! - подскочила Надя. Сон с неё мгновенно слетел. И вместе с ним плед.
Самуил долго молчал. Наконец неохотно признался:
- Я не уверен. Не знаю. Может я просто пьяный дурак, и слушать меня не надо. Но раз начал, надо договорить. Мне показалось, эти тени с картины похожи на то, как нас видят весёлые духи из Тёнси. Не только Ловцов из Лейна, а вообще всех людей. Я сам тоже так видел. И до сих пор иногда случается. Изредка, ненадолго, не по заказу, а жаль!
- Круто, - вздохнула Надя. - Я бы так тоже хотела. Ух как тебе повезло!
- Это да. Кто связался с весёлыми духами, сам становится похожим на них. Не настолько, чтобы окончательно превратиться. Но достаточно, чтобы носить в себе несбывшуюся возможность. Или сбывшуюся невозможность... ай, один чёрт! Но речь сейчас не обо мне. А о том, что эти тени могут оказаться портретами. Причём живущих где-нибудь здесь людей. Картину-то нашли в этом городе. И она относительно новая. Уж точно не позапрошлый век. Так что возможно, ты этого сизого однажды просто встретишь на улице. Если он жив, и ты очень сильно захочешь - наверняка.
- Встречу и не узнаю, - мрачно сказала Надя. - Я же не крутила романов с весёлыми духами. И не умею видеть разноцветные тени вместо людей.
- Ну мало ли, - улыбнулся ей Самуил. - Вдруг увидишь. Или просто почувствуешь что-нибудь странное. Или даже не странное. Короче, как-нибудь да поймёшь.
Тут Кэтина тема "Вернулись не такие", хотя он один такой вернулся не такой.
Миша уснул мгновенно, как только лёг на софу, прямо сверху на одеяло, не укрывшись, одетый, как был. И так улыбался во сне, что не нашлось дураков его тормошить: «разденься, укройся». Сам как-нибудь разберётся. Он взрослый. Уже давно.
Впрочем, Отто (Труп), гостеприимный хозяин, всё-таки накрыл его пледом. Вздохнул сочувственно:
- Как устал человек!
- Просто перебрал впечатлений, - сказал Самуил.
- И вина, - подхватила Надя.
- Да сколько там было того глинтвейна, - хором возразили Отто и Тим.
- Так с непривычки же, - объяснила им Надя. - Спорим, он до сих пор с куницей на голове не пил. Настоящее психоделическое приключение! А я бы сейчас, пожалуй, ещё добавила. Для душевного равновесия. Да негде взять.
- Это ты меня плохо знаешь, - ухмыльнулся Тим. - Я запасливый. Мы за трое суток столько не выпьем, сколько у меня понапрятано по углам.
Понапрятано было и правда немало. Глаза разбегаются, тяжело выбирать! В честь холодной, почти зимней ночи открыли винтажный португальский портвейн, как оказалось, убойного действия. По крайней мере, Тим отправился в спальню буквально после первого же глотка. К середине бутылки Отто стал почти настоящим трупом, так что Самуилу пришлось его провожать. Заодно посмотрел, как там Миша. Чёрт его знает, что с ним случилось, когда увидел картину. В какой-то момент показалось, он сейчас зарыдает, порвёт на себе одежду и с бессвязными воплями убежит босиком во тьму. Но ничего, как-то справился; Миша вообще крутой. А теперь так во сне улыбается, что даже завидно. И выглядит юным, как студент-практикант.
- Миша вроде в порядке, - сказал Самуил, вернувшись в гостиную Тима.
- А разве он должен быть не в порядке? - удивилась Надя.
- Все должны быть в порядке. Но не у всех получается. Картиной его шибануло явно крепче, чем нас.
- Так это смотря как измерять, - усмехнулась Надя. - По каким критериям. Я вон влюбилась по уши. Как в человека, но не в человека. В нарисованную сизую тень. По-настоящему. В смысле, мне не просто понравилось смотреть на картину. Как бы не так! Я хочу, чтобы эта сизая тень меня обняла, окутала тёплым облаком, пропитала насквозь своей сумрачной синевой и осталась со мной навсегда. Это нормально, по-твоему?
- По-моему, совершенно нормально. Проще простого влюбиться в ту сизую тень. Хотя зелёная рядом с ней ещё притягательней. У неё такие протуберанцы! Как здесь выражаются, упасть и не встать.
- Да уж, нашла кого спрашивать про нормальное! - фыркнула Надя. - Ты всё-таки очень странный чувак.
- Вот именно, - кивнул Самуил. И быстро, пока не передумал, продолжил: - Давным-давно, ещё в юности, мне тогда и сорока не исполнилось, я закрутил роман. В Тёнси, с одним из весёлых духов, как они себя называют. У нас было всего четыре свидания, не о чем говорить, мимолётная связь. Но такое не отпускает. Случилось, и уже навсегда. С тех пор с людьми у меня так себе получается. Делать могу что захочется, а чувствовать - ни хрена. В потусторонних реальностях ещё более-менее, здесь всё несерьёзно и весело, а дома совсем беда. Я стал другим. Мне надо совсем другого. Того, чего нет у людей.
- Вот оно что, - почти беззвучно сказала Надя. Подразумевая: «так вот, почему».
- Да. Давно хотел тебе рассказать, но не получалось. Не выговаривались слова. А тут само как-то вырвалось. Язык развязался. Портвейн у Тимки, конечно, чума. Где он такое выискал?! Но я даже рад. Теперь ты знаешь, почему у нас с тобой ничего не вышло. Жалко на самом деле ужасно. В жизни так ни о чём не жалел.
- Это ты правильно выбрал момент для признания, - улыбнулась Надя. - Раньше я бы горевала, узнав, что счастье было так близко, но всё равно невозможно. А теперь - ну и ладно, подумаешь, мало ли что там когда-то было, я в сизую тень влюблена. А ты, дорогой, просто лучше всех в мире. Таких вообще не бывает. Какое же счастье, что мы друзья!
- Это да, - кивнул Самуил. - Я очень хотел стать тебе близким другом. Но не лез. Думал, тебе со мной будет трудно. Хорошо, что Тим в такие тонкости не вникает. Отлично он нас подружил.
- На самом деле ещё как вникает, когда захочет. А тут забил. Знать ничего не желаю, главное - притащить вас обоих к Юрате, вы ей точно понравитесь, и тогда она нам откроет тайный источник никому не известных отличных книг. Ну, так и вышло. Тим молодец! Типичный отличник: вижу цель, не вижу препятствий. Даже если не очень-то вижу цель.
Переглянулись и рассмеялись.
- Вот я, к сожалению, вообще не отличник, - сказал Самуил. - Вечно вижу препятствия. А когда не вижу, додумываю. Вот почему, спрашивается, я Юрате не позвонил сразу, когда Дана сказала, что её не было в «Крепости» уже целых три дня?
- Так у тебя есть номер её телефона? - ахнула Надя.
- Ага. Но я почему-то решил, что звонить не надо. Пусть она нас сердцем почует и приходит сама. Дурость ужасная. Но сейчас-то звонить точно поздно. Даже если она сова.
- Да уж пожалуй, - вздохнула Надя. - На часах половина пятого. Как считается здесь, утра. Самое смешное, что я бы наверное тоже не позвонила. Как-то это слишком уж просто! Где мистический трепет? Где чудеса? Звонят деловым партнёрам, а не таким как она.
- Во-о-от! А Тим позвонил бы. И был бы прав. Потому что мистический трепет отдельно, а работа отдельно. И наша с ней общая книга - вот же она!
- Если завтра вечером Юрате снова не будет в «Крепости», я тоже стану как Тим, - пообещала Надя. - Так на тебя насяду, что никуда не денешься, придётся звонить. Но она, можно спорить, сама объявится. Её книга магнитом притянет. Должна.
- А что касается твоего сизого... - сказал Самуил, укрыв Надю дополнительным пледом. Но осёкся и не договорил.
- Что - сизого?! - подскочила Надя. Сон с неё мгновенно слетел. И вместе с ним плед.
Самуил долго молчал. Наконец неохотно признался:
- Я не уверен. Не знаю. Может я просто пьяный дурак, и слушать меня не надо. Но раз начал, надо договорить. Мне показалось, эти тени с картины похожи на то, как нас видят весёлые духи из Тёнси. Не только Ловцов из Лейна, а вообще всех людей. Я сам тоже так видел. И до сих пор иногда случается. Изредка, ненадолго, не по заказу, а жаль!
- Круто, - вздохнула Надя. - Я бы так тоже хотела. Ух как тебе повезло!
- Это да. Кто связался с весёлыми духами, сам становится похожим на них. Не настолько, чтобы окончательно превратиться. Но достаточно, чтобы носить в себе несбывшуюся возможность. Или сбывшуюся невозможность... ай, один чёрт! Но речь сейчас не обо мне. А о том, что эти тени могут оказаться портретами. Причём живущих где-нибудь здесь людей. Картину-то нашли в этом городе. И она относительно новая. Уж точно не позапрошлый век. Так что возможно, ты этого сизого однажды просто встретишь на улице. Если он жив, и ты очень сильно захочешь - наверняка.
- Встречу и не узнаю, - мрачно сказала Надя. - Я же не крутила романов с весёлыми духами. И не умею видеть разноцветные тени вместо людей.
- Ну мало ли, - улыбнулся ей Самуил. - Вдруг увидишь. Или просто почувствуешь что-нибудь странное. Или даже не странное. Короче, как-нибудь да поймёшь.
Тут Кэтина тема "Вернулись не такие", хотя он один такой вернулся не такой.