"Дядя Ваня". Омский театр драмы
- Прошу, господа. Повесьте, так сказать, ваши уши на гвоздь внимания…
- Живописцы, окуните ваши кисти…
- Сюжет, достойный кисти Айвазовского…
- Не ходите, дети, в Африку гулять. Увезу тебя я в тундру…
- Идет коза рогатая...
Спектакль начинается еще до того, как прозвучит третий звонок - в пространстве сцены, где куры, гуси и прочий быт, совершает свои ритуалы какой-то северный шаман. Я заняла свое место и, словно под гипнозом, уставилась на его действия. Спустя пару минут вышла из транса и подумала о том, что это интересный ход и сильный посыл. Ведь так часто мы в своем снобизме и, надо признаться, полном погружении внутрь себя отметаем даже мысль, что какой-то северный ли, африканский ли шаман может убиваться, что пропала жизнь, а мог бы стать Шопенгауэром.
Следующая мысль увела меня в космические дали к инопланетянам - они-то переживают о своих космических годах, есть ли у них переживания вселенского масштаба? Но, оказалось, что мысль я не придумала, а предугадала - у режиссера, видимо, тоже были схожие размышления чуть ранее. Ну что ж… это так по-чеховски надумывать себя переживания на повседневном уровне и изливать их «высоким слогом русского романса». Люди разные решают одни и те же вопросы. И в общем-то, я была согласна смотреть эту историю в системе координат курятник Африка-Вселенная, я смирилась и приготовилась принять такие разные «пропала жизнь», но только дальше полетели цитаты, выписанные аккуратным почерком, заученные и даже умело встроенные во все диалоги и монологи.
И вот тут-то я потерялась и сбилась со счета знакомого или похожего. Мне казалось, что моя память подкидывает мне картины и сцены из совершенно разных спектаклей разных режиссеров, они умело маскируются и выдают себя за подлинное и естественное содержание спектакля, где Дядя Ваня прифрантился в костюм своей молодости, где Елена Андреевна надела все самое лучшее сразу, подражая Голливуду, где маман похожа на постаревшую Надю Шевелеву, а Соня все еще неухоженный ребенок, а Астров так не повзрослел и никогда не повзрослеет и его детская банка для отбивания биты просто превратится в погремушку юродивого (странные люди).
В целом спектакль смотрелся не без интереса, и даже путал меня - я то видела спектакль о юродстве, то о не повзрослевших детях, что сидя на табурете, болтают ножками и мечтают о любви, то сны героев смешивались с реальностью, то в попытке показать все и сразу, сквозь эту матрицу главным становился текст и, пожалуй, можно было даже прикрыть глаза и в очередной раз подумать о том, каким же гениальным писателем был Чехов. Признаться, параллельно я раскладывала картины «в свои собственные сцены». Например, когда дядя Ваня со словами «мне надо воды» пошел в кулису, неловко держа букет осенних роз, я была уверена, что выйдет он с вазой, но обманулась…
К концу спектакля я поставила ему «диагноз» - это негатив Воронежского «Дяди Вани» в постановке Бычкова. Там про жизнь, здесь про уныние, что есть не жизнь… Там про любовь, тут про любованье… Пожалуй, осталось проявить этот негатив. Возможно в следующий раз…
Но у спектакля есть поразительный пост-эффект, терапевтический, я бы сказала - я ехала в метро и мне казалось, что люблю всех людей вместе, и каждого по отдельности. С их резкими остановками у меня под ногами, селфи посреди дороги, спешками и неспеша… Может быть не так уж и пропала жизнь, не так уж и плохи цитаты, к месту вставленные?
- Живописцы, окуните ваши кисти…
- Сюжет, достойный кисти Айвазовского…
- Не ходите, дети, в Африку гулять. Увезу тебя я в тундру…
- Идет коза рогатая...
Спектакль начинается еще до того, как прозвучит третий звонок - в пространстве сцены, где куры, гуси и прочий быт, совершает свои ритуалы какой-то северный шаман. Я заняла свое место и, словно под гипнозом, уставилась на его действия. Спустя пару минут вышла из транса и подумала о том, что это интересный ход и сильный посыл. Ведь так часто мы в своем снобизме и, надо признаться, полном погружении внутрь себя отметаем даже мысль, что какой-то северный ли, африканский ли шаман может убиваться, что пропала жизнь, а мог бы стать Шопенгауэром.
Следующая мысль увела меня в космические дали к инопланетянам - они-то переживают о своих космических годах, есть ли у них переживания вселенского масштаба? Но, оказалось, что мысль я не придумала, а предугадала - у режиссера, видимо, тоже были схожие размышления чуть ранее. Ну что ж… это так по-чеховски надумывать себя переживания на повседневном уровне и изливать их «высоким слогом русского романса». Люди разные решают одни и те же вопросы. И в общем-то, я была согласна смотреть эту историю в системе координат курятник Африка-Вселенная, я смирилась и приготовилась принять такие разные «пропала жизнь», но только дальше полетели цитаты, выписанные аккуратным почерком, заученные и даже умело встроенные во все диалоги и монологи.
И вот тут-то я потерялась и сбилась со счета знакомого или похожего. Мне казалось, что моя память подкидывает мне картины и сцены из совершенно разных спектаклей разных режиссеров, они умело маскируются и выдают себя за подлинное и естественное содержание спектакля, где Дядя Ваня прифрантился в костюм своей молодости, где Елена Андреевна надела все самое лучшее сразу, подражая Голливуду, где маман похожа на постаревшую Надю Шевелеву, а Соня все еще неухоженный ребенок, а Астров так не повзрослел и никогда не повзрослеет и его детская банка для отбивания биты просто превратится в погремушку юродивого (странные люди).
В целом спектакль смотрелся не без интереса, и даже путал меня - я то видела спектакль о юродстве, то о не повзрослевших детях, что сидя на табурете, болтают ножками и мечтают о любви, то сны героев смешивались с реальностью, то в попытке показать все и сразу, сквозь эту матрицу главным становился текст и, пожалуй, можно было даже прикрыть глаза и в очередной раз подумать о том, каким же гениальным писателем был Чехов. Признаться, параллельно я раскладывала картины «в свои собственные сцены». Например, когда дядя Ваня со словами «мне надо воды» пошел в кулису, неловко держа букет осенних роз, я была уверена, что выйдет он с вазой, но обманулась…
К концу спектакля я поставила ему «диагноз» - это негатив Воронежского «Дяди Вани» в постановке Бычкова. Там про жизнь, здесь про уныние, что есть не жизнь… Там про любовь, тут про любованье… Пожалуй, осталось проявить этот негатив. Возможно в следующий раз…
Но у спектакля есть поразительный пост-эффект, терапевтический, я бы сказала - я ехала в метро и мне казалось, что люблю всех людей вместе, и каждого по отдельности. С их резкими остановками у меня под ногами, селфи посреди дороги, спешками и неспеша… Может быть не так уж и пропала жизнь, не так уж и плохи цитаты, к месту вставленные?