Жестокие игры. Театр им. Федора Волкова (Ярославль)
Когда-то эта пьеса Арбузова была очень значима для меня, а спектакль в Ленкоме стал одним из запоминающихся (удивительно, но тогда мне казалось, что он мне нравился даже больше популярных «Звезды и смерти Хоакина Мурьетты» и «Юнона и Авось»). В то время я не признавала повторов (мала была, глупа без меры), но на этот спектакль сходила трижды. Он к тому времени был долгожителем репертуара, сменил как минимум один раз состав. По крайней мере, Догилева и Караченцов к тому времени уже не играли, да из трех раз ни разу не удалась застать Абдулова в роли Никиты, хотя он и был все еще заявлен в программке. Впрочем, я не сильно расстраивалась - мне нравился Чонишвили… И Овчинников. И все… и всё… Мне казалось, что я выучила пьесу наизусть. Оказалось казалось…
На волне последних лет возврата в театрах к советской драматургии, время от времени, естественно смотрю постановки, то восхищаясь вневременным звучанием и всевременной актуальностью, то разочаровываюсь, что не тронуло. Кажется что-то устаревшим. Иногда просто перебираю в памяти пьесы и самоуверенно сортирую на всевременные и устаревшие. Почему-то казалось, что и проблематика «Жестоких игр» будет казаться устаревшей. Оказалось, что показалось…
Режиссеру Александру Созонову удалось убедить (по крайней мере меня), что пьеса самым естественным образом ложится на реалии разных лет, вне зависимости от политического строя, экономической ситуации и норм морали. При этом сначала я, как и многие (судя по отзывам), терялась в деталях - какие 10 рублей на дорогу? В каком это может быть году? Причем тут 90е, если люди водят пальцем по экрану и смотрят только что выполненное селфи? При чем тут нефть для государства и личная ответственность за поиски месторождения, когда нефть давно уже предмет интереса некоторого акционерного общества? При чем тут достать 5 банок крабов, когда они вон в каждом уважающем себя супермаркете на полке стоят?... А потом вдруг стало это то ли неважно, то ли очевидно, что детали могут быть любыми, но суть остается…
А суть в том, что мир вокруг нас хрупок, мир внутри нас не существует, да и примириться сложно с собой, с близкими, далекими, с мыслями, бессмыслицей, с необходимостью взрослеть. Да и взрослеем ли мы? Или пролетает наша жизнь в недовольствах и недопонимании между счастливой елкой детства и отчаянным «в жизни не то - одна смута». «Всё играем, играем - наиграться никак не можем», и должен кто-то сказать: «Брось игры, а то убьешься»… Услышим ли, послушаемся ли?...
На сцене стеклянный подиум, внутри которого игрушки. Такие были у многих из нас. И у наших родителей, вот у детей уже другие… Актеры ходят по подиуму, и кажется, что они ходят над миром детства.
У края сцены огромное дерево с мощными корнями и… без ветвей. Порушены связи, обрублены.
В глубине сцены огромный экран, который играет роль окна, там появляется то Москва, то нефтяные вышки в Сибири, то… космос… Каждый раз, когда Кай говорит, что пытается угадать чьи-то мысли, на экране появляется космос. И меня эта прямая ассоциация подкупила, мне симпатична уверенность создателей спектакля, что мир каждого человека - вселенная, непознанная и неизведанная…
Первое действие спектакля мне казалось, что актеры играют как-то неестественно и безжизненно. Даже грешным делом подумала, что не близка тема актерам. Но потом, когда игра «ожила» (кажется, это случилось после получения Каем напечатанного письма матери), возникла мысль, что, возможно, в этом была концептуальная задумка - пока герои квартиры на тверском бульваре жили спрятавшись в свои раковины, заслонившись своей осознанной скукой и выдуманным нигилизмом, защищаясь от чувств и любых проявлений эмоций, актеры играли их механически, особенно это заметно в первом танце, но увязнув в спокойствии, вдруг возникла Чеховское отчаянье «да нам всем просто кажется, что мы живем!», и вот тут спектакль приобрел совершенно иную тональность, душевную, теплую… И то, что все ожило и будет теперь идти по-новому становится ясно, когда Нели приносит ветку с листьями. Да, оторвались от корней, но жизнь новая впереди…
Все ожило настолько, что я не могла понять, в сцене веселья у елки, где гремят фейерверки - за окном у героев, или это за стенами ТЦ в Москве празднуют день города…
И завершается, как и написано, задумано автором, на примирении, на смирении, на надежде…
Ни в чем у меня не возникло желание сравнить этот спектакль с тем далеким из тогда… Разве что в одном. Насколько в спектакле ярославского театра КРАСИВАЯ Нели. У Захарова была очень простая внешне актриса, и этой внешней простотой она усиливала необыкновенность своей героини. Впрочем, не родись красивой…
На волне последних лет возврата в театрах к советской драматургии, время от времени, естественно смотрю постановки, то восхищаясь вневременным звучанием и всевременной актуальностью, то разочаровываюсь, что не тронуло. Кажется что-то устаревшим. Иногда просто перебираю в памяти пьесы и самоуверенно сортирую на всевременные и устаревшие. Почему-то казалось, что и проблематика «Жестоких игр» будет казаться устаревшей. Оказалось, что показалось…
Режиссеру Александру Созонову удалось убедить (по крайней мере меня), что пьеса самым естественным образом ложится на реалии разных лет, вне зависимости от политического строя, экономической ситуации и норм морали. При этом сначала я, как и многие (судя по отзывам), терялась в деталях - какие 10 рублей на дорогу? В каком это может быть году? Причем тут 90е, если люди водят пальцем по экрану и смотрят только что выполненное селфи? При чем тут нефть для государства и личная ответственность за поиски месторождения, когда нефть давно уже предмет интереса некоторого акционерного общества? При чем тут достать 5 банок крабов, когда они вон в каждом уважающем себя супермаркете на полке стоят?... А потом вдруг стало это то ли неважно, то ли очевидно, что детали могут быть любыми, но суть остается…
А суть в том, что мир вокруг нас хрупок, мир внутри нас не существует, да и примириться сложно с собой, с близкими, далекими, с мыслями, бессмыслицей, с необходимостью взрослеть. Да и взрослеем ли мы? Или пролетает наша жизнь в недовольствах и недопонимании между счастливой елкой детства и отчаянным «в жизни не то - одна смута». «Всё играем, играем - наиграться никак не можем», и должен кто-то сказать: «Брось игры, а то убьешься»… Услышим ли, послушаемся ли?...
На сцене стеклянный подиум, внутри которого игрушки. Такие были у многих из нас. И у наших родителей, вот у детей уже другие… Актеры ходят по подиуму, и кажется, что они ходят над миром детства.
У края сцены огромное дерево с мощными корнями и… без ветвей. Порушены связи, обрублены.
В глубине сцены огромный экран, который играет роль окна, там появляется то Москва, то нефтяные вышки в Сибири, то… космос… Каждый раз, когда Кай говорит, что пытается угадать чьи-то мысли, на экране появляется космос. И меня эта прямая ассоциация подкупила, мне симпатична уверенность создателей спектакля, что мир каждого человека - вселенная, непознанная и неизведанная…
Первое действие спектакля мне казалось, что актеры играют как-то неестественно и безжизненно. Даже грешным делом подумала, что не близка тема актерам. Но потом, когда игра «ожила» (кажется, это случилось после получения Каем напечатанного письма матери), возникла мысль, что, возможно, в этом была концептуальная задумка - пока герои квартиры на тверском бульваре жили спрятавшись в свои раковины, заслонившись своей осознанной скукой и выдуманным нигилизмом, защищаясь от чувств и любых проявлений эмоций, актеры играли их механически, особенно это заметно в первом танце, но увязнув в спокойствии, вдруг возникла Чеховское отчаянье «да нам всем просто кажется, что мы живем!», и вот тут спектакль приобрел совершенно иную тональность, душевную, теплую… И то, что все ожило и будет теперь идти по-новому становится ясно, когда Нели приносит ветку с листьями. Да, оторвались от корней, но жизнь новая впереди…
Все ожило настолько, что я не могла понять, в сцене веселья у елки, где гремят фейерверки - за окном у героев, или это за стенами ТЦ в Москве празднуют день города…
И завершается, как и написано, задумано автором, на примирении, на смирении, на надежде…
Ни в чем у меня не возникло желание сравнить этот спектакль с тем далеким из тогда… Разве что в одном. Насколько в спектакле ярославского театра КРАСИВАЯ Нели. У Захарова была очень простая внешне актриса, и этой внешней простотой она усиливала необыкновенность своей героини. Впрочем, не родись красивой…