киноповесть для Казахстана. Борис Бергер
I.
Мой отец старик Нафтула везет меня в госпиталь на операцию, где мне должны пришивать ухо.
Он ведет себе машину и учит меня жизни - рассказывает притчу:
„Один рэбе - большой учитель сказал своим ученикам:
Возьмите чашки в свои руки и наполните их чем-нибудь.
Кто чем хочет.
Один наполнил водой, другой золотом, третий вином, четвёртый говном, пятый молоком матери, шестой кровью девственницы и т.д.
И стойте так, и держите эти чашки, кто сколько может.
Прошло время, и ученики устали и поставили свои чашки на стол.
Возможно, кто-то выпил содержимое своей чашки.
Кто-то насрал или нассал в свою кружку.
Но чашки они поставили на стол.
Сил их держать больше не было.
Вот так и ваши проблемы - сказал раввин.
Их невозможно держать и нести вечно.
Поставьте их на стол и идите свободными и счастливыми.
Они расплакались и не захотели расходиться.
Вот так-то, вздыхает старик Нафтула.
Я неверующий - говорит он - я лишь немножко приобщен к вере.
Я слушаю всю эту хуйню оторванным ухом,
И СТАВЛЮ НА СТОЛ СВЮ ПЕРВУЮ ЧАШКУ.
***
Однажды на просторах Интернета, я познакомился с „прекраснодушной“ художницей Катей Сисфонтес, по кличке Сиська.
Она предположила: «Эх, бля, ломануться бы на фестиваль в Казахстан, в Алма-Ату!»
При слове «фестиваль» моя рука тянется к пистолету,
ибо знаю я все эти фестивали.
Но тут... романтика Алма-Аты... Казахстан…
Я ведь мечтал быть космонавтом до шестого класса.
Астронавтом.
Да-да…
У меня даже были имена Роберт и Артур…
Оба я. Оба астронавты.
Спасители этого блядского мира.
И я по-стариковски дал слабину.
Катя помогла мне заполнить адские документы,
где я описал свой проект - «Музей Космозиккеров».
Суть проекта была в том,
чтобы построить одного огромного космозиккера,
высотой в шесть метров,
похожего на серебряного Христа.
Чтобы это был пепелац на двоих.
Летающая тарелка.
Музей.
И чтобы внутри него можно было лежать и смотреть на звезды.
Или летать.
Или смотреть видео.
Летательный аппарат-музей.
На стенах - картинки, схемы управления,
инструкции, концепции, пояснения, артд...
(вот, кстати, придумал прекрасное слово АРТд - артеде:
как «и т.д.», но только на тему арта)
В общем, приняли в Казахстане мой план - мой музей-пепелац,
первый в мире передвижной музей космозиккеров.
С секретным напитком «Байконур» при входе.
Звонит из Москвы Цвейловская,
спрашивает как дела.
Вот, отвечаю,
лечу на фестиваль в Казахстан.
Там будут строить шестиметрового космозиккера.
Она спрашивает: «На Байконуре?»
Говорю: «Конечно, бля! А где же еще? Взлет шестого октября».
Написал я проект про музей и представил все это строительство…
Ну, чтоб сделать красиво, а lя Ники де Сен-Фалль, надо 20 000 евро затратить,
о чем и написал в далекий Казахстан.
Они ответили:
«Все сделаем сами, с волонтерами - это бесплатно, а летать будет как ковер-самолет!
Но
Есть одна проблема:
Если космозиккер сделать открытым, там будут люди ночевать,
Спать, ссать, срать, ЕЩЕ ЧЕГО-ТО ДЕЛАТЬ.
Бомжи.
Степняки.
Кочевники…»
Я не растерялся и отдал приказ:
Я отдал приказ
варить каркас
из двух половин, которые мы будем сшивать на месте установки.
…и капелька пота прокатилась по затылку в трусы.
А там посмотрим.
«- К варке каркаса приступаем!» - Откликнулись в скайпе с Байконура.
Я взглянул на себя в зеркало.
Я увидел, как мой дедушка инженер-полковник Генрих Соломонович Тоскарь, автор книги «Подрывные работы» гордится мной с того света.
Только одна беда:
Нет у евреев того света.
Они просто умирают и все.
Засыпают навеки.
Это русские верят, что придет Христос и всех воскресит.
У евреев верят, что придет Мессия и просто будет всем хорошо.
Вобщем Кин-Дза-Дза и я с Космозиккером.
Пишут мне казахстанцы: «Прилетай. Космозиккер в цеху.
Диаметр шеи 50 сантиметров».
Я приказываю уменьшить до 35.
Покупаю 40-сантиметровый глаз сверхлунных технологий.
Зеленую ртутную лампу.
К полету готов.
Беру с собой двести космозиккеров.
Двести воинов света достаточно для покорения Алма-Аты.
Я везу с собой тайное сакральное знание -
как сотворить космического ангела - хранителя Голема Космозиккера.
Внутри у него камень с именем Бога
и волшебной формулой энергии «Е = мс квадрат».
На фольге начертаны каббалические знаки и пентакли.
Камень погружается в центр процесса
и читается молитва.
Заклинание.
Космозиккер выполняет ваши желания.
Магический прибор.
Новая религия.
Новое осознание мира и бога.
Я везу с собой фотографии серебряного Христа.
Это мои иконы.
Они защитят меня:
гомеостатическое мироздание всегда сопротивляется всему новому
как и за пять миллиардов лет до конца света.
Нравственные звезды.
И желание покоя.
Но я не хочу лететь.
Я понимаю, что не хочу лететь!
Я не хочу лететь!!!
Почему-то каждый день мне в Германию звонит К., спрашивает когда я лечу.
Уговаривает меня лететь.
А у меня сумеречное состояние сознания.
Но я принимаю этот вызов судьбы.
Я кидаю в чемодан свой любимый большой охотничий нож.
Таня Мун вынимает его со словами:
« -Ты что, ахueл,
убить кого то хочешь?
Если что кулаками отобьешься!»
Крышка чемодана захлопывается как крышка гроба.
Мы катим в Дюссельдорф.
У меня чемодан с космозиккерами, огромный круглый глаз,
ноутбук, проектор, фотик.
Одет я скромно.
Мне лететь в бесконечность.
На международный фестиваль АРТ-БАТ-ФЕСТ.
Куратор Дарья Пыркина.
Концепция «Город как холст».
Во как.
Много думал.
Плакал.
Вспомнил, как в 1992-м году зашел в московский Союз Художников,
а там сидит такой дядя
с глазами магнитами.
Говорю: «Я - художник,
какова жизнь профсоюза, в который я плачу членские взносы,
что у нас нового?
Какие планы?»
Он смотрит на меня, ну, глазами гиены
и говорит:
- Скоро будет выставка.
Планируем провести.
«Хлеб всему голова»
Вот.
Давно это было.
А тут «Город как холст».
Совсем другое дело.
Современное искусство.
25 художником из разных стран.
Ах, мама-мама, Алма-Ата.
Но полетел.
Навстречу приключениям.
На свою красивую жопу.
Нас водила молодость!
Фестиваль - Казахстан - современное искусство.
Без гонораров - за ночлег и еду.
Мы летим на какие-то квартиры.
Под лозунгом: «Мы не покупаем - мы создаем!»
Международный фестиваль осваивает мегамеждународный бюджет.
Это современное искусство.
Ни одной звезды кроме меня.
Я слышал, как выгодно было
проводить в СССР международные соревнования
по спортивной гимнастике:
вот где, бля, брали лимоны и устраивали пару
мероприятий во дворцах спорта и пару статей в прессе.
В Москве с фестивалями еще на***.
Не верьте ни в какие сегодняшние фестивали -
все это просто отстойный стыд.
II.
Два утомительных перелета -
это две фляжки по двести граммов виски «Ред лейбл».
Это то, что необходимо выпить в небе,
поминая наших друзей.
В полете надо -
выпить за Кузю,
за Кормильцева,
за Невелюка.
Список огромен.
Я пью на высоте 9000 метров
со скоростью 850 км в час.
Будьте счастливы те, кого помню и люблю.
Иногда они летают вкруг меня.
Вокруг самолета.
Рыжий. Кормильцев. Аксинин. Кузя. Дмитровский. Буренин.
Я всегда беру с собой в самолет маленькие книжечки стихов
Дмитровского и Буренина.
На сувениры.
Ну, и чтобы плакать, засыпая.
И вспоминать, что мы - лишь тень, бегущая от дыма.
III.
На Земле оказалось, что всю дорогу я летел в салоне не совсем один, а с русским художником из Дюссельдорфа.
Назовем его Андрей Рублев, который никак себя не проявил.
Он был с хвостиком и лицом сладкой дешевой иконы с блошиного рынка.
Алматы!
Только прилетели, сели, сразу повыскакивали измученные люди.
Я вышел на поверхность Марса.
Марсиане встречали людей с табличками.
Три часа ночи, бесконечная степная пустота. Темнота.
Станция на Марсе.
Над нами темное небо.
Мы курили и загружали саквояжи в багажник авто.
В итоге чемодан с космозиккерами в багажник не влез.
Андрей-иконописный ехал всю дорогу,
прижатый моим чемоданом.
«- А почему так темно?» - Спросил я водителя по имени Алмаз.
«- Звезд нет» - Ответил Алмаз.
«- А Бог есть?» - Спросил я.
« - За деньги здесь можно все», - ответил Алмаз.
В этот момент загорелась реклама какого-то казино.
Бог за деньги может все!
И глаза у всех как магнитики
в сторону денег.
Мы въезжали в город.
Прекрасный мягкий советский город 82 года
прошлого тысячелетия.
Построен в сталинское время.
Красивыми сталинскими домами.
Бульварами.
Какой-то душевностью.
Но две вещи были здесь нихуя не феншуй -
тут не было моря.
Полное ощущение присутствия моря и метафизическая астральная наебка.
То есть те, кто меня сюда заманил, что-то недоделал.
Сбой в матрице.
Нет моря.
Марс, да не тот.
Зато страшным куполом - линзой бога - нависла ночная степь.
Где нет никаких законов и где живут древние мифы.
Где территории излучают разум и где можно встретить судьбу.
IV. Вычитание моря
Поселили в двухкомнатной квартире типа «евроремонт».
Сантехника, естественно, говно.
Телефон, естественно, отключен.
Я живу неестественно с еще двумя мужчинами.
Оба с хвостиками.
Оба художники.
Вот оно, бля, подфартило в моем-то возрасте.
Мои соседи как-то молчат и ведут себя загадочно.
Один из них - Андрей Устинов из Дюсселя,
за библейский вид мной нареченный Андреем Рублевым, оказался самым пустым.
Вторым соседом оказался художник Казас, который все знал и рубил фишку.
«У меня контракт с Маратиком», - обозначил он степень своей крутизны.
И на мою просьбу «старичок, дай зажигалку», попросил не называть его «старичком».
Оба с хвостиками.
А унитаз плохо работает.
Администрации нет.
Телефоны не работают.
Что делать нихуя не ясно.
Художники волнуются.
Появляется „всезнающая» КАТЯ Сисфонтес
Всех успокаивает.
Говорит, что все ништяк.
Что она пашет как Папа Карло.
И надо ехать куда-то работать.
Она тут уже работает одновременно в трех фестивалях.
И щас в питер срочно. Там тоже.
Короче, работа, работа.
Я, сука, ненавижу слово работа.
Это прикрытие любой хуйни и самое лживое слово в мире.
«Работай работай работай - ты будешь с уродским горбом» -
писал Блок.
Мне с детства тыкали сестрой, которая готовилась к консерватории: «Вот девка пашет.
По восемь часов в день за инструментом».
Вскоре это выражение - «девка пашет» - стало магической формулой, присказкой на любую тему.
И вот эта девочка, эта фейгеле, поступила в консерваторию.
И закончила ее на отлично.
И уехала в Израиль.
И вышла там за Аркадия, у которого магазин.
И встала за кассу.
И была счастлива слить всего Мусоргского в унитаз.
И больше никогда не прикоснулась к инструменту.
Работа - это социальное зло.
Все беды от работы.
Поэтому я даос.
V.
Я включил проектор.
Естественно оттеснив меня, художники начали показывать друг другу свои говенные прекрасные работы.
Я стал смотреть на тараканов и ждать чуда из администрации.
Ключи от квартиры, одни на всех, как и сортир, должны были бы сблизить нас.
Но этого не происходило.
Фирменные беджи, без которых я не могу жить.
Деньги на питание, без которых я не могу пить.
Внезапно за нами приехали.
Девушка Ангелина по кличке «Ангел-убийца» и еще одна.
В большой субаре за рулем.
Запредельно Крутая марсианка.
Не знаю, что за крутой человек купил ей права.
Но ехала она так страшно, что я попросился выйти
за водкой.
И УШЁЛ В КОСМОЦЕХ.
VI.Космоцех
Огромный заброшенный завод для ремонта комбайнов.
Огромный двор.
По двору разбросанные объекты предыдущих фестивалей.
Обломки фестивалей и подготовка к новым великим проектам.
Пара таджиков, узбеков, русских
выглядят очень простыми, почти дикими…
С ужасом смотрят в глаза.
Когда я показал им космозиккера, они были потрясены.
Некоторые испугались и отказались работать.
Но два маленьких киргиза взялись за дело.
И вскоре две части огромного каркаса и хобот были сварены
по чертежам подводной лодки.
Выглядело это угрожающе даже в виде каркаса.
А где-то, в далеком и недостижимом, как Замок Кафки
офисе кипела работа по облицовке космозиккера.
Оказалось, что на итальянскую зеркальную мозаику мы не тянем,
поэтому будем обшиваться серебристым материалом,
которым обтягивают трубы на теплотрассах.
« - В несколько слоев пойдет», - уверенно сказал
технолог Кайрат и сплюнул сигарету.
Наступило 40 градусов в тени и силы покинули меня.
Я наблюдал за художниками, копошащимися в жаре над своими объектами.
Норвежец обклеивал дерево питьевыми трубочками.
Вот такое искусство
Сисфонтес заканчивала какую-то конструкцию, похожую на детскую площадку в 3д.
Казас получал огромные желтые доски, которые повтыкал в газон.
И назвал этот объект «Трава».
Устинов делал усилитель шума генераторной будки и очень волновался.
Все остальные - просто маленькие куколки с детской карусели.
Поехали вместе ужинать. В какой-то дом.
Все, художники и организаторы.
Ол райт? Ол райт!
Как это просто для американцев и как не просто для русских.
«Ол райт» - «Все правильно».
Что - все?
Что значит правильно?
Что такое твое «все»? Ничто!
Ревизионисты говорили: Главное - ВСЕ, а конец - НИЧТО.
Хаос тотальный.
Вывод: выражение «ОЛРАЙТ «ведет к тотальному пиздецу.
В каждом мгновении жизни мы стараемся поймать свой «олрайт».
Точнее, слово, которое пишется с ошибкой.
Это почти два нуля возможности прорыва сознания.
Вечером все художники пьют, едят фрукты и как бы веселятся.
Общаются в большом доме, куда всех привезли.
Царит игривая атмосфера.
Все стараются разговаривать быстро и ни о чем.
Как радиоведущие.
Несчастные художники третьего эшелона,
ездящие по захолустным фестивалям за еду и ночлег.
Все веселы и что-то шутят. Шутки юмора.
Бегает и сверкает ногами Маша - икроножная мышца на цыпочках.
Острая на язычок.
Ее хочет натереть маслом от ожогов красавчик БРЮС УИЛЛИС -
директор типа Гельмана, только без политики и скандалов.
Работает себе тихонько,
осваивает фестивальную целину, так сказать.
Я смотрю на людей и понимаю, что современное искусство умерло.
Пора из него валить.
Старое искусство осталось в музеях и заняло свою нишу на земле.
А современное умерло.
Умер архетип художника.
Я вижу перед собой дизайнеров
в стремительном поиске денег,
заработков и проектов.
С магнитиками в глазах.
Мертвецы.
«Котю» никто не знает!
«Котя» для них - Северный Шаолинь по восприятию.
«То кости лязгают о кости».
VII.
Шесть утра - черного цвета.
Меня заселили в лагерь
с мертвыми детьми.
Девочка Маша постирала черные трусы
и трусы ночью всех задушили
от злости.
Впервые в жизни я падал с кровати ночью четыре раза.
«Во тьме неразличимые собаки
Небесного облаивали пса
Но я-то знал
Что не дойдет до драки…».
В прекрасный вечер, когда меня не пригласили на банкет, я окунулся в жизнь Алматы.
Сказочно нежный восточный город-Арбат.
Кафе, кафе, рестораны.
Я патриотично сел в корейский.
Я был разодет как ночной ковбой.
В штанах с рисунком из конопли.
Все показывали мне „кул“, а я кричал им „есть чо?“
И все хохотали и угощали.
Я познакомился с кучей продавцов, барменов и официантов.
Влился и пожил их коренной жизнью.
Выставил десять браслетов на продажу.
Купил одни четки.
Подружился с пожилым Анатолием на аэродроме…
Я гулял, дарил цветы и девушки водили меня из одного кафе в другое кафе, показывая, где лучше,
и рассказывая про город.
Я расслабился.
Я точно попал в Махачалу 1987 года.
Ничто не предвещало беды.
В процессе прогулки я придумываю китайские стратагемы, а сам этот трип посвящаю Шамилю Гасанову, Игорю Танчину, Гасану Гасанову.
Где-то рядом очень быстро и невидимо кружится Тимур.
Принимаю сегодня по совету его бывший со мной феназепам.
Позитивную вату без сахара.
VIII.
Утро.
Истерический общий крик: «Каша»!!!
Прихожу на кухню, а Андрей Устинов
съел всю кашу - и свою, и мою тоже съел.
И сидит такой красивый-красивый.
Голову только что вымыл, причесался; волосики еще влажные, колечками.
Мне внезапно нисходит такое видение -
я подхожу к нему и резко бью пятерней по иконописной щеке.
Остается отчетливый красный след.
Он что-то бормочет и гаденько улыбается.
Мне хочется вспомнить всех, кто ебал мозги на тему «быть или не быть».
Быть. Здесь и сейчас. Чего б ты ни делал.
Водитель пошел в душ, а я приготовил окрошку из всех видов травы
и из всех видов кефиров.
И мы поели.
Все ол райт.
Или кому-то придется умереть,
а кому-то жить дальше своей алма-атинской жизнью.
IX.
В жизни гомеостатическое мироздание
сопротивляется гораздо сильнее и проще чем в книжках Стругацких.
Я с детства мечтал стать космонавтом.
Оказалось, что до Байконура от Алма-Аты аж 2000 километров.
Даже перекати-поле - скелет мертвого колобка -
будет путешествовать 21 день при попутном ветре.
Байконур - это слово пьянит меня, и я даже придумал коктейль.
«Байконур Нафтулович».
Но это мой фирменный секрет.
Скоро появится во всех барах.
Я прилетел в Алматы чтобы начать новую религию
и передать тайну Космозиккера ученику,
которого я выберу на мастер-классе.
Многие злые маги знали об этом, и они ощутили опасность.
Они просто не могли этого допустить.
Само мироздание выступило в роли этих людей.
Но все по порядку.
В понедельник машина за мной не пришла.
В штабе никто ничего не знал.
И мне было приказано ждать Ангелину.
И я решил позавтракать на Арбате.
Я - в ярко-оранжевых шортах,
весь невероятно навороченный, весь
в ролексах и в бриллиантах, я сидел на Арбате с фляжкой водки в руках
и со стороны выглядел, как Элвис Пресли, заглянувший в Алматы.
В левой руке Анджелина Джоли,
в правой руке - Божена Рынска,
Минаев чистит мне сандалии,
а гастарбайтер Багиров обмахивает опахалом.
Вот такое состояние блаженства.
Я расслабился
В этот момент ко мне подошел человек.
Он был очень красив -
как древний портрет фаюмского юноши
работы великого, но неизвестного мастера.
Он попросил сигарету и немного денег.
Я предложил ему присесть.
То был настоящий бродяга-степняк, молодой дервиш,
Спящий прямо на земле или в степи.
Он представился.
Александр.
Но вообще-то,
Арес.
Одет, как модный латинос.
190 ростом.
Короткие красивые кудри.
Мы разговорились.
Он был прекрасен и умен.
Я угостил его выпивкой.
Он предложил позвать подругу,
подогреть,
ибо ей грустно.
Она тихо и уныло стояла в ста метрах от нашей скамейки.
Он позвал ее: «Зоя»!
Она медленно подошла.
Тот самый прекрасный образ длинноволосой красотки в капюшоне
и синяк на подбородке.
Вид хиповый.
Ну, просто девочка-мечта.
Я заметил, что они оба были в больших восточных платках,
летних, легких.
У парня синий, а у Зои оранжевый.
Мы ахуенно сидели на лавочке и общались.
Через пять минут они стали моими лучшими друзьями.
И я пригласил их к себе домой помыться с дороги.
Курнуть.
И купить еще водки.
И посмотреть мой компьютер.
Это были кисини ( злые духи по-корейски).
X.
Но в тот момент они были для меня просто Арес и Зоя.
X.
Мы зашли ко мне домой.
Зоя попросилась в душ, а Арес сел посмотреть мой комп.
Он починил его за минуту.
Настроение мое было выше крыши.
В этот момент из ванны вышла Зоя и попросила что-нибудь из одежды.
У меня былая смешная китайская пижама вся в марихуановых листках.
Зоя надела эту пижаму, расчесала волосы, нарисовала глаза и расстегнула верхнюю пуговицу.
Ростом она была где-то 179, прекрасно сложена с роскошной грудью.
Глаза у нее светились, как спелый виноград.
Она подсела-прилегла к нам на диван и промурлыкала,
что воды и сигарет в доме больше нет.
Я тут же вручил лучшему другу Аресу
50 долларов и попросил его сходить.
Пока его не было, мы валялись с Зоей.
Я ставил ей музыку.
А она рассказывала, что она очень очень издалека.
Давно путешествует.
И вообще первый раз в Алматы.
Может, чтобы встретить меня?
Но не верит в случайность.
Живет как ветер.
Ей 23 года.
В пижаме из марихуаны она была героиней какого-то казахского клипа,
снятого Гринвеем.
В голове от ее взгляда шумело и становилось тепло и радостно.
Было видно, что она счастлива
и готова на все.
И это все будет уже очень скоро.
В этот момент вернулся Арес.
Он принес литровую бутылку какой-то водки.
Помню только, что она была ребристая.
Открытая.
«Я тут выпил по дороге,
не выдержал», - Сказал Арес и протянул мне.
Я протянул Зое.
Зоя отказалась.
И я от души хлебнул этой ахуенной водки.
Это был полный улет.
Не знаю, сколько и чего там было.
Ну, просто полный улет.
В этот момент все звезды сошлись в одной точке.
Этой встрече, возможно, несколько тысяч лет.
В эту секунду в дверь позвонили.
Снизу.
Из подъезда.
Приехала машина в гости с художниками
из группы ЗИП - «Завод измерительной аппаратуры».
Водитель.
И директор фестиваля.
И они зовут меня, чтоб я выходил.
И поднимаются по ступенькам.
Я говорю Зое и Аресу - «Я скажу, что вы артисты из моего перформанса.
Щаз поедем дальше тусовать!»
Зоя кричит: «Нет»!
Я поворачиваюсь, чтобы открыть им всем дверь.
И вдруг кто-то тихонько и ласково, как бы останавливая меня, похлопывает по плечу. Это ЗОЯ говорит мне: «Боря!»
Я инстинктивно поворачиваю голову.
И получаю такой ахуенный удар бутылкой водки по голове.
По лицу. А, точнее, по уху.
XI.
Я охуеваю.
ПРИСЕДАЮ.
Но не падаю.
Взрыв
ПОХОЖИЙ НА УДАР ЗОЛОТЫМ СЛИТКОМ, ОБЕРНУТЫМ В ТОНКИЙ БАРХАТ
замедляет время в моей голове и я вижу все, как в замедленном кино
Ухо мое превращается в кровавую розу
Но я стою на ногах и я трогаю свое ухо
АРЕС НАЧИНАЕТ ПРИБЛИЖАТЬСЯ КО МНЕ С ПЛАТКОМ,
ЯКОБЫ РАЗНЯТЬ НАС
Внезапно ЗОЯ, ЧТОБЫ ОТВЛЕЧЬ МОЕ ВНИМАНИЕ,
хватает мой ноутбук
- и выбрасывает его в окно
мой ноутбук - мой хуй - мое оружие - протез моей памяти и жизни -
этим она оскопила меня и лишила магической силы.
Находясь в состоянии ступора, весь в крови, я отрываю кусок своего уха,
которое в лоскуты
и засовываю КУСОЧЕК СЕБЕ в рот, начиная его жевать
И я вам клянусь, ничего вкуснее я не пробовал еще пока в этой жизни
они стоят на против меня в ступоре
идет дуэль глазами
Зоя КРАСИВА НАСТОЛЬКО, ЧТО ЕЕ НЕВОЗМОЖНО УДАРИТЬ
В РУКАХ ОНА СЖИМАЕТ РОЗОЧКУ
179 РОСТОМ
РЫЖАЯ
ГЛАЗА СВЕТЯТСЯ ЯНТАРЕМ
Она бьёт меня розочкой в левую почку и одновременно ВПИВАЕТСЯ
в уже и так разорванное ухо
Я отбиваю ее удар в почку и розочка на всю глубину входит в мой бицепс в начале локтя
и застревает в руке
Арес с платком уже возле меня
Единственное, что было у меня в руке это Космозиккер
Потому что перед этим всем я рассказывал им про выставку
И держал большого космозиккера в руке
Я сжал космозиккера в кулаке
И несколько раз воткнул Зое в глаз
Я почувствовал, что попал
И довольно глубоко
Ведьма дико кричит с космозиккером в глазу и с воем
убегает из квартиры.
Молнией, как ниндзя она пробегает три этажа, ящерицей
в пижаме из марихуаны, растворяется среди домов.
В этот момент в квартиру начинают входить
Это директор, руководство, художники, я никого не знаю
И не понимаю, что это за продолжение театра абсурда
Вся квартира залита кровью
Я стою по колено в крови
Внезапно я громким ГОЛОСОМ говорю ВСЕМ:
ВНИМАНИЕ! Это перформанс!
И даю Аресу камеру
СНИМАЙ!
НЕ УХОДИ!
НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ С НИМИ!
СНИМАЙ!
Из меня бьёт фонтан крови размером с сигарету
Арес говорит: «Я не уйду. Я буду с тобой до конца.»
Он снимает!
Мышцы и артерии все наружу
Я ЖУЮ СВОЕ УХО
- Что случилось? - Кричит ПОТРЯСЕННЫЙ директор фестиваля.
Другие ребята тоже потрясены количеством крови на кафеле и на полу.
И весь матрас…
Арес продолжает меня снимать.
Начальник командует - так срочно уезжаем отсюда на другую квартиру.
Когда меня эвакуируют в джипы с чемоданами обмотанного,
кто-то остается замывать кровь,
появляется хозяйка квартиры, которая вообще попала.
И с ужасом мечется
Но записала все на видеофон.
В этой суете растворился и Арес со словами:
«- Ничего не бойся.
Я с тобой буду до конца…»
Уже в полубреду меня перевезли в специальной дом.
Там я объяснил директору, что меня бомбанули и хотели убить.
Я хочу заявить в посольство Германии и в милицию.
И все просили этого не делать, ибо это пиздец фестивалю.
Никого не найдут.
Мне казахская тюрьма не понравится.
И сделаем все типа по уму.
XII
- вызвали специального хирурга, умеющего хорошо и пули вынимать и осколки доставать и швы накладывать…
…и все же ощущение,
когда в твоем теле такие дырки, что в них палец проходит
на мгновение сделали меня героем…
Но, короче, капельница-шмапельница, промывание-транквилизаторы.
Все как в кино: обслужили быстро.
Только ухо, говорит, трогать не буду. Не умею. Там хрящи. Лети, давай, братан, в Германию срочно.
И повязку мне сделал как у Че Гевары.
Крови я много потерял.
Поэтому заснул быстро.
Приснился Мне Сон.
XIII
Я лежу под капельницей.
А ко мне приходят Кастанеда и Гурджиев.
Кастанеда улыбается, кивает на столик с транквилизаторами и говорит:
«- Ну, в этот раз ты выиграл. А в следующий раз будь просто умнее.»
Гурджиев говорит с акцентом:
« - Твое обрезание свершилось.
Ты отдал Богу Богово.
Хоть не хуем, так ухом,
Те же три буквы.
Кабалистика соблюдена.
Теперь твоя задача пришить себе правильное ухо.
Это твой новый, четвертый, путь.
Теперь ты свободен.
Ведь до сих пор ты смотрел на мир слепыми глазами мертвого Борхеса
и слушал Бога глухими ушами мертвого Бетховена
Ну, изредка показывал «фа» средним пальцем мертвого Коперника. Хватит.
Ясли закончились. Теперь ты новый человек.
Нарекаю тебя Байконур Нафтулович Заратустра, воин космоса и света.
Позитивный русский богатырь.
Тебе будет 48 лет, а это твой 12-летний цикл.
Хватит лежать на дзенской печи.
В 2014 году ты закончишь 7000 космозиккеров и ты свободен
в дальнейшем выборе судьбы».
Я проснулся в шоке и закинулся волшебными препаратами.
XIV
В этом доме, где я лежал, меня навещали художники и администрация.
И вездесущая Катя Сисфонтес, „милая“.
Меня в нем закрывали на всякий случай.
Я обошел все комнаты художников.
Ни у кого ни одной книжки с собой нет вообще.
А в саду красота неземная и огромное количество гнилых яблок
валяются.
И они как символы.
Как эти все художники.
Гнилые яблоки познания добра и зла,
никому не нужные
в райском алма-атинском саду.
Приехали старшие и администрация.
Типа чо, мол, делать будем, как будем решать вопросы
Ну, я принял два стратегических решения.
На еврейский новый год я должен быть дома в Эссене,
где в этот же день, в клинике мне должны пришить ухо Ван Гога.
В еврейский новый год Б-г вписывает всех в Книгу Жизни.
А в Судный День, в Йом-Киппур, ставит подпись на год.
Значит, надо успеть.
Казахи сказали, что все решаемо, и я полетел бизнес классом в Хитроу.
Ужасные авиалинии, согласен с Боженой Р.
Чтобы привлечь внимание стюарда, пришлось закурить в салоне.
Они были в таком диком шоке.
Отобрали у меня окурок и зажигалку, запаяли в целлофан, как чудо природы.
А потом вернули.
Шок.
Пока я бродил по Хитроу,
а это огромный город с самолетами, переходил из бутика в бутик,
пробуя вискари,
чтобы снять стресс,
ведь в этот момент мой отец - старик Нафтула
отправился в Орли за ухом Ван Гога
XV. Ухо
Телеграмма специального корреспондента из Арля от 24 декабря 1888 года вышла 26 декабря в парижском издании Le Petit Journal. В ней написано следующее: «Вчера вечером некий художник из Голландии по имени Винсент, после того как отрезал себе ухо лезвием, пришел к дверям публичного дома и подал кусок своего уха, завернутый в бумагу, человеку, который открыл дверь. «Возьмите это, это может быть полезным», - сказал он и ушел.
Cведения о злополучном происшествии вечером 23 декабря 1888 года исходят от Гогена и от полицейских города Арля. Последние обнаружили окровавленного Ван Гога утром 24 декабря и доставили его в больницу. По их данным, Ван Гог показывал кусочек завернутого в газету уха знакомой проститутке по имени Рашель.
Пока Гоген стоял в ступоре, Ван Гог влетел в дом, отрубил себе ухо, завернул его в газету и отправил (согласно другой версии - принес самостоятельно) проститутке Рашель. Местная бульварная газета описала это в краткой заметке:
«В прошлое воскресенье в половине двенадцатого художник по имени Винсент Ван Гог, голландец по происхождению, появился в доме терпимости № 1, позвал девушку по имени Рашель и протянул ей свое ухо с такими словами: «Береги это сокровище». Потом он ушел. Полиция, сразу же информированная о случившемся, которое могло быть делом рук только несчастного сумасшедшего, явилась утром в дом этого человека, найдя его в кровати без всяких признаков жизни…»
XVI
Старик Нафтула разыскал праправнучку Рашель по еврейской линии, через общину.
Она жила все в том же родовом поместье.
Ухо по-прежнему хранилось в погребе ее родового дома,
в мраморной шкатулке со льдом и солью.
«- Ухо Ван Гога бесценно, - сказала Рашель Иосифовна (хранительница реликвии). - Оно может прижиться лишь на голове у гения.
В противном случае принесите его обратно.
Иначе вы все умрете….»
Сказав это, женщина сухо поклонилась.
Отец схватил шкатулку и поскакал в Эссен.
По дороге из Хитроу в клинику я очень волновался.
Звонили друзья.
Сочувствовали.
Помогали.
Советовали.
Курицын уговаривал пришить русское ухо.
« - Пушкина, что ли? - Спрашивал я
« - Ну, не Пушкина, конечно,
Но, хотя бы, Тургенева или Платонова,
чтоб я тебя, еврея, мог хотя бы за русское ухо любить всей душой,
как Белый Бим любил свое черное ухо…»
Я спросил совета у Тани Мун.
Таня Мун предложила мне сделать золотой протез уха Ким Ир Сена.
Или уха Тараса Шевченко.
Или уха Степана Бандеры.
Или же уха Че Гевары.
Соблазн велик, но судьба одна.
Б-г решает.
Выбор божий.
Ибо
для пересадки
уши сначала пересаживают на спины мышам,
дабы возродить в них процессы регенерации.
Об этом полно в интернете.
Так вот из мышей с именами Че Гевара, Гоголь и Ван Гог
выжила лишь одна особь по имени Винсент и в еврейский новый год,
помолясь и принеся жертву,
немецкие врачи совершили ЧУДО.
Имплантировали мне недостающий фрагмент уха Ван Гога.
Отлили специальную гипсовую форму из магического раствора.
Сшили Франкенштейна,
Меня.
Состоящего теперь из Бориса Бергера и уха Ван Гога.
Теперь я громко слышу слово АБСЕНТ
и разговариваю с Богом напрямую.
Пишу об этом я тебе, брат мой, Иммануил,
ты мой читатель,
зная, что ты вообще никогда никуда не ездишь.
И, по своему, прав.
Я же теперь слышу Ван Гога.
Ухо растет.
XVII
Я брызгаю на Ухо Ван Гога одеколоном и маслами.
Сегодня ухо впервые соприкоснулось с дождем и встретилось с серебряным Иисусом.
Было солнечно.
И тени играли на лице Сына Божьего,
и Он улыбался и что-то говорил,
а я слушал и слышал его ухом Вана.
Дописывая эту историю,
сижу в белой рубашке и в жилетке,
покуриваю трубочку,
и думаю, что неопределимы пути Господни:
Я слышу Ван Гога,
Серебряный Джизус разговаривает и улыбается - игрой теней листвы и солнца.
Ухо чешется.
XVIII
Вкус уха не забывается.
Ухо чешется.
К деньгам.
Абсент.
Пепелац-космозиккер потерпел крушение на Байконуре.
Клофелин.
Я отпил глоток.
Она помыла голову и была готова - женщина-смерть.
Моя соседка выносила мусор и принесла на ветке чьи-то почки.
Она любила собирать цветочки.
Люди степи.
Талдыкурган.
Бесконечность.
Степняки.
Вкус уха.
Немецкая клиника.
Судьба артефактов.
Я больше не художник.
Обрезание и пришивание.
Поединок.
Ноут, фотик, часы, костюмчик.
Розовые шорты.
В глазах Тани Мун знак бесконечность.
Теперь только дочь Алиса знает как и умеет делать космозиккеров.
Секрет передается, как в классической магии из поколения в поколение
только по женской линии.
Имя Бога и магические пентаграммы.
Установление камня в центре звезды.
Ухо чешется и растет.
Секрет денег.
Никогда не сдавайся.
Я пил в каждом дьюти фри самые лучшие сорта виски.
Что такое нормальность?
Ненавижу слово работа.
Особенно браваду этим словом.
У меня оч. много этой самой работы.
У меня Слуховой аппарат Бога.
На Йом-Киппур - еврейский Судный День -
снимут швы.
Снимут швы.
Снимут швы.
И я буду свободен.
И Арес будет со мной до конца.