Про Великую Рецессию и ее последствия
Прислали мне ссылку на интернетную версию моей новой статьи, о которой я в возвращательном посте писала. На всякий случай напомню, что она является второй частью дилогии. Первая часть: Гендер, семья и культура во время кризиса. Американский вариант. Вторая часть: Гендерные аспекты американской Великой Рецессии и ее последствий. Между первой и второй частями пять лет. Ниже привожу полный текст второй.
Гендерные аспекты американской Великой Рецессии и ее последствий
Точные сроки экономических кризисов определяются ретроспективно. По данным американского Национального бюро экономических исследований, последний из них, получивший в англоязычной прессе название Великой Рецессии (Great Recession), начался в декабре 2007-го и закончился в июне 2009 года, став таким образом наиболее протяженным спадом американской экономики со времен Великой Депрессии 30-х годов.
Звание Великой нынешняя рецессия получила не столько из-за своей продолжительности, сколько из-за глубоких социально-экономических последствий, прежде всего на рынке труда. Она уничтожила 6,3% рабочих мест - рекордно высокий показатель: в два раза выше, чем во время рецессии 1981 года, в три раза - рецессии 2001 года (следствие так называемого «доткомовского» пузыря, усугубленного терактом 11 сентября 2001 года), и в четыре раза - рецессии 1990 года.
Восстановление потерянных рабочих мест всегда отстает от макроэкономических показателей, но нынешний кризис оказался особенно затяжным. Только к июню 2014 года - спустя пять лет после официального окончания рецессии! - показатель безработицы в Штатах вернулся к докризисному уровню. Но простого возвращения мало. По расчетам двух аналитических центров, Economic Policy Institute и Brookings Institutions, американской экономике нужно создать еще не менее семи миллиоов рабочих мест, чтобы восполнить не только потерю, но и ответить на новый спрос, возникший за пять лет. Так что не удивительно, что по результатам опроса, проведенного совместно телеканалом NBC News и газетой Wall Street Journal весной 2014 года, более половины американцев (57%) уверены, что рецессия еще продолжается.
Мужчины-жертвы?
У последнего кризиса есть еще одно неофициальное название, то и дело мелькающее в американских СМИ: «мэн-цессия». Его придумали, чтобы подчеркнуть новую и необычную характерисктику: если судить по процентам потерянных рабочих мест, то безработица на этот раз сильнее ударила по мужчинам, нежели по женщинам, особенно в начале.
Тут уместно заметить, что никто никогда не называл предыдушие рецессии «вумэн-цессиями», несмотря на то, что они больней били по женщинам. Видимо, такой расклад - когда во время экономических кризисов женщины страдают сильнее мужчин - до сих пор воспринимается в массовом сознании, как должное.
Но всё-таки, почему «мэн-цессия»? Ответ простой: поскольку кризис начался с того, что лопнули финансовый и риэл-эстейтный пузыри, то наибольшие потери рабочих мест поначалу произошли в строительстве да финансах, а это традиционно «мужские» осферы. Они же потянули за собой промышленную отрасль - тоже существенно более мужскую, чем женскую. Максимальный гендерный перекос наблюдался в августе 2009 года, когда уровень безработицы среди женщин был почти на 3 процента ниже, чем среди мужчин. Тогда же, впервые за всю историю страны, число женщин, занятых на американском рынке труда, превысило число работающих мужчин. Ненамного и, как скоро выяснилось, ненадолго, но сам факт впечатлил тогда многих.
В западной прессе сразу же появились публикации на тему уязвимости мужчин и упадка маскулинности. Приведу только один, зато красноречивый пример - заголовок из лондонской газеты Таймс: «Женщины - победительницы в мэнцесии» (Women are the victors in “mancession”). Этот мотив подкреплялся информаций о более долговоременной и стойкой тенденции в области высшего образования, а именно: доля женщины среди студентов американских вузов устойчиво растет, начиная с конца 90-х годов прошлого века, и составляет на сегодняшний день уже 60%.
Кульминацией этих настроений стала статья, опубликованная в 2010 году в журнале Atlantic, а затем и одноименная книга Ханны Розин (Hanna Rosin) «Конец мужчин» (The End of Men), автор которой задалась вопросом и, судя по всему, ответила положительно: а может просто современное, постиндустриальное обществе более подходит для женщин, чем для мужчин? Главная линия аргументации Розин - что традиционные мужские качества, такие как «размер и сила», стали не такими уж нужными для многих новых профессий, тогда как современные женщины, берущие на себя, зачастую вынужденно, ответственность за свою семью, на ходу учатся решать многие и разнообразные сложные задачи, и таким образом оказываются более приспособленными к новым вызовам. В результате современная «альфа-женщина», выступающая в самых разных обличьях, от пантер-карьеристок до матерей-одиночек, с плавным переходом от одного образа к другому, оказалась победительницей в рецессионной экономике.
Любопытно, что с феминисткой и прогрессисткой Ханной Розин согласился и консервативный публицист Рейхан Салам (Reihan Salam), опубликовавший в 2009 году в журнале Foreign Policy статью с характерным названием «Смерть Мачо» (The Death of Macho). В ней утверждается, что финансовый кризис возник по вине мужчин с мачистской психологией, которых, весьма необдуманно, поддерживало и американское правительство -благоприятствуя бурной экспансии строительного бизнеса и кредитования жилья, что повлекло за собой создание рискованных финансовых продуктов. Стало быть и выход из кризиса должен сопровождаться отказом от «мачистских» подходов в экономике и жизни вообще.
Женские приобретения, реальные и мифические
Краткий период доминирования женщин на американском рынке труда закончился весьма скоро: уже к концу 2009 года число работающих мужчин превысило число работающих женщин, и этот традиционный дисбаланс продолжается и по сей день.
Восстановление рабочих мест, потерянных мужчинами, началось в начале 2010 года - аккурат, когда женщины стали массово терять работу, прежде всего, из-за реализации правительственного плана по затягиванию поясов, выразившегося в сокращении числа госслужащих на всех уровнях - федеральном, штатных и местных. Рабочие места, потерянные женщинами за время рецессии, были восстановлены к июлю 2013 года. Мужчинам пришлось идти к этому показателю еще год. Этот факт вызвал новую волну публикаций о победе женщин и поражении мужчин, однако на этот раз они уже не вызвали такого ажиотажа, как в начале кризиса, и воспринимались скорее, как очередной статистический курьез.
Большинство аналитиков, за исключением разве что особенно твердолобых консерваторов, к этому времени уже рассмотрели, что работодатели отнюдь не стали отдавать предпочтение женщинам в ущерб мужчинам. Скорее напротив - ибо доля женщин в большинстве секторов экономики несколько снизилась по сравнению с предкризисным уровнем. Женский выигрыш произошел за счет нескольких так называемых «женских профессий» - в которых доля женщин-работниц давно и стабильно превышает долю работников-мужчин. Вот их первая дюжина: лицензионные медсестры (91%* женщин), учителя младших и средних классов (82%), менеджеры медицинских учреждений и служб здравоохранения (73%), психологи (67%), налоговики (66%), администраторы системы образования (63%), менеджеры рекламного и промоутерного бизнеса (61%), бухгалтеры и аудиторы (60%), менеджеры по пиару (60%), страховые агенты (59%), ученые-исследователи в области медицины (53%), финансовые менеджеры (53%).
Здесь будет уместно заметить, что кризис поспособствовал массовому вторжению мужчин в «женские профессии». И самое интересное, что здесь им открыт зеленый свет. К примеру число мужчин, занятых в области здравоохранения выросло к лету 2013 года на 16%, а число женщин - только на 10%. Учитывая существующий пока что гендерный перекос в этой сфере - четыре женщины на каждые пять рабочих мест - процентное превосходство мужчин среди новоприбывших пока что не вылилось в более высокие числа рабочих мест для мужчин, но тенденция явно выглядит в пользу мужчин.
Если же взглянуть на традиционно «мужские сферы», например, промышленное производство или информационные технологии, то гендерный разрыв в них не в пользу женщин в послекризисный период только усилился. То же самое происходит и в боль-мень гендерно-сбалансированных профессиях, типа сферы обслуживания - заполнение вакантных рабочих мест мужчинами началось раньше и идет с большей скоростью.
Короче говоря, так же, как мужчинам, рецессия не принесла женщинам никаких плюшек, и наоборот, принесла потери. Просто поначалу женские потери выглядели несколько меньшими, чем мужские. Но даже это начальное женское преимущество выглядит довольно сомнительным: ведь если бы женщины были вовлечены в строительную, промышленную и финансовую сферу на уровне мужчин, они испытали бы такой же точно удар. Другими словами, дело не в гендере, как таковом, а в том, что экономические сектора пока что довольно сильно сегрегированы по гендеру. С другой стороны, мужчины, потерявшие работу, живут не в вакууме, как правило, у них есть семьи, в которых тоже есть женщины. И даже если жена не потеряла работу, тот факт, что теперь она стала единственным кормильцем в семье, никак не делает ее более защищенной и сильной, особенно в ситуации, когда на одну зарплату прожить трудно.
Если же копнуть глубже и добавить в рассмотрение другие важные факторы, такие как раса, этническое происхождение, образование, возраст, класс - другими словами, применить интерсекциональный подход - выясняется, что кризис особенно больно ударил по нескольким демографическим группам, которые можно определить как «хронически уязвимые». Это афроамериканцы (как мужчины, так и женщины), латиносы (тоже как мужчины, так и женщины), молодые женщины и женщины, воспитывающими детей без партнера.
-------------------------------------------------------------
* Данные министерства труда на 2010 год (http://www.dol.gov/wb/factsheets/Qf-laborforce-10.htm)
Гендерные аспекты американской Великой Рецессии и ее последствий
Точные сроки экономических кризисов определяются ретроспективно. По данным американского Национального бюро экономических исследований, последний из них, получивший в англоязычной прессе название Великой Рецессии (Great Recession), начался в декабре 2007-го и закончился в июне 2009 года, став таким образом наиболее протяженным спадом американской экономики со времен Великой Депрессии 30-х годов.
Звание Великой нынешняя рецессия получила не столько из-за своей продолжительности, сколько из-за глубоких социально-экономических последствий, прежде всего на рынке труда. Она уничтожила 6,3% рабочих мест - рекордно высокий показатель: в два раза выше, чем во время рецессии 1981 года, в три раза - рецессии 2001 года (следствие так называемого «доткомовского» пузыря, усугубленного терактом 11 сентября 2001 года), и в четыре раза - рецессии 1990 года.
Восстановление потерянных рабочих мест всегда отстает от макроэкономических показателей, но нынешний кризис оказался особенно затяжным. Только к июню 2014 года - спустя пять лет после официального окончания рецессии! - показатель безработицы в Штатах вернулся к докризисному уровню. Но простого возвращения мало. По расчетам двух аналитических центров, Economic Policy Institute и Brookings Institutions, американской экономике нужно создать еще не менее семи миллиоов рабочих мест, чтобы восполнить не только потерю, но и ответить на новый спрос, возникший за пять лет. Так что не удивительно, что по результатам опроса, проведенного совместно телеканалом NBC News и газетой Wall Street Journal весной 2014 года, более половины американцев (57%) уверены, что рецессия еще продолжается.
Мужчины-жертвы?
У последнего кризиса есть еще одно неофициальное название, то и дело мелькающее в американских СМИ: «мэн-цессия». Его придумали, чтобы подчеркнуть новую и необычную характерисктику: если судить по процентам потерянных рабочих мест, то безработица на этот раз сильнее ударила по мужчинам, нежели по женщинам, особенно в начале.
Тут уместно заметить, что никто никогда не называл предыдушие рецессии «вумэн-цессиями», несмотря на то, что они больней били по женщинам. Видимо, такой расклад - когда во время экономических кризисов женщины страдают сильнее мужчин - до сих пор воспринимается в массовом сознании, как должное.
Но всё-таки, почему «мэн-цессия»? Ответ простой: поскольку кризис начался с того, что лопнули финансовый и риэл-эстейтный пузыри, то наибольшие потери рабочих мест поначалу произошли в строительстве да финансах, а это традиционно «мужские» осферы. Они же потянули за собой промышленную отрасль - тоже существенно более мужскую, чем женскую. Максимальный гендерный перекос наблюдался в августе 2009 года, когда уровень безработицы среди женщин был почти на 3 процента ниже, чем среди мужчин. Тогда же, впервые за всю историю страны, число женщин, занятых на американском рынке труда, превысило число работающих мужчин. Ненамного и, как скоро выяснилось, ненадолго, но сам факт впечатлил тогда многих.
В западной прессе сразу же появились публикации на тему уязвимости мужчин и упадка маскулинности. Приведу только один, зато красноречивый пример - заголовок из лондонской газеты Таймс: «Женщины - победительницы в мэнцесии» (Women are the victors in “mancession”). Этот мотив подкреплялся информаций о более долговоременной и стойкой тенденции в области высшего образования, а именно: доля женщины среди студентов американских вузов устойчиво растет, начиная с конца 90-х годов прошлого века, и составляет на сегодняшний день уже 60%.
Кульминацией этих настроений стала статья, опубликованная в 2010 году в журнале Atlantic, а затем и одноименная книга Ханны Розин (Hanna Rosin) «Конец мужчин» (The End of Men), автор которой задалась вопросом и, судя по всему, ответила положительно: а может просто современное, постиндустриальное обществе более подходит для женщин, чем для мужчин? Главная линия аргументации Розин - что традиционные мужские качества, такие как «размер и сила», стали не такими уж нужными для многих новых профессий, тогда как современные женщины, берущие на себя, зачастую вынужденно, ответственность за свою семью, на ходу учатся решать многие и разнообразные сложные задачи, и таким образом оказываются более приспособленными к новым вызовам. В результате современная «альфа-женщина», выступающая в самых разных обличьях, от пантер-карьеристок до матерей-одиночек, с плавным переходом от одного образа к другому, оказалась победительницей в рецессионной экономике.
Любопытно, что с феминисткой и прогрессисткой Ханной Розин согласился и консервативный публицист Рейхан Салам (Reihan Salam), опубликовавший в 2009 году в журнале Foreign Policy статью с характерным названием «Смерть Мачо» (The Death of Macho). В ней утверждается, что финансовый кризис возник по вине мужчин с мачистской психологией, которых, весьма необдуманно, поддерживало и американское правительство -благоприятствуя бурной экспансии строительного бизнеса и кредитования жилья, что повлекло за собой создание рискованных финансовых продуктов. Стало быть и выход из кризиса должен сопровождаться отказом от «мачистских» подходов в экономике и жизни вообще.
Женские приобретения, реальные и мифические
Краткий период доминирования женщин на американском рынке труда закончился весьма скоро: уже к концу 2009 года число работающих мужчин превысило число работающих женщин, и этот традиционный дисбаланс продолжается и по сей день.
Восстановление рабочих мест, потерянных мужчинами, началось в начале 2010 года - аккурат, когда женщины стали массово терять работу, прежде всего, из-за реализации правительственного плана по затягиванию поясов, выразившегося в сокращении числа госслужащих на всех уровнях - федеральном, штатных и местных. Рабочие места, потерянные женщинами за время рецессии, были восстановлены к июлю 2013 года. Мужчинам пришлось идти к этому показателю еще год. Этот факт вызвал новую волну публикаций о победе женщин и поражении мужчин, однако на этот раз они уже не вызвали такого ажиотажа, как в начале кризиса, и воспринимались скорее, как очередной статистический курьез.
Большинство аналитиков, за исключением разве что особенно твердолобых консерваторов, к этому времени уже рассмотрели, что работодатели отнюдь не стали отдавать предпочтение женщинам в ущерб мужчинам. Скорее напротив - ибо доля женщин в большинстве секторов экономики несколько снизилась по сравнению с предкризисным уровнем. Женский выигрыш произошел за счет нескольких так называемых «женских профессий» - в которых доля женщин-работниц давно и стабильно превышает долю работников-мужчин. Вот их первая дюжина: лицензионные медсестры (91%* женщин), учителя младших и средних классов (82%), менеджеры медицинских учреждений и служб здравоохранения (73%), психологи (67%), налоговики (66%), администраторы системы образования (63%), менеджеры рекламного и промоутерного бизнеса (61%), бухгалтеры и аудиторы (60%), менеджеры по пиару (60%), страховые агенты (59%), ученые-исследователи в области медицины (53%), финансовые менеджеры (53%).
Здесь будет уместно заметить, что кризис поспособствовал массовому вторжению мужчин в «женские профессии». И самое интересное, что здесь им открыт зеленый свет. К примеру число мужчин, занятых в области здравоохранения выросло к лету 2013 года на 16%, а число женщин - только на 10%. Учитывая существующий пока что гендерный перекос в этой сфере - четыре женщины на каждые пять рабочих мест - процентное превосходство мужчин среди новоприбывших пока что не вылилось в более высокие числа рабочих мест для мужчин, но тенденция явно выглядит в пользу мужчин.
Если же взглянуть на традиционно «мужские сферы», например, промышленное производство или информационные технологии, то гендерный разрыв в них не в пользу женщин в послекризисный период только усилился. То же самое происходит и в боль-мень гендерно-сбалансированных профессиях, типа сферы обслуживания - заполнение вакантных рабочих мест мужчинами началось раньше и идет с большей скоростью.
Короче говоря, так же, как мужчинам, рецессия не принесла женщинам никаких плюшек, и наоборот, принесла потери. Просто поначалу женские потери выглядели несколько меньшими, чем мужские. Но даже это начальное женское преимущество выглядит довольно сомнительным: ведь если бы женщины были вовлечены в строительную, промышленную и финансовую сферу на уровне мужчин, они испытали бы такой же точно удар. Другими словами, дело не в гендере, как таковом, а в том, что экономические сектора пока что довольно сильно сегрегированы по гендеру. С другой стороны, мужчины, потерявшие работу, живут не в вакууме, как правило, у них есть семьи, в которых тоже есть женщины. И даже если жена не потеряла работу, тот факт, что теперь она стала единственным кормильцем в семье, никак не делает ее более защищенной и сильной, особенно в ситуации, когда на одну зарплату прожить трудно.
Если же копнуть глубже и добавить в рассмотрение другие важные факторы, такие как раса, этническое происхождение, образование, возраст, класс - другими словами, применить интерсекциональный подход - выясняется, что кризис особенно больно ударил по нескольким демографическим группам, которые можно определить как «хронически уязвимые». Это афроамериканцы (как мужчины, так и женщины), латиносы (тоже как мужчины, так и женщины), молодые женщины и женщины, воспитывающими детей без партнера.
-------------------------------------------------------------
* Данные министерства труда на 2010 год (http://www.dol.gov/wb/factsheets/Qf-laborforce-10.htm)