Про матриархат
Исключительно интересная статья опубликована в последнем воскресном приложении New York Times Magazine: Who Wears the Pants in This Economy? -- Кто носит штаны в этой экономике? Подзаголовок этой статьи ещё более прямой: Welcome to the new middle-class matriarchy - «Добро пожаловать в новый среднеклассовый матриархат».
Речь идёт о том, что недавняя великая рецессия, от которой мы сейчас потихоньку отходим, в сочетании со старой новостью по имени глобализация привели к тому, что во многих американских среднеклассовых семьях сейчас главными добытчикам стали жёны.
Вот обложка:
Строго говоря, эта тенденция не новая, и началась ещё до рецессии и глобализации, как следствие победы women’s lib - движения за освобождение женщин, или, говоря по-простому, феминизма. Глобализация и рецессияя ускорили этот процесс, а главное, новые порядок дошёл наконец и до южных штатов -- оплота американского патриархата. И тут уже никакого феминизма (ну, почти) -- главные причины матриархата на юге прежде всего экономические.
Ведь как было раньше? Мужчины из рабочего и среднего класса работали на производстве, и их зарплаты хватало на базовые нужды семьи. Жёны вели хозяйство и растили детей. Параллельно они тоже могли работать вне дома (или помогать мужу в семейном бизнесе), но скорее для дополнительных заработков (например, для оплаты отпускных поездок), чем по большой необходимости. И посему жены чаще выбирали занятия, не связанные с высокими карьерными высотами и зарплатами.
И тут пришел гегемон. За минувшее десятилетие из промышленного сектора в Штатах волной смыло почти треть (!) рабочих мест. Где они? В Мексике, Венесуэле и других странах, куда владельцы перенесли свои заводы ради экономии на зарплате.
Понятно, что свято место пусто не бывает, и взамен в Штатах стали появляться другие возможности для трудоустройства. Но для новых работ надо переучиваться и зачастую начинать с низов. И оказалось, что мужчины к таким вещам приспособлены хуже, чем женщины.
В качестве кейс-стадиз автор рассказывает историю двух семей, живущих в провинциальном городке в штате Алабама. До самого последнего времени этот городок процветал за счёт расположенной в нём текстильной фабрики корпорации Рассел (Russel, производитель спортивной одежды). Сейчас фабрика закрыта, и население резко обеднело: половина школьников теперь получают бесплатные завтраки.
В первой паре жена была домохозяйкой и помогала мужу в его бизнесе, завязанном на обслуживании фабрики. После закрытия фабрики бизнес мужа стался без главного клиента и заглох. А жене повезло найти работу в местном центре занятости. Она пришлась там ко двору, сделала карьеру, стала начальницей и уважаемым человеком. Муж пробовал то и это, но до сих ничего толком не нашёл. Подрабатывает чем придется и помогает жене. Называет себя домохозяином (househusband). Когда автор статьи спрашивает его, почему он не хочет переучиться, скажем, на учителя или медбрата, или просто наняться в секретари, он говорит, что денег за это платят мало, а главное, что на юге мужчинам стыдно зарабатывать немужскими занятиями.
Во второй паре муж прошел путь от подмастерья до начальника отдела на фабрике, а жена работала медсестрой. Примерно в одно и то же время муж остался без работы, а жена перешла на менеджерскую позицию и доросла до поста вице-президента госпиталя. Муж сейчас на пару с приятелем раскручивает очень локальный бизнес, основанный на знании местных условий и использовании местных материалов. Экономисты уже назвали бизнесы такого рода «экономикой мастеров» (artisan economy). Это отдушина для рукастых мужчин, которым сейчас не хватает заводов и фабрик. Зарабатывает четверть того, что раньше, а жена - больше, чем он во времена пика его карьеры.
Вот они, матриарх с супругом:
Местные остряки-самоучки придумали ярлыки-категории для экс-работников Расселовской фабрики: «челноки» -- ездят три часа в день туда и столько же обратно на работу в соседний город, где с рабочими местами немного получше; «домоседы» -- сидят дома и делают вид, что ищут работу; и «гоферы» (суслики или мальчики на побегушках) -- возят жен на работу и с работы, а в промежутках ловят рыбу или ходят на охоту.
Фабрика Рассел была не просто местом работы. Для местных подростков мужского пола она была способом стать настоящим мужчиной: работать много и хорошо, содержать семью, осуществлять американскую мечту. Рассел играл в их жизни роль доминантного отца: доброго, щедрого и заботливого, но одновременно заносчивого и капризного, если что не по нему. Поэтому закрытие Рассела обернулось не просто потерей заработка, но и крушением системы жизни, утратой самоидентичности.
Для женщин Рассел никогда не играл большой роли. Когда жизнь того потребовала, они охотно пошли учиться на медсестёр, менеджеров по персоналу, или адвокатских секретарей. Многие соглашались на низкооплачиваемые позиции, потому что не относились к себе как к главным добытчикам -- сам факт стабильного заработка уже был хорош. И наиболее везучие из них смогли вскарабкаться по служебной лестнице и выбиться в добытчицы.
В результате даже такой консервативнейший институт, как церковь, сменил пластинку: местный священник теперь не внушает мужчинам, что они должны быть главами семейств, а толкует о том, что мужество должно проявляться в разумном поведении в трудные времена. Есть уже теологи, думающие об обновлении традиционной модели брака в новом матриархатном устройстве.
Но всё-таки старые предрассудки держатся крепко. Даже в парах, живущих на зарплату жены, оба супруга называют главой семьи мужа. В ответ на просьбу пояснить, в чём это выражается, люди начинают фантазировать: а что, если крыша поедет рухнет, или дети отобьются от рук, или грабители в дом проникнут, или все в стране разрушится и некому будет нас защищать...
Еще интересно, что никто из опрошенных женщин не считают себя феминистками и не соглашаются с тем, что их нынешнее экономическое и социальное доминирование является результатом феминизма. Вместо этого употребляются такие обороты, как «социальная эволюция» или «время сейчас такое». Так, между прочим, выразилась первая женщина-мэр городка, которую выбрали в 2004 году - веяние того же нового времени.
Что было и что есть, боль-мень понятно. Касаемо что будет, автор делает некоторые прикидки. Останутся сильными и будут развиваться такие сектора экономики, как здравоохранение и технология. Промышленное производство тоже может возобновиться, но только в новых и специфических формах. Работы в госсекторе скорей всего будут сокращаться. В любом случае людям надо учится, меняться и приспосабливаться к новым временам. В том числе и к «матриархату».
К этой статье уже почти полтысячи комментариев -- задела тема людей...
Речь идёт о том, что недавняя великая рецессия, от которой мы сейчас потихоньку отходим, в сочетании со старой новостью по имени глобализация привели к тому, что во многих американских среднеклассовых семьях сейчас главными добытчикам стали жёны.
Вот обложка:
Строго говоря, эта тенденция не новая, и началась ещё до рецессии и глобализации, как следствие победы women’s lib - движения за освобождение женщин, или, говоря по-простому, феминизма. Глобализация и рецессияя ускорили этот процесс, а главное, новые порядок дошёл наконец и до южных штатов -- оплота американского патриархата. И тут уже никакого феминизма (ну, почти) -- главные причины матриархата на юге прежде всего экономические.
Ведь как было раньше? Мужчины из рабочего и среднего класса работали на производстве, и их зарплаты хватало на базовые нужды семьи. Жёны вели хозяйство и растили детей. Параллельно они тоже могли работать вне дома (или помогать мужу в семейном бизнесе), но скорее для дополнительных заработков (например, для оплаты отпускных поездок), чем по большой необходимости. И посему жены чаще выбирали занятия, не связанные с высокими карьерными высотами и зарплатами.
И тут пришел гегемон. За минувшее десятилетие из промышленного сектора в Штатах волной смыло почти треть (!) рабочих мест. Где они? В Мексике, Венесуэле и других странах, куда владельцы перенесли свои заводы ради экономии на зарплате.
Понятно, что свято место пусто не бывает, и взамен в Штатах стали появляться другие возможности для трудоустройства. Но для новых работ надо переучиваться и зачастую начинать с низов. И оказалось, что мужчины к таким вещам приспособлены хуже, чем женщины.
В качестве кейс-стадиз автор рассказывает историю двух семей, живущих в провинциальном городке в штате Алабама. До самого последнего времени этот городок процветал за счёт расположенной в нём текстильной фабрики корпорации Рассел (Russel, производитель спортивной одежды). Сейчас фабрика закрыта, и население резко обеднело: половина школьников теперь получают бесплатные завтраки.
В первой паре жена была домохозяйкой и помогала мужу в его бизнесе, завязанном на обслуживании фабрики. После закрытия фабрики бизнес мужа стался без главного клиента и заглох. А жене повезло найти работу в местном центре занятости. Она пришлась там ко двору, сделала карьеру, стала начальницей и уважаемым человеком. Муж пробовал то и это, но до сих ничего толком не нашёл. Подрабатывает чем придется и помогает жене. Называет себя домохозяином (househusband). Когда автор статьи спрашивает его, почему он не хочет переучиться, скажем, на учителя или медбрата, или просто наняться в секретари, он говорит, что денег за это платят мало, а главное, что на юге мужчинам стыдно зарабатывать немужскими занятиями.
Во второй паре муж прошел путь от подмастерья до начальника отдела на фабрике, а жена работала медсестрой. Примерно в одно и то же время муж остался без работы, а жена перешла на менеджерскую позицию и доросла до поста вице-президента госпиталя. Муж сейчас на пару с приятелем раскручивает очень локальный бизнес, основанный на знании местных условий и использовании местных материалов. Экономисты уже назвали бизнесы такого рода «экономикой мастеров» (artisan economy). Это отдушина для рукастых мужчин, которым сейчас не хватает заводов и фабрик. Зарабатывает четверть того, что раньше, а жена - больше, чем он во времена пика его карьеры.
Вот они, матриарх с супругом:
Местные остряки-самоучки придумали ярлыки-категории для экс-работников Расселовской фабрики: «челноки» -- ездят три часа в день туда и столько же обратно на работу в соседний город, где с рабочими местами немного получше; «домоседы» -- сидят дома и делают вид, что ищут работу; и «гоферы» (суслики или мальчики на побегушках) -- возят жен на работу и с работы, а в промежутках ловят рыбу или ходят на охоту.
Фабрика Рассел была не просто местом работы. Для местных подростков мужского пола она была способом стать настоящим мужчиной: работать много и хорошо, содержать семью, осуществлять американскую мечту. Рассел играл в их жизни роль доминантного отца: доброго, щедрого и заботливого, но одновременно заносчивого и капризного, если что не по нему. Поэтому закрытие Рассела обернулось не просто потерей заработка, но и крушением системы жизни, утратой самоидентичности.
Для женщин Рассел никогда не играл большой роли. Когда жизнь того потребовала, они охотно пошли учиться на медсестёр, менеджеров по персоналу, или адвокатских секретарей. Многие соглашались на низкооплачиваемые позиции, потому что не относились к себе как к главным добытчикам -- сам факт стабильного заработка уже был хорош. И наиболее везучие из них смогли вскарабкаться по служебной лестнице и выбиться в добытчицы.
В результате даже такой консервативнейший институт, как церковь, сменил пластинку: местный священник теперь не внушает мужчинам, что они должны быть главами семейств, а толкует о том, что мужество должно проявляться в разумном поведении в трудные времена. Есть уже теологи, думающие об обновлении традиционной модели брака в новом матриархатном устройстве.
Но всё-таки старые предрассудки держатся крепко. Даже в парах, живущих на зарплату жены, оба супруга называют главой семьи мужа. В ответ на просьбу пояснить, в чём это выражается, люди начинают фантазировать: а что, если крыша поедет рухнет, или дети отобьются от рук, или грабители в дом проникнут, или все в стране разрушится и некому будет нас защищать...
Еще интересно, что никто из опрошенных женщин не считают себя феминистками и не соглашаются с тем, что их нынешнее экономическое и социальное доминирование является результатом феминизма. Вместо этого употребляются такие обороты, как «социальная эволюция» или «время сейчас такое». Так, между прочим, выразилась первая женщина-мэр городка, которую выбрали в 2004 году - веяние того же нового времени.
Что было и что есть, боль-мень понятно. Касаемо что будет, автор делает некоторые прикидки. Останутся сильными и будут развиваться такие сектора экономики, как здравоохранение и технология. Промышленное производство тоже может возобновиться, но только в новых и специфических формах. Работы в госсекторе скорей всего будут сокращаться. В любом случае людям надо учится, меняться и приспосабливаться к новым временам. В том числе и к «матриархату».
К этой статье уже почти полтысячи комментариев -- задела тема людей...