ДВА ГОДА СО ДНЯ АРЕСТА АЛЕКСЕЯ ГАСКАРОВА
Сегодня 2 года как московский райсуд, чьё название давно сделалось нарицательным, санкционировал состоявшийся накануне арест известного общественного активиста Алексея Гаскарова. Сидеть ему ещё полтора года, мы давно не виделись и мне нечего сказать о нём "нового". Потому и повторяю свою публикацию двухгодичной давности.
Объявление войны
Прошло уже больше трёх недель, как состоящие на службе у российского государства враги российского общества арестовали и поместили в тюрьму одного из наиболее интересных и позитивных участников общественного движения и моего друга Алексея Гаскарова, а я всё ещё ограничиваюсь перепостами официальных сообщений группы поддержки Алексея, почти никаких других устных и письменных слов по теме от меня покамест не прозвучало.
В этом странно признаваться человеку, который уже почти 30 лет почитает главным своим занятием говорение на письменном русском, но правда в том, что арест Лёши Гаскарова создал у меня словесный затык или, если угодно, языковой тромб, ситуацию невозможности написать хоть слово об этом аресте, которое я сам готов был бы признать равносильным делу. В этом и есть главная причина молчания. Я столько уже слов написал и произнёс, твёрдо веруя, что они равносильны делам (и иногда они действительно были равносильны делам, не вру), что дать осечку именно сейчас не хочется. Хочется другого совсем: спокойствия снайпера на опасном и ответственном участке фронта (именно таким снайпером был в 1941-45-м брат моей бабушки - других примеров у меня не было, оба деда погибли в боях с врагом ещё в начале войны). Я знаю: надо подготовить оружие, почистить его, смазать, проверить боеготовность механизма, пристрелять по мишеням и только потом уже выходить на боевую позицию и стрелять точно, без промаха, прямо в лоб. И вот, именно сейчас, когда я знаю, что война идёт с настоящей вражеской армией, я чего-то торможу, разобрал свою снайперскую винтовку, притрагиваюсь то к одной детали, то к другой, под рукой ветошь, сами руки давно в смазке и надо бы отдать себе команду: вперёд, ну же, тебя ждут на фронте, но нет, детали так и остаются лежащими на тряпице в невостребованном порядке - я закуриваю ещё одну и потом ещё одну, и чего-то жду.
С самим Лёшей никогда нельзя было вместе покурить или пропустить стаканчик: Лёша не курит, да и пиво у него в руках я видел только безалкогольное. Лёша - само воплощение трезвости, тут и профессия финансового аналитика, которую он получил, и многолетний стаж в антифашистском движении, где ошибка иногда равносильна потере людей в самом прямом смысле этого слова (речь идёт не о потере контакта и разрыве отношений, речь идёт о смерти), да просто спокойный и уравновешенный лёшин характер. У него в голове давно был бы план действий, да не один, такой уж он человек, со стратегическим мышлением и умением воплощать стратегию в не всегда понятные профанам и маловерам тактические шаги. Именно поэтому накануне 1 и 6 мая арестовали именно его, а не кого-то ещё из левых политиков и активистов общественного движения. Именно его умение связывать между собой разных людей, вдохновлять их реалистичной и выполнимой программой действий привело его осторожной весной проклятого 2013 года не на политический олимп, а в камеру специального блока для особо опасных СИЗО "Водник", где он и находится с конца апреля.
Фронтовая риторика, многочисленные отсылки к военным действиям, да и само название этого текста - отнюдь не блажь разуверившегося в себе эссеиста, не профанация, не преувеличение. Нет в этом и запоздалого мальчишества из серии "бес в ребро". Блин, я даже и драться-то никогда не умел, да и не учился этому, насилие и сопровождающие его неприличные понты всегда были мне отвратительны, а своих противников в детстве я в пиковых ситуациях выключал спонтанными ударами головой об стену - и сам рыдал после этого, но главное - проблем больше не возникало. Дитя опасной и неспокойной окраины, я всё-таки был воспитан женщинами, коим и благодарен по сей день. В гробу я видел все войны на свете, от религиозных до классовых.
Фронтовая риторика и многочисленные отсылки к военным действиям в этом тексте - всего лишь обычный реализм, дань настоящему времени и его нерадостным приметам. Враг очевидно взбесился и теперь не ограничивается принтером, с помощью которого весь предыдущий год печатал свои людоедские указивки, враг ведёт целенаправленную работу по разрушению нашей Родины, калечит людские судьбы, берёт заложников, уничтожает всё живое и независимое, от независимых общественных инициатив до живых политзаключённых и живых амурских журавлей, защитников которых он объявляет иностранными агентами. Всё живое в нашей стране должно умереть - именно этого добивается ВОР (временный оккупационный режим), утвердившийся благодаря нашему безразличию, расслабленности и фактическому бездействию в последние полтора десятилетия.
Я никогда не хотел быть правозащитником, поэтическая стезя вела меня в иные просторы - я фотографировал, писал лирические эссе, выпускал музыкальные журналы и читал "проповеди" о мире и любви, но вспоминая эти пятнадцать лет, понимаю что многие из них были отданы именно правозащите. Хотелось обнять любимую девушку или провести полночи за отбором отснятого материала, хотелось встречать рассветы, чтобы потом живописать их, но каждый раз, когда приходили дурные вести - о посадках, обысках или убийствах - я садился к монитору и руки мои касались клавиатуры не ради стихов, но для телеграфных очередей пресс-релизов, корреспонденций и призывов к действию и солидарности. Да, к действенной солидарности.
Один раз мы Лёшу Гаскарова, кстати, из лап охранки уже вытаскивали. Это было в 2010 году, когда его и Максима Солопова пытались обвинить в организации нападения на администрацию подмосковного города Химки. Возмущённые вырубкой Химкинского леса и тем, что производители работ фактически сотрудничали с нацистами, 400 молодых антифашистов устроили несогласованную с властями демонстрацию в Химках (вопрос, кто бы её согласовал, даже не встаёт, понятно, что никто), в ходе которой написали несколько лозунгов на стенах администрации и повредили четыре окна. Четыре окна при четырёх сотнях "нападавших" - это, конечно, невероятный ущерб и повод для мести, но правда в том, что мстили "химкинским заложникам" не за это, а за то, что охранявшие "порядок" служители в форме покинули место действия со свистом, газуя своих четырёхколёсных коней в направлении, прямо противоположном маршруту демонстрации - видео этого позора сохранилось и доступно в сети, всяк желающий может и сегодня увидеть это паническое бегство людей в сером. Масштаб общественной поддержки, который тогда удалось мобилизовать Кампании за освобождение химкинских заложников, был столь велик, что система на время отступила, Алексей и Максим были освобождены после почти трёх месяцев отсидки в СИЗО, а состоявшийся летом 2011 года суд полностью оправдал Алексея Гаскарова.
Но этот почти год - от демонстрации до суда - сорвал многие мирные планы и самого Алексея, и его друзей. Помню, мы тогда, летом 2010-го года, планировали создать культурно-образовательный центр для молодёжи и Лёша, с его многолетним опытом ведения киноклуба в родном Жуковском, был в этом проекте одной из ключевых фигур. Вместо концертов, кинопоказов, лекций и семинаров Лёша отправился в тюрьму, а мы, его друзья и товарищи, вынуждены были организовывать митинги и пикеты, собирать деньги на адвокатов и писать, писать, писать - письма, пресс-релизы и корреспонденции на далеко не мирную тему - тему политических репрессий, которые к концу первого десятилетия XXI века стали буднями для России.
Я смотрю на лёшины фотографии последнего времени: вот он с друзьями на пикнике на берегу маленького озерца в Подмосковье, вот - на велосипеде, а вот на демонстрации в сентябре 2012-го, кстати, что он там делает и почему рядом сотрудник ОМОНа? - да всё просто, он гасит спонтанную стычку неонацистов и антифа, пытается предотвратить кровопролитие, и, кстати, именно ему и таким, как он, и удалось это тогда, а никакой не полиции, которая больше поднаторела в устройстве кровопролитий, а не в их предотвращении, как все мы знаем после 6 мая прошлого года, и - ещё одна лёшина фотография - в крови, с разбитым лицом и разорванной бровью (полицейские повалили его 6 мая 2012-го на асфальт и били лежачего), показывает это очень наглядно.
Но есть и то, что не очень-то отражено на фотографиях, потому что снимать рабочие будни молодого общественного активиста "немодно": ночёвки в лагере защитников и защитниц Цаговского леса в Жуковском, многочисленные дискуссии перед выборами в КС российской оппозиции, куда Лёша Гаскаров был избран от левых, или лекции о перспективах мировой экономики, которые он помогал организовывать, или обходы квартир с целью создания ТСЖ (товарищества собственников жилья), которые отнимали у Алексея уйму свободного времени, или те же выборы в Народный совет Жуковского, первый в стране альтернативный орган городского самоуправления, который Лёша придумывал вместе с другими активными горожанами и в который этой весной, за несколько дней до ареста, был избран. Не запечатлены на фото и видео и наши планы по созданию нового издательства, которое должно было выпускать левую экономическую теорию и политологию и проект создания которого инициировал именно Алексей Гаскаров уже в этом, 2013 году.
Конечно, нам теперь не до издательства, ведь нам объявлена война. Мстительная полицейщина схватила Лёшу на улице, прямо посреди воскресенья, когда он вышел за кормом для кота, быстро подвергла басманному суду и укатала в СИЗО, в которое даже книжки толком не принимают, а ещё - не принимают раствор для контактных линз, которые Алексей Гаскаров носит уже много лет. При лёшином зрении снять линзы - не вариант, он тогда перестанет что-либо видеть, так что ночами он вынужден отмачивать их в обычной водопроводной воде, от которой они, конечно, портятся. Зрение у него уже упало. Вы скажете, ерунда какая-то, линзы... А ведь это - пытки. Почитайте международную конвенцию о пытках, подписанную нашей страной, всё в точности соответствует определению пыток.
Да, нам теперь не до издательства. Как и сотрудникам ассоциации "Голос" - не до контроля за подсчётом голосов на выборах, а защитникам и защитницам журавлей - не до журавлей. И многим другим людям - не до их обычных, вполне мирных и таких любимых ими занятий. Ведь всем им (как и нам) по разным поводам или без повода объявлена война государством и его репрессивными структурами. И всем нам вместо всего остального приходится отражать атаки, вести фронтовую жизнь, которой никто из нас не хотел и не добивался.
Но мы, конечно, будем заниматься тем, в чём видим подлинный смысл - книжками по экономике, статьями о музыке, танцами об архитектуре, стихами, журавлями, правами больных, безработных и без колдоговора трудящихся, у кого к чему больше душа лежит, ведь в этом проявляется наша человеческая сущность, наша свобода, которую не отменить никаким государствам, никаким бандитам и репрессивным органам. Плохо только, что делать всё это нам придётся в обстановке войны, со смазанной и пристреленной винтовкой на плече.
Сегодня такая погода, что я, сидя в обед под молодой листвой, очень хотел воспеть эти листики и солнце, их согревающее (Лёша этого не видит), воспеть весну и любовь, и написать что-то, наконец, про 9 мая, про своих дедов, которые не дожили до победы... Но я сел писать вот этот самый текст, едва собрав все части стрелкового механизма, едва обтерев руки о тряпицу.
Винтовки оттягивают плечи уже слишком многим в нашей стране, мы все сидим в окопах на войне, которой никто из нас не хотел. Но что тут поделать - за нами наша человеческая сущность, наша свобода, наши любови и дружбы. За ними - только алчность к деньгам и власти, которая понемногу ускользает из их старческих рук. Это даже не вопрос, кто победит в этой войне, тут всё понятно. Но надо понимать, что жертвы будут. И что эта война, похоже, надолго.
Дни единых действий в поддержку Алексея Гаскарова пройдут 17-23 июня этого 2013 года во многих городах нашей страны.
Свободу политзаключённым!
Долой войну!
Влад Тупикин
[май 2013 года]
Объявление войны
Прошло уже больше трёх недель, как состоящие на службе у российского государства враги российского общества арестовали и поместили в тюрьму одного из наиболее интересных и позитивных участников общественного движения и моего друга Алексея Гаскарова, а я всё ещё ограничиваюсь перепостами официальных сообщений группы поддержки Алексея, почти никаких других устных и письменных слов по теме от меня покамест не прозвучало.
В этом странно признаваться человеку, который уже почти 30 лет почитает главным своим занятием говорение на письменном русском, но правда в том, что арест Лёши Гаскарова создал у меня словесный затык или, если угодно, языковой тромб, ситуацию невозможности написать хоть слово об этом аресте, которое я сам готов был бы признать равносильным делу. В этом и есть главная причина молчания. Я столько уже слов написал и произнёс, твёрдо веруя, что они равносильны делам (и иногда они действительно были равносильны делам, не вру), что дать осечку именно сейчас не хочется. Хочется другого совсем: спокойствия снайпера на опасном и ответственном участке фронта (именно таким снайпером был в 1941-45-м брат моей бабушки - других примеров у меня не было, оба деда погибли в боях с врагом ещё в начале войны). Я знаю: надо подготовить оружие, почистить его, смазать, проверить боеготовность механизма, пристрелять по мишеням и только потом уже выходить на боевую позицию и стрелять точно, без промаха, прямо в лоб. И вот, именно сейчас, когда я знаю, что война идёт с настоящей вражеской армией, я чего-то торможу, разобрал свою снайперскую винтовку, притрагиваюсь то к одной детали, то к другой, под рукой ветошь, сами руки давно в смазке и надо бы отдать себе команду: вперёд, ну же, тебя ждут на фронте, но нет, детали так и остаются лежащими на тряпице в невостребованном порядке - я закуриваю ещё одну и потом ещё одну, и чего-то жду.
С самим Лёшей никогда нельзя было вместе покурить или пропустить стаканчик: Лёша не курит, да и пиво у него в руках я видел только безалкогольное. Лёша - само воплощение трезвости, тут и профессия финансового аналитика, которую он получил, и многолетний стаж в антифашистском движении, где ошибка иногда равносильна потере людей в самом прямом смысле этого слова (речь идёт не о потере контакта и разрыве отношений, речь идёт о смерти), да просто спокойный и уравновешенный лёшин характер. У него в голове давно был бы план действий, да не один, такой уж он человек, со стратегическим мышлением и умением воплощать стратегию в не всегда понятные профанам и маловерам тактические шаги. Именно поэтому накануне 1 и 6 мая арестовали именно его, а не кого-то ещё из левых политиков и активистов общественного движения. Именно его умение связывать между собой разных людей, вдохновлять их реалистичной и выполнимой программой действий привело его осторожной весной проклятого 2013 года не на политический олимп, а в камеру специального блока для особо опасных СИЗО "Водник", где он и находится с конца апреля.
Фронтовая риторика, многочисленные отсылки к военным действиям, да и само название этого текста - отнюдь не блажь разуверившегося в себе эссеиста, не профанация, не преувеличение. Нет в этом и запоздалого мальчишества из серии "бес в ребро". Блин, я даже и драться-то никогда не умел, да и не учился этому, насилие и сопровождающие его неприличные понты всегда были мне отвратительны, а своих противников в детстве я в пиковых ситуациях выключал спонтанными ударами головой об стену - и сам рыдал после этого, но главное - проблем больше не возникало. Дитя опасной и неспокойной окраины, я всё-таки был воспитан женщинами, коим и благодарен по сей день. В гробу я видел все войны на свете, от религиозных до классовых.
Фронтовая риторика и многочисленные отсылки к военным действиям в этом тексте - всего лишь обычный реализм, дань настоящему времени и его нерадостным приметам. Враг очевидно взбесился и теперь не ограничивается принтером, с помощью которого весь предыдущий год печатал свои людоедские указивки, враг ведёт целенаправленную работу по разрушению нашей Родины, калечит людские судьбы, берёт заложников, уничтожает всё живое и независимое, от независимых общественных инициатив до живых политзаключённых и живых амурских журавлей, защитников которых он объявляет иностранными агентами. Всё живое в нашей стране должно умереть - именно этого добивается ВОР (временный оккупационный режим), утвердившийся благодаря нашему безразличию, расслабленности и фактическому бездействию в последние полтора десятилетия.
Я никогда не хотел быть правозащитником, поэтическая стезя вела меня в иные просторы - я фотографировал, писал лирические эссе, выпускал музыкальные журналы и читал "проповеди" о мире и любви, но вспоминая эти пятнадцать лет, понимаю что многие из них были отданы именно правозащите. Хотелось обнять любимую девушку или провести полночи за отбором отснятого материала, хотелось встречать рассветы, чтобы потом живописать их, но каждый раз, когда приходили дурные вести - о посадках, обысках или убийствах - я садился к монитору и руки мои касались клавиатуры не ради стихов, но для телеграфных очередей пресс-релизов, корреспонденций и призывов к действию и солидарности. Да, к действенной солидарности.
Один раз мы Лёшу Гаскарова, кстати, из лап охранки уже вытаскивали. Это было в 2010 году, когда его и Максима Солопова пытались обвинить в организации нападения на администрацию подмосковного города Химки. Возмущённые вырубкой Химкинского леса и тем, что производители работ фактически сотрудничали с нацистами, 400 молодых антифашистов устроили несогласованную с властями демонстрацию в Химках (вопрос, кто бы её согласовал, даже не встаёт, понятно, что никто), в ходе которой написали несколько лозунгов на стенах администрации и повредили четыре окна. Четыре окна при четырёх сотнях "нападавших" - это, конечно, невероятный ущерб и повод для мести, но правда в том, что мстили "химкинским заложникам" не за это, а за то, что охранявшие "порядок" служители в форме покинули место действия со свистом, газуя своих четырёхколёсных коней в направлении, прямо противоположном маршруту демонстрации - видео этого позора сохранилось и доступно в сети, всяк желающий может и сегодня увидеть это паническое бегство людей в сером. Масштаб общественной поддержки, который тогда удалось мобилизовать Кампании за освобождение химкинских заложников, был столь велик, что система на время отступила, Алексей и Максим были освобождены после почти трёх месяцев отсидки в СИЗО, а состоявшийся летом 2011 года суд полностью оправдал Алексея Гаскарова.
Но этот почти год - от демонстрации до суда - сорвал многие мирные планы и самого Алексея, и его друзей. Помню, мы тогда, летом 2010-го года, планировали создать культурно-образовательный центр для молодёжи и Лёша, с его многолетним опытом ведения киноклуба в родном Жуковском, был в этом проекте одной из ключевых фигур. Вместо концертов, кинопоказов, лекций и семинаров Лёша отправился в тюрьму, а мы, его друзья и товарищи, вынуждены были организовывать митинги и пикеты, собирать деньги на адвокатов и писать, писать, писать - письма, пресс-релизы и корреспонденции на далеко не мирную тему - тему политических репрессий, которые к концу первого десятилетия XXI века стали буднями для России.
Я смотрю на лёшины фотографии последнего времени: вот он с друзьями на пикнике на берегу маленького озерца в Подмосковье, вот - на велосипеде, а вот на демонстрации в сентябре 2012-го, кстати, что он там делает и почему рядом сотрудник ОМОНа? - да всё просто, он гасит спонтанную стычку неонацистов и антифа, пытается предотвратить кровопролитие, и, кстати, именно ему и таким, как он, и удалось это тогда, а никакой не полиции, которая больше поднаторела в устройстве кровопролитий, а не в их предотвращении, как все мы знаем после 6 мая прошлого года, и - ещё одна лёшина фотография - в крови, с разбитым лицом и разорванной бровью (полицейские повалили его 6 мая 2012-го на асфальт и били лежачего), показывает это очень наглядно.
Но есть и то, что не очень-то отражено на фотографиях, потому что снимать рабочие будни молодого общественного активиста "немодно": ночёвки в лагере защитников и защитниц Цаговского леса в Жуковском, многочисленные дискуссии перед выборами в КС российской оппозиции, куда Лёша Гаскаров был избран от левых, или лекции о перспективах мировой экономики, которые он помогал организовывать, или обходы квартир с целью создания ТСЖ (товарищества собственников жилья), которые отнимали у Алексея уйму свободного времени, или те же выборы в Народный совет Жуковского, первый в стране альтернативный орган городского самоуправления, который Лёша придумывал вместе с другими активными горожанами и в который этой весной, за несколько дней до ареста, был избран. Не запечатлены на фото и видео и наши планы по созданию нового издательства, которое должно было выпускать левую экономическую теорию и политологию и проект создания которого инициировал именно Алексей Гаскаров уже в этом, 2013 году.
Конечно, нам теперь не до издательства, ведь нам объявлена война. Мстительная полицейщина схватила Лёшу на улице, прямо посреди воскресенья, когда он вышел за кормом для кота, быстро подвергла басманному суду и укатала в СИЗО, в которое даже книжки толком не принимают, а ещё - не принимают раствор для контактных линз, которые Алексей Гаскаров носит уже много лет. При лёшином зрении снять линзы - не вариант, он тогда перестанет что-либо видеть, так что ночами он вынужден отмачивать их в обычной водопроводной воде, от которой они, конечно, портятся. Зрение у него уже упало. Вы скажете, ерунда какая-то, линзы... А ведь это - пытки. Почитайте международную конвенцию о пытках, подписанную нашей страной, всё в точности соответствует определению пыток.
Да, нам теперь не до издательства. Как и сотрудникам ассоциации "Голос" - не до контроля за подсчётом голосов на выборах, а защитникам и защитницам журавлей - не до журавлей. И многим другим людям - не до их обычных, вполне мирных и таких любимых ими занятий. Ведь всем им (как и нам) по разным поводам или без повода объявлена война государством и его репрессивными структурами. И всем нам вместо всего остального приходится отражать атаки, вести фронтовую жизнь, которой никто из нас не хотел и не добивался.
Но мы, конечно, будем заниматься тем, в чём видим подлинный смысл - книжками по экономике, статьями о музыке, танцами об архитектуре, стихами, журавлями, правами больных, безработных и без колдоговора трудящихся, у кого к чему больше душа лежит, ведь в этом проявляется наша человеческая сущность, наша свобода, которую не отменить никаким государствам, никаким бандитам и репрессивным органам. Плохо только, что делать всё это нам придётся в обстановке войны, со смазанной и пристреленной винтовкой на плече.
Сегодня такая погода, что я, сидя в обед под молодой листвой, очень хотел воспеть эти листики и солнце, их согревающее (Лёша этого не видит), воспеть весну и любовь, и написать что-то, наконец, про 9 мая, про своих дедов, которые не дожили до победы... Но я сел писать вот этот самый текст, едва собрав все части стрелкового механизма, едва обтерев руки о тряпицу.
Винтовки оттягивают плечи уже слишком многим в нашей стране, мы все сидим в окопах на войне, которой никто из нас не хотел. Но что тут поделать - за нами наша человеческая сущность, наша свобода, наши любови и дружбы. За ними - только алчность к деньгам и власти, которая понемногу ускользает из их старческих рук. Это даже не вопрос, кто победит в этой войне, тут всё понятно. Но надо понимать, что жертвы будут. И что эта война, похоже, надолго.
Дни единых действий в поддержку Алексея Гаскарова пройдут 17-23 июня этого 2013 года во многих городах нашей страны.
Свободу политзаключённым!
Долой войну!
Влад Тупикин
[май 2013 года]