МОСКОВСКАЯ ДИЛОГИЯ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ: РЕЗКОСТЬ
На плакате за спинами анархистов на Красной площади транспарант: За нашу и вашу свободу. Москва, 1 мая 1990 года. Фото: Влад Тупикин
[Ну, пооттягивались на несуществующем острове - и довольно. Нет никакого Чудо-острова. А есть примерно вот что.]
Резкость
Заметил тут новую тенденцию, однако.
Среди украинских либертарных левых - анархистов и анархисток, антиавторитариев и антиавторитарок, феминисток и прочих, - набирает популярность идея, что, мол, москали (ну, так они нас вежливо не называют, хотя могли бы) мало стараются на антивоенном поприще, мало протестуют против войны с Украиной, вообще не кладут живот на ниве антиправительственной борьбы для того, чтобы им там, в Украине, было удобнее поддерживать своё правительство, армию и прочие вооружённые формирования, для достижения полной и окончательной победы над российским агрессором. Доходит и до того, что в ответ на малейшую критику (типа, что украинская армия обстреливает жилые кварталы Донецка и т.п.), нас сравнивают с равнодушными аполитами, которые лет шесть-восемь назад, когда в России бушевала уличная война нацистов и антифа, полагали, что «между фа и антифа нет никакой разницы, просто молодёжь любит подраться».
В этой сознательно нагнетаемой кое-кем ментальной обстановке у меня родился некий небольшой исторический экскурс, призванный наглядно показать, почему Россия - не Украина, а российские антиавторитарцы и антиавторитарки - не украинские те же самые, а всё же другие.
Не будем углубляться в Перестройку, тогда у нас был ещё более или менее общий исторический опыт, начнём с осени 1993-го, когда пролегла явная черта Исторического Различия.
В ту осень, когда в Москве грохотали автоматные, пулемётные и танковые выстрелы, и город был оккупирован ОМОНом и прочими силовиками 47-ми регионов (их синяя, чёрная, песочная, зелёная, серая, оливковая, палевая и прочих невозможных расцветок разнообразная форма явственно создавала иллюзию иноземного вторжения какой-то враждебной коалиции, будь-то войска НАТО или полчища инопланетян; молодых мужчин тогда обыскивали и били на виду у всех, около каждой станции метро), «демократический» Ельцин вёл войну с «фашистским» Верховным Советом (по-украински если, с Верховной Радой). При этом Верховный Совет отчасти действительно был фашистским, безо всяких кавычек, а то, что наводняли его коридоры и двор настоящие вооружённые фашисты из РНЕ и прочих - это просто-таки медицинский факт. В этой ситуации было бы, конечно, проще всего поддержать «демократа» Ельцина. Либералы так, например, и сделали. Но нет, московские и прочие российские анархисты не смирились с новым похабным режимом, выходили на запрещённые демонстрации протеста, выпускали отчаянную антиправительственную прессу и даже задумывались о переводе собственных структур в подполье.
Подполья тогда не понадобилось, режим смягчился, сам отпустил своих фашистов и прочих сталинистов из тюрем, дабы разделить с ними маленькие радости клептократии.
Долго ли коротко ли, пришла поздняя осень и зима 1994-го. Пьяный медведь, по прихоти истории занимавший пост президента, полез в Чечню. В Чечне правил тогда авторитарный идеократический националистический режим, который по многим параметрам можно было бы назвать фашистским. То, что никаких нац.меньшинств в Грозном и вокруг почти уже не оставалось - русские, евреи и все прочие выжимались оттуда очень эффективно, силой принуждения, их имущество и квартиры скупались за бесценок или отнимались так, задаром - не знал об этом в тогдашней России только ленивый. Тогда тоже было бы куда проще поддержать «наведение конституционного порядка» в далёком кавказском регионе. Но с самого первого дня московские и другие российские анархисты включились в большую антивоенную кампанию, в которой много кто ещё участвовал, ту самую, которая и привела менее чем через два года к заключению Хасавюртовских соглашений и остановке войны.
В 1999-м на Северном Кавказе и в России полыхнуло вновь. Да, были той осенью и взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске (сотни убитых), и неудачное для организаторов минирование жилого дома в Рязани, и всё это было непонятно кем организовано, некоторые даже считали, что «ФСБ взрывает Россию», но всё же началось всё ещё летом, с «освободительного похода» чеченских военных ультра в соседний Дагестан, не помню, несли ли они туда «свет ислама», но волну террора и убийств - точно несли. В этой ситуации тоже можно было бы поддержать российское правительство, ну или хотя бы смолчать, как и сделало почти всё российское общество, наученное чеченским беспределом недавних и текущих лет - похищиниями и изнасилованиями сочувствующих «чеченскому сопротивлению» российских тележурналисток и тому подобными фортелями. Но и тут московские анархисты оказались в числе тех немногих безумцев и безумиц, кто в дни штурма Грозного в декабре 1999-го вышел на дикую антивоенную демонстрацию в центре столицы России, а потом, воспользовавшись противоречиями московской и российской власти, вёл большую антивоенную кампанию на двух центральных площадях города, в минус 15 градусов по Цельсию, и в минус 25, два раза в неделю, как на посту - и так постепенно московские анархисты и анархистки при участии немногих либералов и либералок - разбудили всех, кого вообще можно было тогда в России разбудить.
Тогда же, с 2000-го, стартуют регулярные гос.репрессии против нашей среды. У десятков людей проводятся обыски, десятки людей проходят через допросы и угрозы посадок - и это в одной Москве. Сначала поводом служит пресловутое «дело НРА», потом вмешиваются антифашистские мотивы. Собственно, успешный террор против анархо-сцены ведёт в 2000-е не только государство, но и фашистские убийцы. Вспомним, что на днях в Питере почтили память Тимура Качаравы, 20-тилетнего анархиста и антифа, убитого нацистами 13 ноября 2005 года.
Неугомонные анархисты и анархистки почему-то не залегают на дно, число антифа-групп растёт, а летом 2006-го именно девочки и мальчики из анархо-сцены проводят в Питере масштабные протесты против «Большой 8-рки», мобилизовав даже больше людей, чем это удалось большой и грузной «парламентской» партии КПРФ (питерская «большая 8-рка» была своего рода выставкой достижений российского режима и сопротивляться ей было, конечно же, делом чести). Сотни активистов тогда попадают в розыскные списки и ещё несколько лет сталкиваются с трудностями при любых перемещениях по стране (ссаживание с поездов, задержания, угрозы и т.п.). Некоторые - попадают в листы личной мести сотрудников Центра «Э», новой российской политической полиции.
Конец 2000-х и начало 2010-х - ни один масштабный протест, будь-то Химкинский лес или Болотные стояния - не обходятся без анархистов и анархисток. И ни один год не обходится без посадок всё новых и новых активистов и активисток анархического и антифашистского движения. В 2011-2012-м можно было соблазниться «политической реформой», уйти в культурку, рассредоточиться по фондам, партиям, галереям и прочим уютным институциям. Можно было эмигрировать в 2013-м, с началом эпохи реакции. Многие это и сделали. Анархисты, однако, оказывались в эмиграции только вынужденно - при выборе «эмиграция или тюрьма», буквально. По институциям тоже не расселись. Остались верны антиправительственному и антиистеблишментскому пафосу своему и наивным утопическим идеям.
Наконец, 2014-й, нагнетание напряжённости с Украиной, переходящее в войну. И снова московские и российские анархисты и анархистки - в колоннах антивоенных демонстрантов и демонстранток, снова они проявляют свою интернациональную солидарность и снова действуют de facto против своего правительства и уже теперь и общественного мэйнстрима, который правительство в данном вопросе очевидно поддержал. Даже анархистские политзаключённые шлют недвусмысленные сигналы из тюрем - против российской агрессии, против стравливания народов.
И тут мы выясняем, что мы недостаточно активны в антивоенной борьбе. Некоторым нашим украинским товарищам кажется, что мы должны бы быть поактивнее, чтобы им проще было бы поддерживать своё правительство, армию и прочие вооружённые формирования в борьбе на Юго-Востоке.
Это они говорят нам, людям из движения, которое более двадцати лет никогда правительство не поддерживало, всегда огрызалось, всегда сопротивлялось и в ответ получало избиения, травлю и тюремные сроки для лучших и активнейших своих людей. И пули и ножи - от нацистов.
Да, у украинских активистов тоже есть отличный опыт антиправительственной борьбы - Майдан 2004-го и Майдан 2014 годов. Но куда же делся этот опыт сегодня, когда украинские правительственные войска подвергают обстрелам украинские города? Что, покалькулировали на политических счётах, побросали туда-сюда костяшки (пока черви на юго-востоке доедают мясо с человеческих костяшек, погребённых наспех или не погребённых вовсе), да решили, что поддержать «своё» правительство выгоднее?
Перед нами такой выбор никогда не стоял, хотя многое, бывало, склоняло к тому, что можно поддержать власти или хотя бы промолчать. Чего, поспокойнее жили бы теперь, послаще жрали, и никто бы, поди, в тюрьме не сидел.
А как же ваши антиавторитарные идеалы, девчонки и ребята, женщины и мужчины из украинской антиавторитарной левой? Не западло вообще? Что за расфокусировка оптики у вас там случилась?
Я огорчён, конечно, но не удивлён: российские анархистки и анархисты выковывали свой опыт антиправительственной борьбы из года в год на протяжении двух десятилетий. У наших украинских товарищей таких случаев было всего два за те же два десятилетия. Можно, в общем, и оступиться, понятное дело.
И всё же - тошновато как-то.
Ну, вот такое у меня наведение резкости получилось, извините.
Влад Тупикин
16 ноября 2014 года
(фото автора: 1 мая 1990 года, Москва-град)
Разговоры про этот текст на фэйсбуке см. здесь