Я - это тело
Сижу вечером, читаю. Ощущаю сонливость, хочется спать. Фактически, тело сообщает - «ты устал, пора восстанавливать силы». Но что происходит дальше? В какой-то момент обнаруживаю, что я героически борюсь со сном, пытаясь урвать еще несколько минут непонятно для чего - ведь в сонливом состоянии ничего толком не сделаешь. Но сон нередко воспринимается как нерациональная трата времени (и это можно развернуть так: удовлетворение своих актуальных потребностей - это трата времени). Когда вечером хочешь спать - что может быть естественнее, чем лечь спать? Однако же...
Или - когда мы едим... Мы едим, чтобы удовлетворить голод, или по каким-то другим причинам, не имеющим отношения к нашему телесному Я? Могу перечислить ответы, которые давали в ответ на вопрос, «почему вы едите». Привычка; хочется чем-то занять время; в гостях - чтобы не обидеть хозяйку или потому что так принято; на душе хреново; чтобы пообщаться с друзьями; потому что есть что пожевать в холодильнике; чтобы посмотреть телевизор (т. е. еда - это как оправдание того, что я смотрю телевизор); хочется вкусненького... Выясняется, что люди довольно редко едят для того, чтобы удовлетворять голод. Чаще тело - отчужденное, воспринимаемое как инструмент - используется «не по назначению». Кушать для того, чтобы удовлетворить эмоциональный голод - это пытаться при помощи молотка срубить дерево. Но ведь есть попытки так сделать, т. к. «тело» и «душа» - единство, и эмоции выражаются в теле, а телесные процессы неизбежно отражаются в эмоциях. Просто способ - не тот. Не научились распознавать грани своего Я, и посредством тела пытаемся удовлетворить то, что тело удовлетворить не может в принципе.
Та же история и с сексом. Ответ на вопрос, «зачем вы занимаетесь сексом», далеко не так однозначен. «Получить наслаждение» и «выразить любовь» в этом перечне будут, скорее, на последних местах. Тело снова выступает не как самостоятельный источник желаний, а как средство удовлетворения тех желаний, которые не имеют отношения к нему самому. Секс как способ сделать карьеру, как самоутверждение, как способ шантажа... Всякий раз, когда примешиваются дополнительные контексты, острота психофизиологического переживания снижается, потому что главной фигурой становится не наслаждение или чувства, выражаемые через телесные ласки, а нечто, не имеющее никакого прямого отношения к телу.
Тело словно выступает в двух ипостасях: как инструмент для достижения каких-либо целей (причем нередко к телу не имеющих отношения), и как помеха, препятствие для «нормальной жизни». Например, как в спорте? В спорте к телу относятся как к велосипеду или гоночной машине. Жаль только, что его, как сломанный велосипед, не заменишь. Приходится постоянно латать и штопать, затыкать крик: «Эти нагрузки слишком велики для меня, я не выдержу!». Впрочем, это происходит не только в таких экстремальных вариантах. Офисный работник или программист, у которого «вдруг» происходит спазм кисти руки или пальцев, делают то же самое... О теле чаще вспоминаем, когда оно ломается или начинает скрипеть болью.
Такое отношение к телу, как я думаю, обусловлено во многом культурной установкой. В нашей христианской культуре тело всегда было внизу «духовной иерархии», выше стояли и стоят душа и дух. Потребностям тела - минимум, духовным потребностям - максимум. При этом совершенно забывалась одна очень важная вещь. Вне тела нет эмоций, потребностей, желаний. Вне тела есть объекты, которые могут удовлетворить желания, но не сами желания. Все, абсолютно все наши желания и стремления ощущаются через тело. Духовные потребности и переживания ощущаются в теле точно так же, как и самые «низменные» чувства.
Если мы пойдем еще дальше, то можно сказать, что «Я» - это и есть тело. Кен Уилбер: «… Чувствуете ли вы, что вы - это тело, или же вы чувствуете, что вы имеете тело? Большинство людей ответят, что они имеют тело - обладают или владеют им примерно так же, как автомобилем, квартирой или другим предметом». А если попробовать провести один мысленный эксперимент? Вслух произнести эти две фразы: «я - это тело» и «у меня есть тело», и обратить все внимание на то, как они ощущаются... И, действительно, в первом случае я ощущаю некое единство, слияние - и это очень приятное ощущение. Во втором - тут же возникает чувство отделенности, отчужденности. Тело - как одежда, или как робот, которым я управляю дистанционно.
Наш язык добавляет путаницу в то, где «Я», а где - «Мое». Мы говорим «мое тело», но при этом - «я хочу есть», а не «тело хочет есть». Говорим «я дышу», но при этом - «мое сердце бьется». А почему бы не сказать «я бью сердцем?». Звучит странно. Мы же не можем контролировать процесс сердцебиения... Но мы и пищеварение не контролируем, при этом можем сказать «я перевариваю обед». Как-то забывается, что бессознательные и неконтролируемые процессы - это тоже часть «Я». Поэтому вполне можно сказать - «я бью сердцем».Есть один нюанс: «я - это тело, но я не свожусь к телу». Я начинаюсь с тела, но не заканчиваюсь им. Тело не является самодостаточным. Все потребности и желания направлены во внешний мир. Ни одну свою потребность мы не можем удовлетворить внутри тела, поэтому наше «Я» неизбежно выходит за рамки телесного контура, и распространяется дальше. Однако тотальная ориентация на внешний мир приводит к тому, что мы теряем контакт с телом, источником как потребностей, так и удовлетворения этих самых потребностей. Тогда сигналы, напоминающие о том, что наше телесное Я все-таки существует, могут восприниматься как помеха, как ограничение. Забытому, отчужденному и обесцененному телесному Я приходится кричать о том, что с ним происходит. Кричать через боль, недомогания или серьезные болезни. Но разве станут его слушать, например, больные анорексией, для которых тело с его идиотским желаниями - враг, а не часть «я»? Спортсмен, одержимый рекордами? Бизнесмен, одержимый прибылями? Юная девушка, пережаривающая свою кожу на солнце или в солярии?
Я и есть мое тело. То, что происходит с ним - происходит со мной. Мысль крайне простая, но часто забываешь о ней. Внимательность к собственным ощущениям... Ничто так не приземляет слишком далеко улетевшее сознание, как ощущение того, что у тебя есть задница. Что твои ноги стоят на земле. Что ты дышишь. Что затекла шея от долгого неподвижного сидения у компьютера, и что глаза уже немного устали - несмотря на то, что интересно. Что эта чашка чая с коржиком - явно лишние, и вовсе не потому, что «надо сидеть на диете», а потому, что на самом деле не хочется, а ты берешься за них только потому, что «а почему бы и нет?». Когда обращаешь внимание на такие простые вещи, вдруг понимаешь, что все воспринимается как-то полнее и насыщеннее.
Или - когда мы едим... Мы едим, чтобы удовлетворить голод, или по каким-то другим причинам, не имеющим отношения к нашему телесному Я? Могу перечислить ответы, которые давали в ответ на вопрос, «почему вы едите». Привычка; хочется чем-то занять время; в гостях - чтобы не обидеть хозяйку или потому что так принято; на душе хреново; чтобы пообщаться с друзьями; потому что есть что пожевать в холодильнике; чтобы посмотреть телевизор (т. е. еда - это как оправдание того, что я смотрю телевизор); хочется вкусненького... Выясняется, что люди довольно редко едят для того, чтобы удовлетворять голод. Чаще тело - отчужденное, воспринимаемое как инструмент - используется «не по назначению». Кушать для того, чтобы удовлетворить эмоциональный голод - это пытаться при помощи молотка срубить дерево. Но ведь есть попытки так сделать, т. к. «тело» и «душа» - единство, и эмоции выражаются в теле, а телесные процессы неизбежно отражаются в эмоциях. Просто способ - не тот. Не научились распознавать грани своего Я, и посредством тела пытаемся удовлетворить то, что тело удовлетворить не может в принципе.
Та же история и с сексом. Ответ на вопрос, «зачем вы занимаетесь сексом», далеко не так однозначен. «Получить наслаждение» и «выразить любовь» в этом перечне будут, скорее, на последних местах. Тело снова выступает не как самостоятельный источник желаний, а как средство удовлетворения тех желаний, которые не имеют отношения к нему самому. Секс как способ сделать карьеру, как самоутверждение, как способ шантажа... Всякий раз, когда примешиваются дополнительные контексты, острота психофизиологического переживания снижается, потому что главной фигурой становится не наслаждение или чувства, выражаемые через телесные ласки, а нечто, не имеющее никакого прямого отношения к телу.
Тело словно выступает в двух ипостасях: как инструмент для достижения каких-либо целей (причем нередко к телу не имеющих отношения), и как помеха, препятствие для «нормальной жизни». Например, как в спорте? В спорте к телу относятся как к велосипеду или гоночной машине. Жаль только, что его, как сломанный велосипед, не заменишь. Приходится постоянно латать и штопать, затыкать крик: «Эти нагрузки слишком велики для меня, я не выдержу!». Впрочем, это происходит не только в таких экстремальных вариантах. Офисный работник или программист, у которого «вдруг» происходит спазм кисти руки или пальцев, делают то же самое... О теле чаще вспоминаем, когда оно ломается или начинает скрипеть болью.
Такое отношение к телу, как я думаю, обусловлено во многом культурной установкой. В нашей христианской культуре тело всегда было внизу «духовной иерархии», выше стояли и стоят душа и дух. Потребностям тела - минимум, духовным потребностям - максимум. При этом совершенно забывалась одна очень важная вещь. Вне тела нет эмоций, потребностей, желаний. Вне тела есть объекты, которые могут удовлетворить желания, но не сами желания. Все, абсолютно все наши желания и стремления ощущаются через тело. Духовные потребности и переживания ощущаются в теле точно так же, как и самые «низменные» чувства.
Если мы пойдем еще дальше, то можно сказать, что «Я» - это и есть тело. Кен Уилбер: «… Чувствуете ли вы, что вы - это тело, или же вы чувствуете, что вы имеете тело? Большинство людей ответят, что они имеют тело - обладают или владеют им примерно так же, как автомобилем, квартирой или другим предметом». А если попробовать провести один мысленный эксперимент? Вслух произнести эти две фразы: «я - это тело» и «у меня есть тело», и обратить все внимание на то, как они ощущаются... И, действительно, в первом случае я ощущаю некое единство, слияние - и это очень приятное ощущение. Во втором - тут же возникает чувство отделенности, отчужденности. Тело - как одежда, или как робот, которым я управляю дистанционно.
Наш язык добавляет путаницу в то, где «Я», а где - «Мое». Мы говорим «мое тело», но при этом - «я хочу есть», а не «тело хочет есть». Говорим «я дышу», но при этом - «мое сердце бьется». А почему бы не сказать «я бью сердцем?». Звучит странно. Мы же не можем контролировать процесс сердцебиения... Но мы и пищеварение не контролируем, при этом можем сказать «я перевариваю обед». Как-то забывается, что бессознательные и неконтролируемые процессы - это тоже часть «Я». Поэтому вполне можно сказать - «я бью сердцем».Есть один нюанс: «я - это тело, но я не свожусь к телу». Я начинаюсь с тела, но не заканчиваюсь им. Тело не является самодостаточным. Все потребности и желания направлены во внешний мир. Ни одну свою потребность мы не можем удовлетворить внутри тела, поэтому наше «Я» неизбежно выходит за рамки телесного контура, и распространяется дальше. Однако тотальная ориентация на внешний мир приводит к тому, что мы теряем контакт с телом, источником как потребностей, так и удовлетворения этих самых потребностей. Тогда сигналы, напоминающие о том, что наше телесное Я все-таки существует, могут восприниматься как помеха, как ограничение. Забытому, отчужденному и обесцененному телесному Я приходится кричать о том, что с ним происходит. Кричать через боль, недомогания или серьезные болезни. Но разве станут его слушать, например, больные анорексией, для которых тело с его идиотским желаниями - враг, а не часть «я»? Спортсмен, одержимый рекордами? Бизнесмен, одержимый прибылями? Юная девушка, пережаривающая свою кожу на солнце или в солярии?
Я и есть мое тело. То, что происходит с ним - происходит со мной. Мысль крайне простая, но часто забываешь о ней. Внимательность к собственным ощущениям... Ничто так не приземляет слишком далеко улетевшее сознание, как ощущение того, что у тебя есть задница. Что твои ноги стоят на земле. Что ты дышишь. Что затекла шея от долгого неподвижного сидения у компьютера, и что глаза уже немного устали - несмотря на то, что интересно. Что эта чашка чая с коржиком - явно лишние, и вовсе не потому, что «надо сидеть на диете», а потому, что на самом деле не хочется, а ты берешься за них только потому, что «а почему бы и нет?». Когда обращаешь внимание на такие простые вещи, вдруг понимаешь, что все воспринимается как-то полнее и насыщеннее.