...Тот спор евреев межд собою, домашний, старый спор...
У меня был приятель, который, практически, по всем вопросам бытия имел мнение, противоположное моему собственному. В свое время, вступить с ним в переписку потребовало от меня изрядной смелости, т.к. мой оппонент - человек чудовищных познаний в истории, литературе, и что особенно его от меня отличает - в теологии и философии.
Именно несовпадение наших взглядов по любым идеологическим или просто обще гуманитарным вопросам, одинаково нам обоим интересным, и стало той подпиткой, которая не давала заглохнуть этой "эпистолярке" в течение нескольких лет.
Таким образом, мы переписывались с ним по самым различным поводам, включая одну неизбывную для российских евреев тему: Толстой - Достоевский.
Сегодня - 190 лет со дня рождения Достоевского. Поэтому, возможно, именно сегодня мне и пришло в голову выложить фрагмент этой переписки...
Т.к. это действительно частная переписка, в ней проскальзывают имена общих знакомых, приметы жизни и быта, приглашения в гости, которые оставлены, как есть, т.к. без них (я попробовала) и все остальное как-то тускнеет и теряется...
<
Марк - Соне:
Рассуждая о творчестве Платонова, Наталья Корниенко (филолог и литературовед) произнесла любопытнейшую фразу: "Если вы хотите определить, является ли лежащий перед вами текст художественной прозой, попробуйте читать его самому себе вслух. Если вы можете прочитать вслух больше страницы, то это проза".
Марк
Соня - Марку:
Да, это хороший критерий. Когда Миша Иофин пытается убедить меня, что все что написал Бродский, гениально, я обычно прошу его прочесть мне вслух от начала до конца "Крик Ястреба", от чего он, естественно, всегда пытается увильнуть. Даже Козакова было тягостно слушать, когда он это читал этот неудобоворимый поэтический полуфабрикат.
Но мне более убедительным представляется другой определитель, т.н. "эффект присутствия". В момент, когда машинистка Томаса Манна закончила печатать последнюю часть трилогии об Иосифе, она произнесла знаменательную фразу "Ну, наконец-то я знаю, как это было на самом деле !!".
"Ни одно литературное ревю, напечатанное позже в ни в одном, самом престижном издании, не доставило мне большей радости чем это простодушное восклицание неискушенной в искусстве женщины", писал Манн.
Или вот, совсем недавний пример. Мы с Мишкой (все с тем же, Иофиным) почти одновременно перечитали не так давно Анну Каренину.
Вот как Миша говорил мне об этом : "Ночью проснулся думая об Аньке, встал, закурил, бегал по дому, и чувствовал ее боль, как ей было невыносимо больно перед Этим" ..." Я радостно слушала, но попросила называть ее Анной, т.к. мне она тоже, как Вы можете догадаться, не посторонний человек.
Во второй половине 19-го века один человек, сам давно уже умерший, описал черные, тугие завитки на белой шее, молодой , никогда не бывшей женщины, описал ее любовь, страдания и смерть. И вот , в начале 21-го века, другой человек просыпается ночью, думая об этой женщине, как о близком, живом человеке. Вот это и есть залог бессмертия для любого пишущего, а не идеи, мировоззрение и прочее, обличенные в формат художественной прозы.
Это "эффект присутствия" в действии и за ним всегда стоит огромный, пластический Дар создателя.
Может быть, я пытаюсь под свою гребенку всех чесать, но не могу себе представить даже самоего оголтелого обожателя Федора Михайловича, который пробудится ночью, сопереживая мукам совести растлителя малолетних девочек, Николая Ставрогина.
Но при всем, при этом Мережковский называет Толстого ясновидцем плоти, а Достоевского - ясновидцем души. Исключительно поверхностное суждение, на мой взгляд.
Про единобожие у дикарей из Вашего предыдущего письма, это надо будет обсудить подробнее. А как они понимали Волю Единого? Поедать на ужин как можно больше печенок представителей вражеского племени, живущего на том берегу?
Слушали ли Вы диски, унесенные с Седера? Если да, где же тогда выражения неги, восторга и благодарности?
Соня
Марк - Соне:
Соня, привет!
Предложенный мной тест является необходимым условием, но, конечно, не достаточным.
То, что Томас Манн был позером, ни для кого не секрет. Очень я не люблю этих заявлений, типа "кухарка может управлять государством", а, главное, ни на грош не верю в их искренность. Это, впрочем, ничуть не умаляет его как писателя.
Всякая формула за пределами чистой математики имеет более или менее приближенный характер. Так и с Мережковским, хотя в отношении гр. Толстого он, на мой взгляд, не далек от истины, только слово (плоть) выбрал не совсем точное. Я бы сказал, и Ваша цитата это вполне иллюстрирует, что он абсолютно телесен. И все переживания его персонажей абсолютно телесны. От того и богоискательство его было болезненно-безрезультатным, что он смутно чувствовал присутствие иного мира, но выхода в него не находил. С другой стороны, я полагаю, что именно этой своей телесностью он Вам и близок.
И его (Мережковского, да и не только его) оценка Достоевского верна в некотором приближении. Достоевский был литературным исследователем демонов человеческой души. Его прозрения в этой области я могу сравнить с шекспировскими. Обвинять его в том, что Ставрогин не вызывает сострадания также странно, как обвинять Сокурова в том, что сострадания не вызывает его Гитлер. Не могу отказать себе в удовольствии напомнить Вам, что последней книгой гр. Толстого в этой жизни был второй том "Братья Карамазовы".
Религиозную тему оставим до следующего раза. Есть у меня интересная ссылка (http://psylib.org.ua/books/armst01/index.htm), но Вы ведь на компьютере не читаете.
Диски я послушал, и, уж извиняйте, вынужден ограничиться благодарностью. Ваша протеже делает то же самое, что и другие отнюдь не плохие певцы, а это заведомо бесперспективно. Песни Окуджавы (и в этом отличии авторской песне от эстрадной) нельзя спеть, их надо «проживать".
Марк
Соня - Марку:
Марк,
Да, Вы правы. Левушка читал Достоевского в ночь ухода. А известна ли Вам тогдашняя запись в дневнике Толстого по поводу Карамазовых.
Если нет, то извольте - "НЕ ТО" - вот что он написал. Хорошо, что уже полученное удовольствие - процесс практически необратимый, и иначе графский "feedback" мог бы оборвать Вам его как раз на середине.
А еще граф дивился “неряшливости, искусственности, выдуманности” Достоевского.
Правда в другом месте, из великодушия, свойственного истинно великим, Толстой замечает, что Вашего кумира иногда посещают мысли:
“Сегодня я понял то, за что любят Достоевского, у него есть прекрасные мысли”.
Тут я с Левушкой согласна как нельзя более. В отсутствие художественно-пластического дара, остается хвалить ремесленника за "мысли, идеи и мировоззрение".
Тут нелишне заметить, что частично, "прекрасные мысли" "исследователя демонов человеческой души" отображены в его "Дневнике Писателя". Как например, неувядающая мысль о том, что народ-богоносец страдал извечно и продолжает страдать от козней зловредного жидовского племени, ну и еще от "армяшек, полячишек" и представителей других мелких и ничтожных племен. А его знаменитая, имевшая оглушительный успех речь, на открытии памятника Пушкину, в 1880 году! "Мессианскя роль Русского народа" - да это просто неумная шутка, лже- пророчество, сбывшееся с точностью до наоборот.
Сразу оговорюсь, что в моем представлении, его оголтелый шовинизм не имеет ни малейшего отношения к отсутствию у него литературного дара. История Русской Литературы доказывает неопровержимо, что эти вещи совершенно между собой не связанны.
Это еще не разговор, а только вступление к нему. В конце вступления, не могу, в свою очередь, отказать себе в удовольствии процитировать одного великого русского писателя:
"Ненавижу вашего Достоевского! -- омерзительный писатель со всеми своими нагромождениями, ужасающей неряшливостью какого-то нарочитого, противоестественного, выдуманного языка, которым никто никогда не говорил и не говорит, с назойливыми, утомительными повторениями, длиннотами, косноязычием... Он всё время хватает вас за уши и тычет, тычет носом в эту невозможную, придуманную им мерзость, какую-то душевную блевотину. А кроме того, как это всё манерно, неестественно. Легенда о Великом Инквизиторе! .."
А вот Вам цитата из лекций другого, кажется Вами тоже почитаемого великим, писателя:
"Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой точки зрения Достоевский - писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойдённого юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей".
Марк, чтобы упредить замечание с Вашей стороны, будет наверное нелишне заметить, что цитаты взяты не из уважения к именам и славе, этим я не страдаю, а исключительно, из восхищения форматом, в который уложены мои собственные мысли и чувства по поводу открытой Вами темы.
В отличии от Льва Николаевича и Федора Михайловича, Лариса Герштейн, как мне кажется, может не нравиться только "назло" чему-то или кому-то. Может быть Окуджава на иврите показался Вам не "кошерным". А я уже три месяца, как "подсела" на нее. Слушаю в лупе и не могу наслушаться. Сережа тревожится, как раньше, с Вадимом Егоровым, а мне так хорошо, лучше не бывает.
Соня