Встреча с Меир Шалев
Вчера была на встрече с Меир Шалев в местном Еврейском Центре. Целый час слушала замечательные рассказы, анекдоты и байки о его безумной бабке с материнской стороны, о ее патологически-неустанной борьбе с грязью и о ее природном даре рассказчицы. Эти рассказы вошли в его последнюю книгу «А дело было так» или «Моя русская бабушка и ее Американский пылесос» - дань памяти ожившим под его пером обитателям машава Нахалаль на севере Израиля, где прошло его детство.
Он высокий, смуглый и совершенно неотразимый «иронический» человек. Говорит изысканно просто, немного печально и как будто не собираясь смешить, но выходит как раз убийственно смешно. А он вроде ни при чем. К концу в зале уже не смеются, а повизгивают от хохота. В особенности женщины. Изредка просит знающих иврит перевести какое-то ивритское слово на английский. Каждый раз после этого заверяет зал, что его иврит намного выше его английского. Получается у него это «по-милому», без малейшего кокетства или рисовки.
Короче, в качестве выступальщика Меир Шалев показался мне совершенно неотразимым, а книгу его про русскую бабушку захотелось немедленно купить и так же немедленно, от первой до последней страницы, прочесть. Надо заметить, что ни один из предыдущих его романов я до конца так и не дочитала. Скука каждый раз одолевала где-то посередине. Тягостно как-то делалось. Почему? А черт его знает. Возможно, по причине моей обобщенной незатейливости, с одной строны и его назойливой экстравагантности - с другой. При том, еще, экстравагантности заемной, маркесовской, хотя и искусно адаптированной к израильскому пейзажу. Но по мне судить нельзя, у меня с детства вкусы извращенные. Я люблю читать забытых человечеством авторов. Ну там, «Уолден, или Жизнь в лесу» , или «Тупейный художник».
Потом он отвечал на вопросы из зала, не по запискам, а прямо так, по выкрикам. Больше всего вопросов задавали «наши». Трясли русскими переводами его книг, восхищались гениальным переводчиком Рафаилом Нудельманом. Он признал, что русские переводы - лучше английских.
В самом конце он рассказал, что не представляет себя вне Израиля. Что может полноценно писать, дышать и жить только на родине. Все его заграничные турне длятся не более двух недель. «Это тот максимальный срок, который я могу продержаться, не впадая в депрессивную ностальгию» - сказал он. И как-то опять «по-милому» у него получилось это сказать, без малейшего пафоса, а у нас в носу защипало.
Прихожу домой, совершенно очарованная, и заказываю на Амазоне книгу про бабушку и ее американский пылесос в переводе Нудельмана. Потом вспоминаю, что слышала что-то о его, меир-шалевской, «левизне». Нет, думаю, не может быть. При таком уме, такой интеллектуальной честности, такой вечной «еврейской» иронии и таком безупречном вкусе - не может быть, потому что не может быть никогда.
«Когда-то лидеры политического сионизма попросили евреев на время отложить в сторону привычную для наших рук скрипку и взять в руки оружие. Однако оккупация территорий и всё, что с этим связано, превратили временную, вроде бы, ситуацию в постоянный кошмар. В этом и заключается наша трагедия. Но в конечном итоге победа будет за скрипкой!».
Этот бесвкусно- высокопарный бред, вздор, нонсенс принадлежит не расслабленному идиоту, как можно было бы предположить, а Меир Шалев, с его вкусом, умом, иронией и любовью к Израилю, ничуть не уступающей моей или моих «правых» друзей.
Но если их, умных, супер-одаренных, и нетразимо обаятельных и при этом левых - много, то как же можно бороться с этим типом сознания, когда его носители - Меир Шалев и даже одна десятая от него.
Этa загадкa, которую я не берусь разгадать. Это противоречие, которое разрешить мне не под силу.
Может быть, потому, что я сторонний наблюдатель?