Мама, а как узнать, что же будет дальше?
· It was hard to find books to give each other because we had both already read the same ones, every one we could think of...I mentioned Narcissus and Goldmund by Herman Hesse, and you immediately asked me, “How far along were you when you realized the story is set in medieval times?” I did introduce you to Albert Camus. I gave you “The Plague,” and you told me that yes, it’s one of the best ones you’d ever read. You didn’t care for The Temptation of St Anthony, by Flaubert. I defended it as poetry instead of prose. You told me to please stick to prose: you liked narratives. You liked beginnings and middles and ends. We both loved Thomas Mann, especially The Confessions of Felix Krull. You told me that you were absorbed by it, reading it the first time, when of course the last page is turned and the book you’re holding ends, but not the story of Felix Krull. You told me it was a maddening disappointment to learn that the novel is unfinished, because Mann died while he was still writing it. Not even a cliffhanger, but just suddenly, while Felix is in mid-sentence. “You never even find out why the guy is in prison,” you said. “You know the story wasn’t even half-written yet. And now no one will ever know how Felix Krull finally gets caught!”
Yes, it’s disappointing when a novel is left unfinished, or when the lights go on in the middle of a movie, or a band walks offstage after only the third song, or they close the doors on the rest of you still standing in line outside. Now what, you always wonder. Now what am I supposed to do?
I don’t know anything about where you are now, or what goes on there, or how much of what I’m telling you you can hear. But I have another friend there named Kaz Matula, and if you two run into each other, please tell him that I said hi.
Yes, I’m still a hardcore skeptic like we discussed. I know that you aren’t here. I know you can’t hear me. It’s just a little poetry.
Goodbye, Elijah.
Перевела, как умела:
Нам было тяжело одаривать друг друга книгами, потому, что мы читали их в параллель, и нелегко было найти что-то, чтобы каждый из нас еще не прочел. Стоило мне упомянуть «Нарцисс и Златоуст» Германа Гессе, как ты тут же спрашивал меня: «До какого места тебе пришлось дочитать, чтобы понять, что действие происходит в средние века?». Ты помнишь, что это была я, кто открыл тебе имя Альберта Камю? И когда ты прочел его «Чуму», ты сказал мне, что да, это и вправду одна из лучших книг, которую тебе когда-либо довелось держать в руках. А вот «Искушение Св. Антония» Флобера, на который я тебя сподвигнула, тебе не пришелся. Я защищала это как поэзию vs. прозу. Но ты говорил мне, что, давай, мол, лучше оставаться с прозой…Потому, что ты любил, чтобы тебе рассказывали истории… Ты любил завязку этих историй, и их середину, и финал.
Мы оба любили Томаса Манна, и его «Признания Феликса Круля», в особенности. Ты сказал мне, что, читая его впервые, ты был поглощен им совершенно, и переворачивая последнюю страницу был уверен, что эта часть книги закончилась, но только эта часть, а не приключения Феликса Круля в целом. Ты не знал, что Манн умер, когда дописывал то, что ты, как оказалось, только что дочел до того последнего слова, за которым ничего не последует. Ты рассказал мне о том, в какое негодование привело тебя известие об этом. Ты был не просто разочарован, ты был взбешен, что не сможешь узнать, а что же было дальше с Феликсом Крулем. Особенно тебя поразил тот факт, что Томас Манн умер внезапно, когда герой его не успел договорить начатую фразу….Ты сказал тогда: история осталась недописанной даже до середины, и нельзя узнать, будет ли грандиозная афера Феликса Круля когда-нибудь разоблачена….
Да, незавершенный роман - это ужасно досадно. Это как свет, включенный в кинозале посередине интересного фильма, или джазбанд, покидающий сцену после третьей песни; ну, или как двери, закрывающиеся перед носом тех, кто стоит в очереди, жаждя попасть в зал.
Ты любил говорить: «Ну, что теперь? Что я должен делать теперь?»
Я ничего не знаю о твоем теперешнем местопребывании, как и о том, что там у вас происходит. Слышишь ли ты меня, и то, что я говорю тебе сейчас? Этого я тоже не знаю. Но у меня есть друг Каз Матула, и, если вы, паче чаяния, встретитесь там, скажи ему, что я говорю ему «hi».
Да, я остаюсь несгибаемым скептиком, как в том нашем споре с тобой. Я знаю, что здесь тебя нет. Я знаю, ты не можешь услышать меня. Это просто маленькое поэтизированное воспоминание.
До свидания, Илья
**************************************
Об этом же:
И ни с кем не прощаясь, уходит...
Внемли предупреждению и спасешься...
НаПортугалившись сверх меры...
О "Кадише" по Жаботинскому
Yes, it’s disappointing when a novel is left unfinished, or when the lights go on in the middle of a movie, or a band walks offstage after only the third song, or they close the doors on the rest of you still standing in line outside. Now what, you always wonder. Now what am I supposed to do?
I don’t know anything about where you are now, or what goes on there, or how much of what I’m telling you you can hear. But I have another friend there named Kaz Matula, and if you two run into each other, please tell him that I said hi.
Yes, I’m still a hardcore skeptic like we discussed. I know that you aren’t here. I know you can’t hear me. It’s just a little poetry.
Goodbye, Elijah.
Перевела, как умела:
Нам было тяжело одаривать друг друга книгами, потому, что мы читали их в параллель, и нелегко было найти что-то, чтобы каждый из нас еще не прочел. Стоило мне упомянуть «Нарцисс и Златоуст» Германа Гессе, как ты тут же спрашивал меня: «До какого места тебе пришлось дочитать, чтобы понять, что действие происходит в средние века?». Ты помнишь, что это была я, кто открыл тебе имя Альберта Камю? И когда ты прочел его «Чуму», ты сказал мне, что да, это и вправду одна из лучших книг, которую тебе когда-либо довелось держать в руках. А вот «Искушение Св. Антония» Флобера, на который я тебя сподвигнула, тебе не пришелся. Я защищала это как поэзию vs. прозу. Но ты говорил мне, что, давай, мол, лучше оставаться с прозой…Потому, что ты любил, чтобы тебе рассказывали истории… Ты любил завязку этих историй, и их середину, и финал.
Мы оба любили Томаса Манна, и его «Признания Феликса Круля», в особенности. Ты сказал мне, что, читая его впервые, ты был поглощен им совершенно, и переворачивая последнюю страницу был уверен, что эта часть книги закончилась, но только эта часть, а не приключения Феликса Круля в целом. Ты не знал, что Манн умер, когда дописывал то, что ты, как оказалось, только что дочел до того последнего слова, за которым ничего не последует. Ты рассказал мне о том, в какое негодование привело тебя известие об этом. Ты был не просто разочарован, ты был взбешен, что не сможешь узнать, а что же было дальше с Феликсом Крулем. Особенно тебя поразил тот факт, что Томас Манн умер внезапно, когда герой его не успел договорить начатую фразу….Ты сказал тогда: история осталась недописанной даже до середины, и нельзя узнать, будет ли грандиозная афера Феликса Круля когда-нибудь разоблачена….
Да, незавершенный роман - это ужасно досадно. Это как свет, включенный в кинозале посередине интересного фильма, или джазбанд, покидающий сцену после третьей песни; ну, или как двери, закрывающиеся перед носом тех, кто стоит в очереди, жаждя попасть в зал.
Ты любил говорить: «Ну, что теперь? Что я должен делать теперь?»
Я ничего не знаю о твоем теперешнем местопребывании, как и о том, что там у вас происходит. Слышишь ли ты меня, и то, что я говорю тебе сейчас? Этого я тоже не знаю. Но у меня есть друг Каз Матула, и, если вы, паче чаяния, встретитесь там, скажи ему, что я говорю ему «hi».
Да, я остаюсь несгибаемым скептиком, как в том нашем споре с тобой. Я знаю, что здесь тебя нет. Я знаю, ты не можешь услышать меня. Это просто маленькое поэтизированное воспоминание.
До свидания, Илья
**************************************
Об этом же:
И ни с кем не прощаясь, уходит...
Внемли предупреждению и спасешься...
НаПортугалившись сверх меры...
О "Кадише" по Жаботинскому