судьба писателя
Текст, как легко можно догадаться, только что написан для "Сеульского вестника"
ХХ век начинался в Корее весьма бурно (впрочем, спокойствия и стабильности в жизни страны не наблюдалось где до 1980-х гг.). Первые десятилетия ушедшего века были временем иностранных вторжений и потери независимости, эпохой резких изменений в культуре и образе жизни. Рушился старый уклад, за считанные годы уходили в небытие те представления об обществе, искусстве, науке, которые до этого не менялись столетиями. Не удивительно, что у тех, кому довелось жить в это бурное время, судьбы складывались самым неожиданным, самым причудливым образом.
Одним из многих корейцев, кто оказался вовлечён в водоворот первой половины XX века, был Ли Кван-су, которого можно считать первым современным корейским писателем. За свою относительно короткую жизнь Ли Кван-су умудрился перессориться с каждым из тех режимов, которые правили страной между 1900 и 1950 гг. Классику-основателю соверменной корейской литературы за свою не самую долгую жизнь довелось посидеть и в тюрьмах японских, и в тюрьмах северокорейских, и в тюрьмах южнокорейских!
Ли Кван-су родился в 1892 г. на территории современной Северной Кореи. Когда ему было десять лет, эпидемия холеры - обычной для Кореи тех лет болезни - унесла жизни обеих его родителей. К этому времени односельчане уже считали его вундеркиндом, и возлагали на него немалые надежды. Ещё подростком, Ли Кван-су вступил в ряды религии Чхондогё. Политическая деятельность сторонников этой религии тогда во многом была направлена против Японии, поэтому вскоре тринадцатилетнему Ли Кван-су пришлось скрываться от полиции, которую уже фактически контролировали японцы. К счастью, в те докомпьютерные и хаотические времена скрыться от властей было не так сложно, поэтому обошлось без ареста и Ли Кван-су спокойно укрылся в Сеуле.
В столице Ли Кван-су удалось получить стипендию для учебы в Японии. В этой стране он провел пять лет, с 1905 по 1910 гг., посещая основанную протестантскими миссионерами Академию Мэйдзи.
В то время немало корейских студентов училось японские университеты, где они постигали «современную науку» и, одновременно, горячо обсуждали будущее Кореи. Большинство из них было националистами (что, впрочем, не обязательно мешало дружбе с японцами) и не страдали излишней скромностью. Ли Кван-су записал тогда в дневнике: «Гений ли я? Не знаю, но я, по крайней мере, стараюсь».
Дневник этот отражает хаос, который тогда царил в голове будущего классика (впрочем, это не удивительно для молодого человека 17 лет от роду, оказавшегося в чужой стране). Он писал о том, что мечтает геройски погибнуть от рук японских жандармов в борьбе за освобождение родины, и тут же объяснял, что создавать литературные тексты надо только по-японски, потому что корейской литературы не существует.
Сильное впечатление произвела на Ли Кван-су западная классическая литература, в то время только появившаяся в Японии. Он зачитывался произведениями Толстого и Байрона, а также написал свой первый рассказ (кстати, сказать, на японском, которым Ли Кван-су владел как родным языком).
После окончания университета Ли Кван-су недолго поработал учителем в Корее, а затем снова вернулся в Японию, где поступил на философский факультет университета Васэда. В 1917-1918 гг. из-под его пера вышел первый современный корейский роман, «Мучжон» (Бесчувствие). Он из номера в номер печатался в «Мэиль синбо» - единственной газете на корейском языке, выпуск которой был тогда разрешён валстями.
Роман произвёл настоящий фурор в корейском образованном обществе. Он продемонстрировал, что по-корейски можно писать современным стилем и на современные темы. Сам Ли Кван-су стал знаменит в одночасье.
Как и большинство корейцев того времени, Ли Кван-су женился ещё в подростковом возрасте. Однако в Японии он познакомился с корейской студенткой Хо Ён-сук. Она занималась медициной и тоже была знаменитостью, хотя и меньшего масштаба. Их отношения быстро развивались, и в октябре 1918 г. любовники уехали в Китай. Бегство двух известных людей стало главной темой пересудов в сеульском «свете» - в благополучной конфуцианской стране ничего подобного ранее не случалось!
Однако Ли Кван-су недолго оставался в Пекине. Вскоре он опять вернулся в Токио. Причины для его возвращения были, в первую очередь, политическими. Общую атмосферу в стране определяли окончание Первой мировой войны и формально признанное на Версальской конференции право наций на самоопределение.
В феврале 1919 г Ли Кван-су оказался в числе молодых корейских националистов, которые в Японии опубликовали т.н. «Декларацию независимости 2 февраля». Документ этот решительно осуждал японское господство и заканчивался словами: «Корейский молодежный союз за независимость принял решение […] объявить Японии войну в случае, если она отклонит наши требования». Эта декларация сыграла ключевую роль в восстании 1 марта 1919 г., которое охватило всю Корею и было подавлено с немалым трудом. После восстания Ли Кван-су уехал в Шанхай, где участвовал в работе шанхайского Временного правительства - корейского националистического правительства в изгнании.
В начале 1920-х гг. в жизни Ли Кван-су произошел резкий поворот. Он возвратился в Корею (вероятно, под влиянием своей возлюбленной, Хо Ён-сук, которая вскоре стала его женой) и начал жизнь профессионального литератора.
Двадцатые годы были временем заметной либерализации колониального режима. Было разрешено издание литературы на корейском языке, резко ослаблены цензурные ограничения. Это было время литературного бума, и писатели играли ту роль, которая в более поздние времена перешла к спортсменам и эстрадным артистам - роль кумиров, объектов обожания. Ли Кван-су писал романы, работал в газетах, где за колонку ему платили 100 вон, что в те времена составляло эквивалент 4-5 среднемесячных зарплат.
В 1937 г. Ли Кван-су снова оказался в тюрьме за националистическую деятельность. Но вскоре после этого Ли Кван-су внезапно изменил свои убеждения и внезапно стал одним из самых горячих сторонников японского правления. В 1940 г. он одним из первых корейцев сменил своё корейское имя на японское, и вообще делал все возможное, чтобы стать «патриотическим японским писателем». В 1940-1945 гг. Каяма Мицуро (а именно так с формальной точки зрения звали Ли Кван-су в то время) произвёл немалое количество прояпонских пропагандистских материалов. Он восхвалял корейцев, добровольцами вступивших в Имперскую армию и превозносил величие японского императора. В те дни большинство корейских знаменитостей было вынуждено поступать таким образом, однако немногие делали это с таким воодушевлением.
Что же произошло? Был ли Ли Кван-су сломлен арестом 1937 г.? Или он искренне поверил официальной пропаганде? Или надеялся, что искреннее стремление к сотрудничеству обеспечит Корее лучшее положение в будущей японской Восточноазиатской империи? Мы никогда не узнаем точного ответа на эти вопросы, однако несколько лет активного коллаборационизма плохо сказались на репутации писателя и сделали его объектом преследований после Освобождения.
К 1946 г. корейское общество отвернулось от Ли Кван-су. В 1946 г. он развелся, чтобы обезопасить семейное имущество от возможной конфискации, и удалился в буддистский монастырь. Это не помогло, и в 1949 г. писатель был арестован как коллаборационист.
В 1949 г., после короткого заключения, его отпустили, но худшее было впереди. В конце июня 1950 г. в Сеул вошла коммунистическая армия и на несколько месяцев заняла город. Когда в сентябре 1950 г. северокорейские части покидали Сеул, они вывезли на Север многих известных деятелей политики и культуры. Возможно, их хотели использовать в пропагандистских целях и поставить их талант на службу режиму. Ли Кван-су тоже попал в их число.
Последний раз Ли Кван-су видели живым в октябре 1950 г. в пхеньянской тюрьме. Вскоре после этого он был убит или умер во время эвакуации, когда заключённых гнали на север, к китайской границе. Где-то, там, в горах его родной Северной Кореи, и поныне находится его могила.
.
ХХ век начинался в Корее весьма бурно (впрочем, спокойствия и стабильности в жизни страны не наблюдалось где до 1980-х гг.). Первые десятилетия ушедшего века были временем иностранных вторжений и потери независимости, эпохой резких изменений в культуре и образе жизни. Рушился старый уклад, за считанные годы уходили в небытие те представления об обществе, искусстве, науке, которые до этого не менялись столетиями. Не удивительно, что у тех, кому довелось жить в это бурное время, судьбы складывались самым неожиданным, самым причудливым образом.
Одним из многих корейцев, кто оказался вовлечён в водоворот первой половины XX века, был Ли Кван-су, которого можно считать первым современным корейским писателем. За свою относительно короткую жизнь Ли Кван-су умудрился перессориться с каждым из тех режимов, которые правили страной между 1900 и 1950 гг. Классику-основателю соверменной корейской литературы за свою не самую долгую жизнь довелось посидеть и в тюрьмах японских, и в тюрьмах северокорейских, и в тюрьмах южнокорейских!
Ли Кван-су родился в 1892 г. на территории современной Северной Кореи. Когда ему было десять лет, эпидемия холеры - обычной для Кореи тех лет болезни - унесла жизни обеих его родителей. К этому времени односельчане уже считали его вундеркиндом, и возлагали на него немалые надежды. Ещё подростком, Ли Кван-су вступил в ряды религии Чхондогё. Политическая деятельность сторонников этой религии тогда во многом была направлена против Японии, поэтому вскоре тринадцатилетнему Ли Кван-су пришлось скрываться от полиции, которую уже фактически контролировали японцы. К счастью, в те докомпьютерные и хаотические времена скрыться от властей было не так сложно, поэтому обошлось без ареста и Ли Кван-су спокойно укрылся в Сеуле.
В столице Ли Кван-су удалось получить стипендию для учебы в Японии. В этой стране он провел пять лет, с 1905 по 1910 гг., посещая основанную протестантскими миссионерами Академию Мэйдзи.
В то время немало корейских студентов училось японские университеты, где они постигали «современную науку» и, одновременно, горячо обсуждали будущее Кореи. Большинство из них было националистами (что, впрочем, не обязательно мешало дружбе с японцами) и не страдали излишней скромностью. Ли Кван-су записал тогда в дневнике: «Гений ли я? Не знаю, но я, по крайней мере, стараюсь».
Дневник этот отражает хаос, который тогда царил в голове будущего классика (впрочем, это не удивительно для молодого человека 17 лет от роду, оказавшегося в чужой стране). Он писал о том, что мечтает геройски погибнуть от рук японских жандармов в борьбе за освобождение родины, и тут же объяснял, что создавать литературные тексты надо только по-японски, потому что корейской литературы не существует.
Сильное впечатление произвела на Ли Кван-су западная классическая литература, в то время только появившаяся в Японии. Он зачитывался произведениями Толстого и Байрона, а также написал свой первый рассказ (кстати, сказать, на японском, которым Ли Кван-су владел как родным языком).
После окончания университета Ли Кван-су недолго поработал учителем в Корее, а затем снова вернулся в Японию, где поступил на философский факультет университета Васэда. В 1917-1918 гг. из-под его пера вышел первый современный корейский роман, «Мучжон» (Бесчувствие). Он из номера в номер печатался в «Мэиль синбо» - единственной газете на корейском языке, выпуск которой был тогда разрешён валстями.
Роман произвёл настоящий фурор в корейском образованном обществе. Он продемонстрировал, что по-корейски можно писать современным стилем и на современные темы. Сам Ли Кван-су стал знаменит в одночасье.
Как и большинство корейцев того времени, Ли Кван-су женился ещё в подростковом возрасте. Однако в Японии он познакомился с корейской студенткой Хо Ён-сук. Она занималась медициной и тоже была знаменитостью, хотя и меньшего масштаба. Их отношения быстро развивались, и в октябре 1918 г. любовники уехали в Китай. Бегство двух известных людей стало главной темой пересудов в сеульском «свете» - в благополучной конфуцианской стране ничего подобного ранее не случалось!
Однако Ли Кван-су недолго оставался в Пекине. Вскоре он опять вернулся в Токио. Причины для его возвращения были, в первую очередь, политическими. Общую атмосферу в стране определяли окончание Первой мировой войны и формально признанное на Версальской конференции право наций на самоопределение.
В феврале 1919 г Ли Кван-су оказался в числе молодых корейских националистов, которые в Японии опубликовали т.н. «Декларацию независимости 2 февраля». Документ этот решительно осуждал японское господство и заканчивался словами: «Корейский молодежный союз за независимость принял решение […] объявить Японии войну в случае, если она отклонит наши требования». Эта декларация сыграла ключевую роль в восстании 1 марта 1919 г., которое охватило всю Корею и было подавлено с немалым трудом. После восстания Ли Кван-су уехал в Шанхай, где участвовал в работе шанхайского Временного правительства - корейского националистического правительства в изгнании.
В начале 1920-х гг. в жизни Ли Кван-су произошел резкий поворот. Он возвратился в Корею (вероятно, под влиянием своей возлюбленной, Хо Ён-сук, которая вскоре стала его женой) и начал жизнь профессионального литератора.
Двадцатые годы были временем заметной либерализации колониального режима. Было разрешено издание литературы на корейском языке, резко ослаблены цензурные ограничения. Это было время литературного бума, и писатели играли ту роль, которая в более поздние времена перешла к спортсменам и эстрадным артистам - роль кумиров, объектов обожания. Ли Кван-су писал романы, работал в газетах, где за колонку ему платили 100 вон, что в те времена составляло эквивалент 4-5 среднемесячных зарплат.
В 1937 г. Ли Кван-су снова оказался в тюрьме за националистическую деятельность. Но вскоре после этого Ли Кван-су внезапно изменил свои убеждения и внезапно стал одним из самых горячих сторонников японского правления. В 1940 г. он одним из первых корейцев сменил своё корейское имя на японское, и вообще делал все возможное, чтобы стать «патриотическим японским писателем». В 1940-1945 гг. Каяма Мицуро (а именно так с формальной точки зрения звали Ли Кван-су в то время) произвёл немалое количество прояпонских пропагандистских материалов. Он восхвалял корейцев, добровольцами вступивших в Имперскую армию и превозносил величие японского императора. В те дни большинство корейских знаменитостей было вынуждено поступать таким образом, однако немногие делали это с таким воодушевлением.
Что же произошло? Был ли Ли Кван-су сломлен арестом 1937 г.? Или он искренне поверил официальной пропаганде? Или надеялся, что искреннее стремление к сотрудничеству обеспечит Корее лучшее положение в будущей японской Восточноазиатской империи? Мы никогда не узнаем точного ответа на эти вопросы, однако несколько лет активного коллаборационизма плохо сказались на репутации писателя и сделали его объектом преследований после Освобождения.
К 1946 г. корейское общество отвернулось от Ли Кван-су. В 1946 г. он развелся, чтобы обезопасить семейное имущество от возможной конфискации, и удалился в буддистский монастырь. Это не помогло, и в 1949 г. писатель был арестован как коллаборационист.
В 1949 г., после короткого заключения, его отпустили, но худшее было впереди. В конце июня 1950 г. в Сеул вошла коммунистическая армия и на несколько месяцев заняла город. Когда в сентябре 1950 г. северокорейские части покидали Сеул, они вывезли на Север многих известных деятелей политики и культуры. Возможно, их хотели использовать в пропагандистских целях и поставить их талант на службу режиму. Ли Кван-су тоже попал в их число.
Последний раз Ли Кван-су видели живым в октябре 1950 г. в пхеньянской тюрьме. Вскоре после этого он был убит или умер во время эвакуации, когда заключённых гнали на север, к китайской границе. Где-то, там, в горах его родной Северной Кореи, и поныне находится его могила.
.