Сегодня Курбан-байрам
Вместе с заветом принял Авраам от Господа обетование, что от его рода будут благословлены все народы земные. Но шло время, а у Авраама так и не было наследника. Проходили годы, жизнь клонилась к закату, а Авраам все ждал. Он не считал с унынием дней, не вглядывался подозрительно в лицо Сарры - не состарилась ли она. А между тем, ее волосы покрылись сединой, тело одряхлело, да и сама она стала предметом насмешек и поношений. Но великая надежда не покидала Авраама. Он продолжал твердо верить в свое предназначение и хранить завет с Богом.
Не сохрани Авраам своей веры, Сарра, наверное, умерла бы от горя и отчаяния. Лишь сила веры помогла сохранить в них силу желания и взаимного влечения, и все сбылось согласно обетованию. И была радость в доме Авраама, когда Сарра родила ему наследника в день золотой их свадьбы.
Вряд ли мы найдем слова, которые выразили бы глубину любви престарелых родителей к своему единственному ребенку. И рос их сын Исаак, и не могли они нарадоваться на него…
Но Аврааму предстояло еще одно испытание. Господь, искушая Авраама, сказал ему: «…возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его в жертву во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе». Это было еще ужаснее, чем если бы ничего и не сбылось и не родила Сарра сына. Господь сотворил чудо, осуществив несбыточное, а теперь захотел это чудо отнять. Многие годы непоколебимой надежды Авраама и твердой веры сменились лишь недолгой радостью по поводу сбывшейся мечты его. Теперь все должно было пойти прахом. Неужели у Бога нет жалости к невинному ребенку, нет сострадания к почтенному старику? Неужели все обетования колену Авраама из рода в род - все это лишь мимолетная причуда, игра, которую вел с Авраамом Господь? Но вера Авраама была сильней его душевных мук.
Было раннее утро. Авраам оседлал осла своего и покинул жилище свое, а с ним и его сын Исаак. Сарра молча смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Она не причитала, умоляя Авраама отказаться от мысли своей, не проливала слез, так как неведома была ей цель того путешествия. Неведома она была и Исааку.
Ехали они почти три дня. Эти три дня должны были показаться Аврааму бесконечно долгими, такими долгими, что он не раз мог заколебаться, повернуть вспять, раскаявшись в мыслях своих о поступке, который он готов был совершить.
Но вот к закату третьего дня увидели они гору Мориа, то место, о котором говорил Бог. И пришли они на то место, и устроил там Авраам жертвенник, и разложил дрова. И понял Исаак, что жертва - это он сам, и пал на колени пред отцом, и стал просить пощадить его молодую жизнь и прекрасные юношеские надежды. Но лицо Авраама уже не было исполнено отеческой любви, и глаза уже не светились нежностью. Лик Авраама стал ужасен, и глаза зажглись страшной решимостью. Он схватил сына, поверг его на землю, связал, бросил на жертвенник и молча занес над ним острый нож…
Как нам постичь силу такой веры и самоотдачи? Веру Моисея и Христа мы чувствуем во всей культуре нашей. Она требует от нас многого, но мы сознательно подходим к соучастию Бога в бытии. А у веры Авраама мы не можем научиться ничему, мы не в состоянии ничего понять в сущности его веры. Более того, воспитанные в иудейской или христианской традиции, мы наверняка должны были бы заклеймить Авраама как убийцу, перед которым испытываешь животный ужас, первобытный страх, а не религиозное почтение. Или по крайней мере объявить его психически сумасшедшим, который вызывает шок, а не восхищение силой своей веры.
Конечно, Авраам мог бы пройти тот долгий для него путь в полных три дня, соорудить жертвенник, а затем взмолиться Господу разрешить ему принести в жертву овна, а не своего единственного сына. И Бог наверняка разрешил бы ему, и отправился бы Авраам домой вместе с Исааком. И тогда память о кошмарном восхождении на гору Мориа все равно дошла бы до нас, и Авраам не был бы забыт, но не было бы тогда и веры Авраама.
Или мог бы он оставить первенца своего вместе с отроками у подножия горы Мориа. Взошел бы на гору один, и приготовил жертвенник, и разжег костер, и вонзил бы нож в шею свою, принеся себя в жертву Богу вместо юного Исаака: ведь он достаточно пожил на этом свете, практически все повидал, все познал. И такой поступок Авраама был бы зафиксирован современниками и остался бы в памяти потомков, но что знали бы мы тогда о силе веры Авраама? Господь ведь требовал не смерти пророка, Он требовал жертвы от отца, которому сын был всего дороже.
Не было в поступке Авраама гражданского подвига - известных в истории и преданиях случаев, когда отец зачастую приносил своего сына или дочь в жертву ради спасения своего народа. Это было сугубо личное дело самого Авраама. Мы не в состоянии понять его и с этических позиций, когда любовь отца к своему сыну должна быть превыше всего.
Что касается меня, то я предпочитаю продумывать до конца любую мысль. Скажем, одно время я занимался изучением системы Гегеля или метода Хайдеггера и, думаю, мне удалось многое для себя уяснить. Но как только я пытаюсь постичь поступок Авраама, я не могу, несмотря на все желание, пробить брешь в том, что составляет содержание, силу его веры.
Для этого потребовалась миссия прорака Мухаммеда. Целиком положиться на Господа, полностью отдать свою судьбу в его руки - суть миссии пророка ислама, возвестившего: «Если отцы ваши, и сыновья ваши, и братья ваши, и жены ваши, и родня ваша… дороже для вас Аллаха… и подвига во имя Его, тогда ждите пришествие Аллаха с судом Его».
Всецело отдать себя Богу, полностью, без остатка, предуготовить себя для свершения неведомой человеку миссии, смысл которой откроется позже, - в этом суть пророчества ислама.
И не столь уж важно, что сами мусульмане полагают, что первым сыном Авраама (Ибрагима) был не Исаак, рожденный от Сарры, а Измаил, рожденный ранее от египетской наложницы Агари, и в жертву Авраам приносил именно Измаила, а не Исаака. Остановил Бог в последний момент руку Авраама, оценив его жертвенность, и воззвал с неба: «…не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня».
Великий праздник мусульман - Курбан-байрам (Аид аль-Адха)- отмечается в честь события, когда Авраам вместо принесения в жертву Измаила, прямого предка пророка Мухаммеда, зарезал на жертвеннике барана-агнца....
То, что сегодня делали все мусульмане мира.
Не сохрани Авраам своей веры, Сарра, наверное, умерла бы от горя и отчаяния. Лишь сила веры помогла сохранить в них силу желания и взаимного влечения, и все сбылось согласно обетованию. И была радость в доме Авраама, когда Сарра родила ему наследника в день золотой их свадьбы.
Вряд ли мы найдем слова, которые выразили бы глубину любви престарелых родителей к своему единственному ребенку. И рос их сын Исаак, и не могли они нарадоваться на него…
Но Аврааму предстояло еще одно испытание. Господь, искушая Авраама, сказал ему: «…возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его в жертву во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе». Это было еще ужаснее, чем если бы ничего и не сбылось и не родила Сарра сына. Господь сотворил чудо, осуществив несбыточное, а теперь захотел это чудо отнять. Многие годы непоколебимой надежды Авраама и твердой веры сменились лишь недолгой радостью по поводу сбывшейся мечты его. Теперь все должно было пойти прахом. Неужели у Бога нет жалости к невинному ребенку, нет сострадания к почтенному старику? Неужели все обетования колену Авраама из рода в род - все это лишь мимолетная причуда, игра, которую вел с Авраамом Господь? Но вера Авраама была сильней его душевных мук.
Было раннее утро. Авраам оседлал осла своего и покинул жилище свое, а с ним и его сын Исаак. Сарра молча смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Она не причитала, умоляя Авраама отказаться от мысли своей, не проливала слез, так как неведома была ей цель того путешествия. Неведома она была и Исааку.
Ехали они почти три дня. Эти три дня должны были показаться Аврааму бесконечно долгими, такими долгими, что он не раз мог заколебаться, повернуть вспять, раскаявшись в мыслях своих о поступке, который он готов был совершить.
Но вот к закату третьего дня увидели они гору Мориа, то место, о котором говорил Бог. И пришли они на то место, и устроил там Авраам жертвенник, и разложил дрова. И понял Исаак, что жертва - это он сам, и пал на колени пред отцом, и стал просить пощадить его молодую жизнь и прекрасные юношеские надежды. Но лицо Авраама уже не было исполнено отеческой любви, и глаза уже не светились нежностью. Лик Авраама стал ужасен, и глаза зажглись страшной решимостью. Он схватил сына, поверг его на землю, связал, бросил на жертвенник и молча занес над ним острый нож…
Как нам постичь силу такой веры и самоотдачи? Веру Моисея и Христа мы чувствуем во всей культуре нашей. Она требует от нас многого, но мы сознательно подходим к соучастию Бога в бытии. А у веры Авраама мы не можем научиться ничему, мы не в состоянии ничего понять в сущности его веры. Более того, воспитанные в иудейской или христианской традиции, мы наверняка должны были бы заклеймить Авраама как убийцу, перед которым испытываешь животный ужас, первобытный страх, а не религиозное почтение. Или по крайней мере объявить его психически сумасшедшим, который вызывает шок, а не восхищение силой своей веры.
Конечно, Авраам мог бы пройти тот долгий для него путь в полных три дня, соорудить жертвенник, а затем взмолиться Господу разрешить ему принести в жертву овна, а не своего единственного сына. И Бог наверняка разрешил бы ему, и отправился бы Авраам домой вместе с Исааком. И тогда память о кошмарном восхождении на гору Мориа все равно дошла бы до нас, и Авраам не был бы забыт, но не было бы тогда и веры Авраама.
Или мог бы он оставить первенца своего вместе с отроками у подножия горы Мориа. Взошел бы на гору один, и приготовил жертвенник, и разжег костер, и вонзил бы нож в шею свою, принеся себя в жертву Богу вместо юного Исаака: ведь он достаточно пожил на этом свете, практически все повидал, все познал. И такой поступок Авраама был бы зафиксирован современниками и остался бы в памяти потомков, но что знали бы мы тогда о силе веры Авраама? Господь ведь требовал не смерти пророка, Он требовал жертвы от отца, которому сын был всего дороже.
Не было в поступке Авраама гражданского подвига - известных в истории и преданиях случаев, когда отец зачастую приносил своего сына или дочь в жертву ради спасения своего народа. Это было сугубо личное дело самого Авраама. Мы не в состоянии понять его и с этических позиций, когда любовь отца к своему сыну должна быть превыше всего.
Что касается меня, то я предпочитаю продумывать до конца любую мысль. Скажем, одно время я занимался изучением системы Гегеля или метода Хайдеггера и, думаю, мне удалось многое для себя уяснить. Но как только я пытаюсь постичь поступок Авраама, я не могу, несмотря на все желание, пробить брешь в том, что составляет содержание, силу его веры.
Для этого потребовалась миссия прорака Мухаммеда. Целиком положиться на Господа, полностью отдать свою судьбу в его руки - суть миссии пророка ислама, возвестившего: «Если отцы ваши, и сыновья ваши, и братья ваши, и жены ваши, и родня ваша… дороже для вас Аллаха… и подвига во имя Его, тогда ждите пришествие Аллаха с судом Его».
Всецело отдать себя Богу, полностью, без остатка, предуготовить себя для свершения неведомой человеку миссии, смысл которой откроется позже, - в этом суть пророчества ислама.
И не столь уж важно, что сами мусульмане полагают, что первым сыном Авраама (Ибрагима) был не Исаак, рожденный от Сарры, а Измаил, рожденный ранее от египетской наложницы Агари, и в жертву Авраам приносил именно Измаила, а не Исаака. Остановил Бог в последний момент руку Авраама, оценив его жертвенность, и воззвал с неба: «…не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня».
Великий праздник мусульман - Курбан-байрам (Аид аль-Адха)- отмечается в честь события, когда Авраам вместо принесения в жертву Измаила, прямого предка пророка Мухаммеда, зарезал на жертвеннике барана-агнца....
То, что сегодня делали все мусульмане мира.