Что значит для России потеря Сирии
Это текст руководителя русского Карнеги-центра "в изгнании" Александра Баунова, я предлагаю его читателям в сокращенном варианте, но надеюсь, что все главные идеи сохранены. А полный текст по ссылке
https://carnegieendowment.org/russia-eurasia/politika/2024/12/russia-syria-assad-failure?lang=ru
-------------------------------------------------
Падение режима Асада завершило арабскую весну более чем через 10 лет после ее начала. Если бы Асад проиграл по итогам арабской весны, вместе с Бен Али, Мубараком и Каддафи, это была бы слабость его собственного режима. Но он пал после того, как Россия вместе с Ираном и вопреки желанию западных правительств помогли ему сохранить власть. Такое отложенное падение не может не восприниматься как слабость России и Ирана.
Путин получил свой Афганистан, но не в том смысле, как его пугали. Когда он отправлял войска в Сирию в 2015 году, ему обещали повторение советского Афганистана, но в Сирии у России получилась скорее реплика американского Афганистана. Сначала сравнительно быстрый военный успех и видимая прочность подопечного режима, а потом - стремительный развал его армии.
Сходство с Афганистаном Байдена - уход откуда США был хотя бы заранее анонсирован - должно быть крайне неприятно для Кремля. В последние годы кадры из Кабула давали повод для грубых шуток, нелестных для Америки сравнений и - еще хуже - перехода к действиям против Украины. Публичный провал США в Афганистане укрепил российское руководство в представлении о слабости и безволии американцев, которые предпочтут эвакуировать своих союзников из Киева, а не бороться. Теперь в Кремле понимают, что новая американская администрация наблюдает их собственный failure of deterrence и делает выводы. И точно так же за ним наблюдают те правительства, которые солидаризовались с российской версией многополярности.
Россия в Асаде
Стремительное падение союзного режима в Сирии - наглядная иллюстрация запредельной, выходящей за рамки рациональной политической нормы концентрации Владимира Путина на Украине. Ради нее он готов пожертвовать буквально всем, включая собственные предыдущие успехи. Хотя руководители российского режима постоянно стараются представить себя хладнокровными реалистами, реальную политику в Кремле давно заменила геополитика, а ее, в свою очередь, - политика на украинском направлении.
Крупнейшее военно-политическое достижение последних лет утрачено. Россия лишилась своей единственной истории успеха силового выхода в дальнее зарубежье. Она вновь стала страной, которая изо всех сил бьется где-то там у себя в регионе. Выяснилось, что есть свои, которых не бросают, и другие свои, которых можно и бросить. Локальный по происхождению конфликт вытеснил все остальное и разросся до масштабов глобального. Сирия неважна, ничего не важно, ведь все, включая судьбу самой России, решается под Херсоном и Волчанском.
Ставка в украинской войне так высока, что выглядит буквально как исторический отыгрыш России, ее zero, пан или пропал. Потенциальная победа в украинской войне подается как победа во всемирной борьбе глобального большинства против старой мировой элиты: после нее будут и Сирия, и Грузия, и что пожелаем. Теперь, после краха в Сирии, ничего не остается, как побеждать. Так что бегство из Сирии вряд ли обернется прямым облегчением для Украины.
Другое дело, что даже весьма ограниченный и локальный успех может быть подан как долгожданный и всеобъемлющий. Но только для внутренней аудитории. Страны мирового большинства не удастся убедить в этом так же легко, как собственное население, особенно после потери Сирии. Способность быть сильными вдали от собственных границ теперь снова придется доказывать
Сирийская Украина
Сюжет российской военной интервенции в Сирии с самого начала был связан с украинским. Это была не помощь личному другу, а чистый геополитический бизнес - попытка дать отпор волне смены режимов, не допустить, чтобы в Сирии было как в Ливии. Поквитаться за Каддафи и - чуть позже - за Януковича.
Судьбы Каддафи и Януковича необыкновенно важны для той формы, которую в итоге обрел российский режим. Каддафи отказался от ядерной программы, выдал обвиняемых в организации терактов, расплатился с их жертвами и пустил иностранных инвесторов. Но при первых серьезных трудностях его дали убить. Януковича свергли немедленно после подписания мирового соглашения с оппозицией и ее западными союзниками. Комментируя его бегство, Путин не раз говорил, что его тоже хотели убить и Запад бы это принял. Российский лидер, вечно колебавшийся в отношениях с Западом между ресентиментом и тягой к кооптации, примерял такие вещи на себя.
Отчасти поэтому помощь Сирии пришла не сразу, а только в 2014 году, после того как была проиграна Украина (хотя и приобретены отдельные ее территории), а Асад продемонстрировал ту волю к сопротивлению и жестокости, которой, к досаде Москвы, не оказалось у Януковича. Позже те же качества продемонстрировал Лукашенко и тем самым тоже положил конец колебаниям в Кремле.
Была и другая - более существенная - связь между отправкой российских войск в Сирию и предшествующими событиями в Украине. В 2014 году аннексия ядерной державой территории соседней страны, чьи международные границы она признавала, отправка войск на чужую территорию под наспех изготовленной и ничего не прикрывающей маскировкой, гибель гражданского самолета третьей страны от боевой ракеты, санкции и контрсанкции - все это выводило Россию из области внешнеполитической нормы, из круга привычно и предсказуемо ведущих себя стран.
Хотя Путин и сидел с западными лидерами на минских переговорах, участвовал с ними в нормандских форматах и приезжал на «Двадцатки», Россия была беспрецедентно изолирована на западном направлении. Редукция отношений с Западом от широкой повестки «Восьмерки» до темы купирования локального конфликта была для Москвы неудобно тесной, а роль изгнанника глобальной элиты - непривычной. Отправка войск в Сирию помогла официальной России перевернуть украинскую страницу, вновь вывести отношения с Западом из узкого коридора Крым - Донбасс - Боинг на глобальный простор.
В 2015 году в Сирии Путин поставил Запад перед фактом участия в войне против общего врага. Общность противника создавала рамку сближения без сходства, не на базе институтов и ценностей, а на фундаменте совместной борьбы. Именно такое союзничество открыло сталинскому СССР дорогу к разделу мира на равных с западными державами и предшествовало пику геополитической мощи Москвы. Современной России хотелось его каким-то образом повторить.
В Сирии российское предложение общей борьбы сработало лишь частично. Оферту союзничества Запад от России не принял, но на глобальном уровне Россия перестала быть страной, с которой и по поводу которой говорят лишь про Украину. Отправив войска в Сирию, Путин решал три задачи: выйти из посткрымской изоляции на желанный глобальный уровень, вернуться на Ближний Восток, где Москва потеряла влияние после распада СССР, и поместить Россию на мировую карту в качестве силы, которая способна остановить смену режима и поддержать союзника в любой точке мира.
На почве поддержки Асада Россия как никогда прежде сблизилась с Ираном и периодически ссорилась с Турцией - вплоть до торговых санкций и граничащих с casus belli событий вроде убийства посла или уничтожения российского военного самолета турецким. Тем не менее, вопреки многочисленным прогнозам, интервенция в Сирии на стороне Асада не привела к конфликту с суннитскими державами региона. Спады в контактах с Турцией сменялись подъемами, а в отношениях с монархиями залива, казалось, подтвердился тезис, что на Востоке уважают силу. Теперь, после проигрыша сирийской ставки, Москве предстоит проверить, насколько там не уважают слабость.
Дефицит предложения
Отношения с Глобальным Югом, хоть этого термина еще не было в ходу, строились до 2022 года в значительной степени на сирийском успехе России. В частности, на том, что Москва способна защитить дружественный режим.
Именно по этой причине падение режима Асада очень чувствительно для Москвы. Экспорт безопасности и силы в интересах союзников был одним из немногих ее товаров, востребованных на Ближнем Востоке или в той же Африке. Более того, этот экспорт во многом опирался на российские базы в Сирии, судьба которых теперь неясна, как и логистика дальнейших предприятий Москвы в Африке.
Список причин военного поражения сирийской армии выглядит логично. Россия не смогла оказывать прежнюю военную поддержку Асаду, потому что теперь целиком поглощена войной против Украины. «Хезболла» обескровлена войной с Израилем. Но видно, что в большинстве случаев сирийская армия не проиграла бой, а отказалась его принять. То есть причины поражения не военные, а политические. Именно поэтому, по всей вероятности, Иран не спешил с отправкой сухопутных сил на помощь союзнику. Он просто не успел и не обнаружил нужной для помощи решимости. Можно сражаться вместе с союзником, но нельзя - вместо него.
События в Сирии подсветили главную проблему отношений России и Глобального Юга. Предложение России почти исключительно ограничено сферой безопасности, и даже этот экспортный ресурс ограничен. Стало ясно, например, что Россия не может результативно присутствовать на двух фронтах.
Сирии не удалось выбраться из экономической пропасти, в которую она провалилась с началом гражданской войны, пусть и не исключительно по воле своего правительства. Жизнь в контролируемой оппозиционными исламистскими группировками провинции Идлиб под покровительством Турции оказалась привлекательнее, чем в регионах под властью официального правительства. В Идлибе хотя бы были свет, бензин и вода и меньше проблем с продовольствием. Конечно, Идлиб не был разрушен так, как Алеппо, его население в разы меньше, чем в «большой Сирии», и Турция старалась сделать из него витрину (например, запустила программу массового жилищного строительства), но эту разницу сирийцы не могли не заметить.
Россия и Иран не смогли не только выступить двигателями экономического роста для своего союзника, но и привлечь других - в том числе из рядов мирового большинства. Инвесторы стран Залива, Индии или Китая не ломились в Сирию под российские и иранские гарантии безопасности.
Со своей стороны суннитские исламистские силы проделали определенную работу над ошибками. Многочисленные исламистские группировки часто вели себя по отношению к алавитскому и христианскому населению Сирии не лучше боевиков ИГИЛ. Многоконфессиональной Дамаск, алавитское меньшинство Хомса и побережья при таком выборе предпочитали пусть полицейскую, но светскую диктатуру алавита Асада. Нынешние исламисты стараются успокоить представителей религиозных меньшинств и охраняют церкви.
Очистка оптики
Нельзя сказать, что Россия не переживет краха режима Асада или потерю своих баз на Средиземном море. Россия уже переживала потерю и собственного военного блока, и баз и союзников по всему миру, и огромных территорий бывшего собственного государства. Путин поглощен Украиной, а для российской верхушки сирийские победы остались в прошлом вместе с выпавшими из фавора Шойгу и Суровикиным и ликвидированным Пригожиным.
Российские граждане к сирийской экспедиции относились всегда опасливо и безразлично. Освещение сирийской интервенции помогло сформировать ожидания от СВО как быстрой, высокотехнологичной победы где-то далеко, которая даст легкий повод для гордости и не потребует ни жертв, ни участия непрофессионалов. Когда все оказалось иначе, далекие сирийские успехи стали неприятным контрастом к неприглядной реальности украинской войны и напоминанием о том, что приходится держать силы где-то далеко, хотя они нужны рядом.
Зато профессиональные наблюдатели из внешнего мира и представители отечественной элиты заметят очередной провал российских спецслужб: сначала их застает врасплох готовность Украины сопротивляться, потом пригожинский мятеж, за ним - вторжение в Курскую область, теперь - стремительная утрата Сирии.
Россия, Иран и многие другие правительства стран Глобального Юга публично критиковали американские военные интервенции как пришествие невежественных завоевателей, которые явились издалека, не знают местных тонкостей и потому не способны создать там, куда пришли, ни устойчивых режимов, ни эффективных силовых структур. Но вот, казалось бы, нет более региональной и погруженной в тонкости восточной жизни державы, чем Иран, или Россия с ее традиционной ролью на Ближнем Востоке. И выясняется, что они тоже не умеют.
Чрезмерная концентрация России на войне против Украины поможет Путину и населению России обойти множество неприятных вопросов, связанных с сирийской кампанией, - от потраченных ресурсов до боевого опыта, якобы приобретенного на Востоке (где же он?). Но если эту редукцию готовы принять в России, трудно заставить поверить в то же самое страны Глобального Юга.
Стремительный коллапс российского союзника в Сирии очищает их оптику. Достаточно взглянуть на падение Дамаска глазами правителей Центральной Азии, где Россия выступает за право оставаться незаменимым гарантом политической стабильности. Неизвестно, насколько долгосрочным и необратимым окажется это изменение, но оно идет в обратном направлении к тому, которое Россия пыталась задать своим вторжением в Украину.
-------------------------------------------
В общем весьма длинный текст Баунова содержит на мой вкус слишком много разъяснений. из-за этого порой сложно следить за ходом мысли. И хотя я несколько урезал слова, этот не достаток на мой взгляд остался.
Да бегство из Сирии мало повлияет на ход войны в Украине. Но вот влияние на отношение к России, особенно в Азии, это влияние несомненно будет. И я кроме того думаю, что будет немалое влияние и на отношение российских элит к своему лидеру - он провалился именно там, где считался вечным везунчиком. И это усиливает разочарование от бесперспективности украинской операции. Все плюсы уже получены и утилизированы - оппозиция полностью разгромлена и изгнана, в стране достигнуто единомыслие давно небывалого уровня, построенные западными фирмами структуры успешно поделены.
А вот минусы постепенно нарастают, а вместе с ними и желание представителей элит продолжать банкет - явно подходит время уборки, мытья посуды и того гляди нагрянет милиция с претензиями о затеянном гульбище в неположенном месте под самым городом Европа. Самое время потихоньку смыться. А доверие к вечному везению Путина и его способности всегда выбраться целым еще и с добычей уже порядком подорвано. К тому же трезво мыслящему представителю российской элиты абсолютно ясно - захваченные украинские территории не богатая добыча, а жернов на шее. И источник больших проблем в будущем - санкции останутся пусть и не все и позиция изгоев останется, а украинцы русскими не станут, хуже того - многие не перестанут их ненавидеть. Так что все равно эти территории придется возвращать, а значит лучше их и не приобретать: это понятно всем нормальным людям.
И в плане изменения настроений политических элит - потеря Сирии серьезная штука. Мне вот не совсем понятно как на этот мировой позор русской армии будут смотреть суперпатриоты и военкоры - но вот это мы вскорости узнаем