Ремарочка об аркадских принцах
Захотелось мне тут слегка реанимировать мой ЖЖ. Но времени особо нет, а поскольку за несколько лет сидения в Фейсбуке у меня накопилось энное количество занятных историй о библиофилах и книгах, я решила их небольшими порциями выкладывать сюда. Скорее всего, большинство из них будет связано с Рогожиными, так как это сейчас основной предмет моего интереса. Но начну я с истории на 18+. Впрочем, это не полноценная история, а, скорее, ремарка.
У кого-то из мемуаристов Серебряного века, помнится, была байка о том, что Гумилев якобы использовал свои стихи как орудие обольщения, подставляя в строку нужное женское имя, что дамам ужасно льстило, конечно. Так вот, друг Пушкина С.А. Соболевский таким образом халтурил с эпиграммами. В эпиграммах Соболевский, как известно, был признанным асом. Будучи, кроме того, знатным библиофилом и библиографом, С.А. делал мишенью своего остроумия других знатоков книги. Когда Березин-Ширяев выпустил 8 томов под тяжеловесным названием "Материалы для библиографии, или Обозрение русских и иностранных книг, находящихся в библиотеке любителя исторических наук и словесности N. N...", Соболевский отозвался на них такой эпиграммой:
Когда я был аркадским принцем,
Я страстный был библиофил,
И свой народ я, как гостинцем,
"Материалами" дарил.
В "Материалы" что не вставь я -
А всё лицом ударюсь в грязь!
Проклятая библиографья
Никак, никак мне не далась!
Не совсем как бы понятно, причём тут аркадский принц. На помощь приходит У.Г. Иваск со своим пояснением, хотя у него речь идёт уже о совсем другом персонаже. И тоже об известном библиографе - Г.Н. Геннади:
"По свидетельству лиц, помнящих Григория Николаевича, он, как и отец его, был большим охотником до слабого пола. Любострастие его не знало никаких границ и увековечено беспощадным Соболевским в его меткой и, как всегда, остроумной эпиграмме, написанной в форме куплета об "Аркадском принце" из пользовавшегося в середине прошлого столетия большим успехом в Москве "Орфея в аду":
Когда я был Аркадским принцем,
Я предрассудков не был раб!
Забыв свой сан, я разночинцем
** девок всяких, всяких баб!
Далась кухарка мне Агафья,
Давалась прачка, тем гордясь!!!
И лишь одна библиографья,
Что с ней ни делал, не далась".
То ли Соболевский дважды удачно использовал одну и ту же тему, то ли у него имелся целый боекомплект куплетов "об аркадском принце". Но вот о том, кому же именно в итоге далась неприступная библиография, автор, по всей видимости, скромно умолчал:)
У кого-то из мемуаристов Серебряного века, помнится, была байка о том, что Гумилев якобы использовал свои стихи как орудие обольщения, подставляя в строку нужное женское имя, что дамам ужасно льстило, конечно. Так вот, друг Пушкина С.А. Соболевский таким образом халтурил с эпиграммами. В эпиграммах Соболевский, как известно, был признанным асом. Будучи, кроме того, знатным библиофилом и библиографом, С.А. делал мишенью своего остроумия других знатоков книги. Когда Березин-Ширяев выпустил 8 томов под тяжеловесным названием "Материалы для библиографии, или Обозрение русских и иностранных книг, находящихся в библиотеке любителя исторических наук и словесности N. N...", Соболевский отозвался на них такой эпиграммой:
Когда я был аркадским принцем,
Я страстный был библиофил,
И свой народ я, как гостинцем,
"Материалами" дарил.
В "Материалы" что не вставь я -
А всё лицом ударюсь в грязь!
Проклятая библиографья
Никак, никак мне не далась!
Не совсем как бы понятно, причём тут аркадский принц. На помощь приходит У.Г. Иваск со своим пояснением, хотя у него речь идёт уже о совсем другом персонаже. И тоже об известном библиографе - Г.Н. Геннади:
"По свидетельству лиц, помнящих Григория Николаевича, он, как и отец его, был большим охотником до слабого пола. Любострастие его не знало никаких границ и увековечено беспощадным Соболевским в его меткой и, как всегда, остроумной эпиграмме, написанной в форме куплета об "Аркадском принце" из пользовавшегося в середине прошлого столетия большим успехом в Москве "Орфея в аду":
Когда я был Аркадским принцем,
Я предрассудков не был раб!
Забыв свой сан, я разночинцем
** девок всяких, всяких баб!
Далась кухарка мне Агафья,
Давалась прачка, тем гордясь!!!
И лишь одна библиографья,
Что с ней ни делал, не далась".
То ли Соболевский дважды удачно использовал одну и ту же тему, то ли у него имелся целый боекомплект куплетов "об аркадском принце". Но вот о том, кому же именно в итоге далась неприступная библиография, автор, по всей видимости, скромно умолчал:)