Терапевт №2. Часть первая.
Я в пятничной немного писала про эту терапию, и решила рассказать поподробнее. Мой терапевт №4 на прошлом сеансе попросил рассказать про предыдущий опыт, и я как раз перечитывала свои записи с сеансов, чтобы изложить кратенько.
«Шо это было?!» - спрашиваю себя я, оглядываясь на те 5 месяцев терапии. И отвечаю себе, что не иначе, как мелкая и злобная месть Перлза с того света за многолетнии поливание тут его детища.
Но теперь я поливать буду еще больше, уже с высоты своего опыта клиента терапевта-гештальтиста.
Назовем этого терапевта Дэниэл. И хотя официально он не называл себя гештальтистом, о Перлзе он говорил с придыханием. И его первой терапевткой, которая вдохновила его стать терапевтом, была гештальтитска. От нее, я так понимаю, он и заразился неизлечимым гештальтом головного мозга.
Я его нашла в местном главном каталоге психотерапевтов. По фотографии сложилось впечатление, что это слегка потрепанный жизнью, но в целом еще вполне сохранный человек 35+ лет. Лицо в целом приятное. Список методов мне понравился. Гештальт там не упоминался. Опыт работы - 6 лет (как оказалось позже, на полставки), неполная лицензия. Согласно местным правилам после получения диплома ты должен отработать 2.5 лет или эквивалентное количество часов с супервизором, потом ты можешь подать заявку на полную лицензию и сдать экзамен на полную. Все это время у тебя неполная лицензия.
Моим ведущим критерием выбора было чувствоать себя с человеком безопасно. У меня первая терапия была с мужчиной, и про треш и угар можно почитать по ссылке. Опыт с мужчинами по жизни вообще был крайне негативным. Когда я искала терапевта в 2007 году для работы с основной травмой, я полностью исключила мужчин по этим же причинам. Сейчас у меня основная травма проработана и текущий запрос требует работы с вовлеченной и заботливой мужской фигурой, и поэтому я прицельно искала мужчину.
Также я смотрела на опыт, отдавала предпочтение специалистам со сравнительно небольшим. Они мне нравятся тем, что еще не успели выгореть, все еще хотят себя проявить, активно учатся и не боятся пробовать новое. По крайней мере, такой была моя любимая тер. Когда я пришла к ней, у нее было всего три года опыта с полной лицензией, и она никогда не переставала учиться. Только в прошлом году я поняла, что в этом плане она единорог - многие бросают осваивать новое как только получают лицензию и застревают на одном уровне на десятилетия.
Первый разговор у нас был по видеочату. Я готовилась увидеть человека с фотографии, который будет шероховатым и слегка закрытым, но в реальности он оказался заметно другим. Без услов и бороды он выглядел лет на 8 моложе. У него было открытое, приятное лицо с живой микромимикой и застенчивая невербалка. Это меня к нему сразу расположило. Одна моя подруга назвала его внешность «анимешной». Да, что-то есть такое - большиее глаза, очень длинные густые прямые волосы, чистая, гладкая кожа ровного цвета - ни прыща, ни пятнышка. Ничего мачистского, токсично-мужского, патриархального.
[читать дальше]В видеочате есть несколько секунд задержки между моментом, когда он начинается, и моментом, когда у меня включается камера. Эти несколько секунд я вижу тераапевта, но он меня еще не видит. Когда я появилась у него на экране, его лицо заметно расслабилось и посветлело. Примерно также и я себя почувствовала, когда увидела, что он такой располагающий. Мне хотелось бы думать, что за пять месяцев этой терапии у нас были хотя бы эти несколько секунд, когда мы друг на друга смотрели и друг другу искренне радовались.
В разговоре он показался добрым, мягким и отзывчивым человеком. На сайте его значилось, что в прошлом он писал софт, потом пошел на терапию и решил сменить профессию. В свободное время он занимается музыкой. Позже оказалось, что у него еще и котик есть, который его застраивает, и котика он обожает (говорил о нем с восторгом). Так что моя иллюзия о Дэниеле, что он и мухи не обидит, держалась очень долго.
В тот момент я отслеживала известные мне признаки опасности и пропустила те, которые мне в жизни попались только один раз. Как известно, травмировать можно двумя способами: делая что-то плохое и не делая хорошего. В плана мужчин у меня внутренняя система безопасности хорошо откалибрована определять первое, но не заточена под второе. Однако, моя внутренняя сторожевая собака сделала на Дэниела стойку чуть ли не со второй сессии. Она злобно рычала внутри и шерсть у нее стояла дыбом. Я списала это на то, что не смотря на свою безобидную внешность, это все-таки мужчина, а поскольку я не доверяю мужчинам, у меня такой вот перенос идет. Мне так хотелось верить, что я смогла выстроить свою жизнь так, и дожить до такого момента, что моя травма реагирует только на фантомы прошлого, потому что в настоящем уже нет той опасности, которая была раньше. Это была еще одна моя ошибка - не слушать свою интуицию. Мне с первых сессий стало в этой терапии плохо, и дальше становилось все хуже и хуже, и я очень долго не видела, что происходит.
Но и на поверхности я тоже стала замечать вещи, которые мне не особо понравились. Например, он ничего не записывал, и при этом не отличался хорошей памятью. Он регулярно забывал, что я ему говорила о себе. Когда я, как примерный клиент, отчитыалась ему в стиле «Когда-вы-забываете-я-чувствую-себя-неважной-и-ненужной-потому-что-так-со-мной-обращались-люди-в-прошлом», он продолжал не записывать и все забывать, и на претензии отвечал «Терапевты тоже люди». Со временем у меня появились серьезные сомнения в том, что он вообще в состоянии как-то продумывать и планировать адекватную терапию, если о клиенте он помнит только какие-то повехрностные и маловажные факты. На вопрос, почему он ни хрена не записывает, он отвечал, что он так не работает, потому что это его отвлекает от коннекта с клиентом.
Второй момент, который напряг с первых сессий - от Дэниела было ощущение, что он на сеансе присутствует лишь частично, а остальной он не понятно, где. Я даже название со временем для этого придумала - «Вы опять в астрал ушли, Дэниел». Я ребенок эмоционально недоступных родителей, для меня невовлеченность в коннект со мной - это ретравматизация. Это для меня посыл «ты мне не интересна и не важна», а в терапии еще и «даже не смотря на то, что ты мне платишь, чтобы я вовлекался в тебя и твои проблемы». Я все это Дэниелу озвучивала. Он повторял, что он на сессиях всегда включен настолько, насколько он может, и он всегда искренне хочет помочь. Это были слова. Они практически никогда не подкрепились действиями. Как-то я сказала ему, что в обычной жизни, когда я встречаю новых людей, я смотрю, насколько им интересно со мной общаться, насколько вовлеченными они выглядят, и если не выглядят, я с ними обрываю контакт. На лице Дэниела в тот момент было искренее изумление, словно он первый раз такое слышит в жизни.
Я ему на какой-то из первых сессий, когда начала чуять неладное, сказала:
- Я понимаю, есть разные школы терапии и разные подходы. Если вы не можете меня сопровождать в нужном мне объеме, давайте просто по-мирному разойдемся.
- Я могу вас сопровождать в нужном вам объеме, - с уверенностью говорил он.
- Я понимаю, что вам как терапевту может казаться неправильным с этической точки зрения отказываться от клиента. Но это нормально, не все друг другу подходят, - не отставала я.
Он настаивал, что справится.
С тех пор я даже не слушаю, что там терапевты говорят по поводу, с чем они могут успешно работать. Меня терапевтка до него тоже заверяла, что да-да, конечно, смогу, а потом подставила именно там, где давала горячие обещания. Они, может, искренне верят в свои слова, но когда доходит до дела, они сталкиваются с собственными внутренними проблемами, страхами, ограничениями и тараканами. И между помощью клиенту - из которой, собственно, и состоит работа, за которую им платят - и решением своих проблемок, они выбирают решать свои проблемки за счет клиента. Увидеть, что терапевт может, а что не может, реально только в деле, а для этого надо иди на большой эмоциональный риск.
Я также пропускаю мимо ушей, когда терапевты говорят «Я о вас на днях/на выходных/с прошлого сеанса думал». Мне кажется, их обучают это произносить, чтобы клиент почувствовал себя значиым. Дэниел мне это тоже говорил. Результатов этого мыслительного процесса я так и не увидела.
Но в начале терапии с Дэниелом я по старой памяти работы с любимой тер все еще была уверена, что в терапии решаемо абсолютно все. При условии, что оба, и клиент, и терапевт, готовы работать над решением. Я до сих пор в это верю, кстати. И еще я только-только рассталась с терапевткой, которая оказалась паскудой и пустила в ход все грязные манипуляции, на которые была способна, чтобы удержать прибыльного клиента. Слава будде, мозгов там в ее возрасте осталось не настолько много, чтобы найти что-то реально эффективное, но крови она мне какое-то количество попортила. Заодно она выразила надежду, что у меня с новым терапевтом не срастется. Так что мне очень-очень-очень хотелось, чтобы вот в этой терапии все сложилось хорошо.
Моя система безопасности не оставляла попыток до меня достучаться. На втором сеансе Дэниел рассмеялся, и его смех прозвучал идентичным смеху менеджера, который на меня 6 лет подряд клал с прибором. На словах обещал помочь с профессиональным ростом, с повышением, с увеличением зарплаты. Каждый раз, когда я поднимала тему, он кивал, делал вид, что что-то записывает, и ничего не делал. Только наваливал на меня побольше работы. И одновременно с этим не знал, как угодить моей коллеге, к которой явно питал разнообразные чувства. Повысил ей зарплату, должность, часами сидел ее учил работе, помогал ей писать документы. Меня это все унесло в травму «мама-я-сестра», и просидела там 6 лет, думая, что я просто недостаточно хороша. Моя система безопасности прямым текстом сказала мне «Этот человек сделает с тобой тоже самое». Но я ж прилежный клиент, да? Я эти вещи на терапию несу, а не действую под их влиянием же! Ну, я вынесла, мы обсудили, и я больше не вспоминала об этом. На третьем месяце терапии мне приснился сон, в котором я три часа пыталась достучаться до своего терапевта, а он мне говорил, что я ему по барабану. Во сне я шла с той сессии, изо всех сил пытаясь собрать себя, чтобы не рассыпаться окончательно, и твердила себе сквозь слезы «Я не сдамся. Я обновлю свои критерии поиска, я буду искать дальше и я найду помощь, которая мне нужна». Терапевт во сне не выглядел, как Дэниел, но сон оказался в точку.
У меня очень рано появилось ощущение, что он меня в упор не видит. У травматиков моего типа это на уровне инстинктов. Но в начале я все еще искала устранимые причины, по которым коннект не удается наладить, и подумала, что, может, все дело в виртуальности терапии. И попросилась на очную.
Очно Дэниел оказался еще и длинным и нескладным. Эта его нескладность и несуразность, в сочетании с кошмарным вкусом в одежде, добавляла ему видимой безопасности. Иной раз придя на сеанс в злом настрое я смотрела на эту патлатую нелепость, которая в своих терапевтических ногах путается, и у меня никак не сочеталось одно с другим: он и моя на него реакция. Он казался мне неспособным намеренно причинять зло. Однажды он пришел в застиранном кардигане с большущей дырой на локте и сказал, что его бы надо выбросить, но ему тяжело с ним расстаться, он для него много значит. Я думала: у злодеев не бывает кардиганов с дырками.
Из-за этого я продолжала считать, что проблемы все в моей голове. И как прилежный клиент, я только и делала, что выносила это все на терапию. Дэниел слушал, кивал, всем своим видом выражая, что он внимает каждому моему слову, но к следующей сессии все повторялось заново: сидим в астрале, ничего не помним.
Между сеансами я только и делала, что ругалась с ним в моей голове. Это бешено лаяла моя сторожевая собака. Но я ее по-прежнему не слушала. Один человек сказал мне «Ты на Дэниела реагируешь так, как твой папа на тебя. Это твой внутренний папа на него лает». Другие люди сказали мне «Отстань от него и дай ему работать». Все это укрепляло убежденность, что моя психика настолько поломана во всем, что касается мужчин, что только и делает, что глючит на пустом месте. Это был мой урок впредь слушать в первую очередь себя. А на тот момент я не ушла, и вместо этого предоставила Дэниелу пространство работать. Работы в этом пространстве так ине завелось.
Степень его обученности вызывала сомнения. За пять месяцев этой терапии он посетил два тренинга. Один по методу, в котором любимая тер работала, но ничего из этих знаний он на сеансах не принменял, хотя мог наизусть параграфы из методички цитировать. Потом он съездил на какой-то мутный гештальтистский ретрит. У нас была сессия, когда он туда только приехал, и сессия сразу после. На первой он выглядел очень воодушевленным, но меня не оставляло какое-то плохое чувство, и я стала задавать вопросы. Некая гештальтистка, которую он уже 20 лет знает, пригласила их всех на три дня тренига в свой дом. Но при этом лицензии у нее до сих пор нет, она на нее только подавать собралась. И он поехал на этот тренинг, потому что хочет стать таким же терапевтом, как она. Но при этом она, вроде, не является терапевтом официально? Хрень какая-то. Гештальт, короче. Там все считают, что им правила не писаны.
- Вы там хоть в безопасности? - не смогла не спросить я.
Он заверил, что в безопасности, и очень благодарил, что я о нем беспокоюсь. Но после этого «тренинга» он выглядел совершенно убитым и потухшим.
Супервизор у него оказался бесполезным говном. Дэниел мало про него говорил, но по обрывочным фактам и в результате гугления стало понятно, что там уже выживший из ума старикан (и не исключено, что алкоголик), давно и плотно живущий в отрыве от реальности. От Дэниела у меня было стойкое впечатление, что как профессионал он растет как попало - как лопух на забытой дороге, и никто не помогает ему встать на твердую ногу. Сам же он, не смотря на горячее - и я верю, что искреннее - желание помогать людям, совершенно потерян на этом пути.
Продолжение в следующем посте.
«Шо это было?!» - спрашиваю себя я, оглядываясь на те 5 месяцев терапии. И отвечаю себе, что не иначе, как мелкая и злобная месть Перлза с того света за многолетнии поливание тут его детища.
Но теперь я поливать буду еще больше, уже с высоты своего опыта клиента терапевта-гештальтиста.
Назовем этого терапевта Дэниэл. И хотя официально он не называл себя гештальтистом, о Перлзе он говорил с придыханием. И его первой терапевткой, которая вдохновила его стать терапевтом, была гештальтитска. От нее, я так понимаю, он и заразился неизлечимым гештальтом головного мозга.
Я его нашла в местном главном каталоге психотерапевтов. По фотографии сложилось впечатление, что это слегка потрепанный жизнью, но в целом еще вполне сохранный человек 35+ лет. Лицо в целом приятное. Список методов мне понравился. Гештальт там не упоминался. Опыт работы - 6 лет (как оказалось позже, на полставки), неполная лицензия. Согласно местным правилам после получения диплома ты должен отработать 2.5 лет или эквивалентное количество часов с супервизором, потом ты можешь подать заявку на полную лицензию и сдать экзамен на полную. Все это время у тебя неполная лицензия.
Моим ведущим критерием выбора было чувствоать себя с человеком безопасно. У меня первая терапия была с мужчиной, и про треш и угар можно почитать по ссылке. Опыт с мужчинами по жизни вообще был крайне негативным. Когда я искала терапевта в 2007 году для работы с основной травмой, я полностью исключила мужчин по этим же причинам. Сейчас у меня основная травма проработана и текущий запрос требует работы с вовлеченной и заботливой мужской фигурой, и поэтому я прицельно искала мужчину.
Также я смотрела на опыт, отдавала предпочтение специалистам со сравнительно небольшим. Они мне нравятся тем, что еще не успели выгореть, все еще хотят себя проявить, активно учатся и не боятся пробовать новое. По крайней мере, такой была моя любимая тер. Когда я пришла к ней, у нее было всего три года опыта с полной лицензией, и она никогда не переставала учиться. Только в прошлом году я поняла, что в этом плане она единорог - многие бросают осваивать новое как только получают лицензию и застревают на одном уровне на десятилетия.
Первый разговор у нас был по видеочату. Я готовилась увидеть человека с фотографии, который будет шероховатым и слегка закрытым, но в реальности он оказался заметно другим. Без услов и бороды он выглядел лет на 8 моложе. У него было открытое, приятное лицо с живой микромимикой и застенчивая невербалка. Это меня к нему сразу расположило. Одна моя подруга назвала его внешность «анимешной». Да, что-то есть такое - большиее глаза, очень длинные густые прямые волосы, чистая, гладкая кожа ровного цвета - ни прыща, ни пятнышка. Ничего мачистского, токсично-мужского, патриархального.
[читать дальше]В видеочате есть несколько секунд задержки между моментом, когда он начинается, и моментом, когда у меня включается камера. Эти несколько секунд я вижу тераапевта, но он меня еще не видит. Когда я появилась у него на экране, его лицо заметно расслабилось и посветлело. Примерно также и я себя почувствовала, когда увидела, что он такой располагающий. Мне хотелось бы думать, что за пять месяцев этой терапии у нас были хотя бы эти несколько секунд, когда мы друг на друга смотрели и друг другу искренне радовались.
В разговоре он показался добрым, мягким и отзывчивым человеком. На сайте его значилось, что в прошлом он писал софт, потом пошел на терапию и решил сменить профессию. В свободное время он занимается музыкой. Позже оказалось, что у него еще и котик есть, который его застраивает, и котика он обожает (говорил о нем с восторгом). Так что моя иллюзия о Дэниеле, что он и мухи не обидит, держалась очень долго.
В тот момент я отслеживала известные мне признаки опасности и пропустила те, которые мне в жизни попались только один раз. Как известно, травмировать можно двумя способами: делая что-то плохое и не делая хорошего. В плана мужчин у меня внутренняя система безопасности хорошо откалибрована определять первое, но не заточена под второе. Однако, моя внутренняя сторожевая собака сделала на Дэниела стойку чуть ли не со второй сессии. Она злобно рычала внутри и шерсть у нее стояла дыбом. Я списала это на то, что не смотря на свою безобидную внешность, это все-таки мужчина, а поскольку я не доверяю мужчинам, у меня такой вот перенос идет. Мне так хотелось верить, что я смогла выстроить свою жизнь так, и дожить до такого момента, что моя травма реагирует только на фантомы прошлого, потому что в настоящем уже нет той опасности, которая была раньше. Это была еще одна моя ошибка - не слушать свою интуицию. Мне с первых сессий стало в этой терапии плохо, и дальше становилось все хуже и хуже, и я очень долго не видела, что происходит.
Но и на поверхности я тоже стала замечать вещи, которые мне не особо понравились. Например, он ничего не записывал, и при этом не отличался хорошей памятью. Он регулярно забывал, что я ему говорила о себе. Когда я, как примерный клиент, отчитыалась ему в стиле «Когда-вы-забываете-я-чувствую-себя-неважной-и-ненужной-потому-что-так-со-мной-обращались-люди-в-прошлом», он продолжал не записывать и все забывать, и на претензии отвечал «Терапевты тоже люди». Со временем у меня появились серьезные сомнения в том, что он вообще в состоянии как-то продумывать и планировать адекватную терапию, если о клиенте он помнит только какие-то повехрностные и маловажные факты. На вопрос, почему он ни хрена не записывает, он отвечал, что он так не работает, потому что это его отвлекает от коннекта с клиентом.
Второй момент, который напряг с первых сессий - от Дэниела было ощущение, что он на сеансе присутствует лишь частично, а остальной он не понятно, где. Я даже название со временем для этого придумала - «Вы опять в астрал ушли, Дэниел». Я ребенок эмоционально недоступных родителей, для меня невовлеченность в коннект со мной - это ретравматизация. Это для меня посыл «ты мне не интересна и не важна», а в терапии еще и «даже не смотря на то, что ты мне платишь, чтобы я вовлекался в тебя и твои проблемы». Я все это Дэниелу озвучивала. Он повторял, что он на сессиях всегда включен настолько, насколько он может, и он всегда искренне хочет помочь. Это были слова. Они практически никогда не подкрепились действиями. Как-то я сказала ему, что в обычной жизни, когда я встречаю новых людей, я смотрю, насколько им интересно со мной общаться, насколько вовлеченными они выглядят, и если не выглядят, я с ними обрываю контакт. На лице Дэниела в тот момент было искренее изумление, словно он первый раз такое слышит в жизни.
Я ему на какой-то из первых сессий, когда начала чуять неладное, сказала:
- Я понимаю, есть разные школы терапии и разные подходы. Если вы не можете меня сопровождать в нужном мне объеме, давайте просто по-мирному разойдемся.
- Я могу вас сопровождать в нужном вам объеме, - с уверенностью говорил он.
- Я понимаю, что вам как терапевту может казаться неправильным с этической точки зрения отказываться от клиента. Но это нормально, не все друг другу подходят, - не отставала я.
Он настаивал, что справится.
С тех пор я даже не слушаю, что там терапевты говорят по поводу, с чем они могут успешно работать. Меня терапевтка до него тоже заверяла, что да-да, конечно, смогу, а потом подставила именно там, где давала горячие обещания. Они, может, искренне верят в свои слова, но когда доходит до дела, они сталкиваются с собственными внутренними проблемами, страхами, ограничениями и тараканами. И между помощью клиенту - из которой, собственно, и состоит работа, за которую им платят - и решением своих проблемок, они выбирают решать свои проблемки за счет клиента. Увидеть, что терапевт может, а что не может, реально только в деле, а для этого надо иди на большой эмоциональный риск.
Я также пропускаю мимо ушей, когда терапевты говорят «Я о вас на днях/на выходных/с прошлого сеанса думал». Мне кажется, их обучают это произносить, чтобы клиент почувствовал себя значиым. Дэниел мне это тоже говорил. Результатов этого мыслительного процесса я так и не увидела.
Но в начале терапии с Дэниелом я по старой памяти работы с любимой тер все еще была уверена, что в терапии решаемо абсолютно все. При условии, что оба, и клиент, и терапевт, готовы работать над решением. Я до сих пор в это верю, кстати. И еще я только-только рассталась с терапевткой, которая оказалась паскудой и пустила в ход все грязные манипуляции, на которые была способна, чтобы удержать прибыльного клиента. Слава будде, мозгов там в ее возрасте осталось не настолько много, чтобы найти что-то реально эффективное, но крови она мне какое-то количество попортила. Заодно она выразила надежду, что у меня с новым терапевтом не срастется. Так что мне очень-очень-очень хотелось, чтобы вот в этой терапии все сложилось хорошо.
Моя система безопасности не оставляла попыток до меня достучаться. На втором сеансе Дэниел рассмеялся, и его смех прозвучал идентичным смеху менеджера, который на меня 6 лет подряд клал с прибором. На словах обещал помочь с профессиональным ростом, с повышением, с увеличением зарплаты. Каждый раз, когда я поднимала тему, он кивал, делал вид, что что-то записывает, и ничего не делал. Только наваливал на меня побольше работы. И одновременно с этим не знал, как угодить моей коллеге, к которой явно питал разнообразные чувства. Повысил ей зарплату, должность, часами сидел ее учил работе, помогал ей писать документы. Меня это все унесло в травму «мама-я-сестра», и просидела там 6 лет, думая, что я просто недостаточно хороша. Моя система безопасности прямым текстом сказала мне «Этот человек сделает с тобой тоже самое». Но я ж прилежный клиент, да? Я эти вещи на терапию несу, а не действую под их влиянием же! Ну, я вынесла, мы обсудили, и я больше не вспоминала об этом. На третьем месяце терапии мне приснился сон, в котором я три часа пыталась достучаться до своего терапевта, а он мне говорил, что я ему по барабану. Во сне я шла с той сессии, изо всех сил пытаясь собрать себя, чтобы не рассыпаться окончательно, и твердила себе сквозь слезы «Я не сдамся. Я обновлю свои критерии поиска, я буду искать дальше и я найду помощь, которая мне нужна». Терапевт во сне не выглядел, как Дэниел, но сон оказался в точку.
У меня очень рано появилось ощущение, что он меня в упор не видит. У травматиков моего типа это на уровне инстинктов. Но в начале я все еще искала устранимые причины, по которым коннект не удается наладить, и подумала, что, может, все дело в виртуальности терапии. И попросилась на очную.
Очно Дэниел оказался еще и длинным и нескладным. Эта его нескладность и несуразность, в сочетании с кошмарным вкусом в одежде, добавляла ему видимой безопасности. Иной раз придя на сеанс в злом настрое я смотрела на эту патлатую нелепость, которая в своих терапевтических ногах путается, и у меня никак не сочеталось одно с другим: он и моя на него реакция. Он казался мне неспособным намеренно причинять зло. Однажды он пришел в застиранном кардигане с большущей дырой на локте и сказал, что его бы надо выбросить, но ему тяжело с ним расстаться, он для него много значит. Я думала: у злодеев не бывает кардиганов с дырками.
Из-за этого я продолжала считать, что проблемы все в моей голове. И как прилежный клиент, я только и делала, что выносила это все на терапию. Дэниел слушал, кивал, всем своим видом выражая, что он внимает каждому моему слову, но к следующей сессии все повторялось заново: сидим в астрале, ничего не помним.
Между сеансами я только и делала, что ругалась с ним в моей голове. Это бешено лаяла моя сторожевая собака. Но я ее по-прежнему не слушала. Один человек сказал мне «Ты на Дэниела реагируешь так, как твой папа на тебя. Это твой внутренний папа на него лает». Другие люди сказали мне «Отстань от него и дай ему работать». Все это укрепляло убежденность, что моя психика настолько поломана во всем, что касается мужчин, что только и делает, что глючит на пустом месте. Это был мой урок впредь слушать в первую очередь себя. А на тот момент я не ушла, и вместо этого предоставила Дэниелу пространство работать. Работы в этом пространстве так ине завелось.
Степень его обученности вызывала сомнения. За пять месяцев этой терапии он посетил два тренинга. Один по методу, в котором любимая тер работала, но ничего из этих знаний он на сеансах не принменял, хотя мог наизусть параграфы из методички цитировать. Потом он съездил на какой-то мутный гештальтистский ретрит. У нас была сессия, когда он туда только приехал, и сессия сразу после. На первой он выглядел очень воодушевленным, но меня не оставляло какое-то плохое чувство, и я стала задавать вопросы. Некая гештальтистка, которую он уже 20 лет знает, пригласила их всех на три дня тренига в свой дом. Но при этом лицензии у нее до сих пор нет, она на нее только подавать собралась. И он поехал на этот тренинг, потому что хочет стать таким же терапевтом, как она. Но при этом она, вроде, не является терапевтом официально? Хрень какая-то. Гештальт, короче. Там все считают, что им правила не писаны.
- Вы там хоть в безопасности? - не смогла не спросить я.
Он заверил, что в безопасности, и очень благодарил, что я о нем беспокоюсь. Но после этого «тренинга» он выглядел совершенно убитым и потухшим.
Супервизор у него оказался бесполезным говном. Дэниел мало про него говорил, но по обрывочным фактам и в результате гугления стало понятно, что там уже выживший из ума старикан (и не исключено, что алкоголик), давно и плотно живущий в отрыве от реальности. От Дэниела у меня было стойкое впечатление, что как профессионал он растет как попало - как лопух на забытой дороге, и никто не помогает ему встать на твердую ногу. Сам же он, не смотря на горячее - и я верю, что искреннее - желание помогать людям, совершенно потерян на этом пути.
Продолжение в следующем посте.