Анго Сакагути - Особняк масок
rotten_k, как и обещал.
По правде сказать, нет у меня уверенности, что у этого произведения есть хоть какая-нибудь художественная ценность, но ещё как минимум пару глав я точно когда-нибудь осилю.
Вычитывать уже сил нет, поэтому косяки могут быть серьёзные.
Мицуко всё никак не могла забыть слова Кадзуэ.
-Да ладно тебе, я только на секундочку загляну в комнату Кадзамори.
-Нельзя. Во флигель никому нельзя заходить.
-Конечно. Это же тюрьма, - ядовито ответила Кадзуэ и усмехнулась, - Да вовсе он не болеет. Всё это враньё, что он сумасшедший. Говорят, он здоров, а вы просто держите его взаперти. Что ты на это скажешь?
Глаза Кадзуэ сверкнули, как будто она только что произнесла страшное проклятье.
-У кого нет матери - томе горе. У кого есть мать - тот счастлив, - добавила она и со вздохом ушла.
Эти последние слова, похожие на заклятие, крепко засели в голову Мицуко.
Кадзамори был её братом, но у него не было матери, а у неё и младшего брата Фумихико мать была. Мать Кадзамори умерла, а Мицуко и Фумихико родились от второго брака их отца. Она и раньше слышала какие-то разговоры о том, что их мать якобы объявила Кадзамори больным для того, чтобы наследство досталось её собственному сыну. Подобные россказни её не сильно беспокоили, но когда она услышала это от двоюродной сестры Кадзуэ, Мицуко ощутила холод, будто от вонзённого прямо в сердце кинжала.
Она хорошо знала историю Японии - в семье императоров и в различных влиятельных кланах почти все раздоры происходили из-за наследства. Иногда даже доходило до того, что семейство делилось на две ветви и устраивало войну, охватывавшую всю страну. Даже между кровными братьями происходили стычки - что уж говорить о сводных? Только в книжках можно было встретить истории о любви и взаимопонимании сводных братьев, но даже к подобным рассказам все относились с пренебрежением. Мицуко не очень разбиралась в светских вопросах, но ей хватало её образования, чтобы понимать, насколько это больной вопрос - наследие. Тем более что в её среде он был даже более больным, чем обычно.
Хоть у них и был один отец, в домовой книге Кадзамори был записан как приёмный ребёнок, так что официально они не были братом и сестрой. Чтобы понять, почему так вышло, нужно рассказать о событиях двадцатитрёхлетней давности - как тогда Кадзамори родился.
Семейство Таку - это древнейший клан, правивший землёй вокруг гряды Яцугатакэ с незапамятных времён. Они были древнее, чем даже всемогущий клан Сува, и вели свою родословную от влиятельного семейства синтоистских священников. В эпоху сёгуната они были одними из немногих, кто не преклонялся перед волей столичных правителей и кого всегда безоговорочно уважали другие знатные семейства. Для своих подданных они были больше, чем просто правителями - они были практически богами. Конечно, у столь могущественного клана с древнейших времён сохранилась сильная разница между центральной и боковыми ветвями. Наследник и его младшие братья, от которых должны были пойти ответвления родословной, с самого начала были как небо и земля. Если старший брат - это бог, то младшие братья - его прислуга.
Сейчас главой семейства был Комамори Таку. В этом году ему исполнилось 83 года. Он был очень стар, но говорили, что в самом расцвете сил он мог взять быка за рога и даже не вести за собой, а толкать. Безусловно, обычному человеку такое не под силу, надо быть потомком богов. Но, конечно, даже со скидкой на то, что они ему помогали, силища у него должна быть страшная.
У Комамори было три сына - Инамори, Мидзухико и Кунихико. По семейной традиции, суффикс «-мори» давали только старшим сыновьям, которые должны были стать наследниками. Младшим доставался суффикс «-хико». Инамори умер в тридцать лет и не оставил потомства. Тогда решили выбрать одного из сыновей младших братьев и сделать наследником его. На тот момент у Мидзухико родился сын Кигихико, а вот Кунихико только женился и обзавестись детьми не успел.
Мидзухико был следующим по старшинству, а Кигихико был его единственным сыном, поэтому все думали, что его и назначат наследником. Однако Комамори внезапно отложил решение. Перед патриархом все преклонялись как перед живым божеством, что не позволяло Кигихико противиться его воле. Подданные же стали относиться к нему с некоторым презрением и жалостью.
Через год у Кунихико родился сын, которого тут же приняли в главную ветвь рода. Это и был Кадзамори.
Некоторые считали, что выбор пал на Кадзамори не потому, что его сочли более талантливым, чем Кигихико (ведь он только родился), а потому, что наследнику семейства с самого появления на свет требовалось особое воспитание, отделившее бы его от мира простых людей. Поэтому Кигихико, проживший уже несколько лет в роли сына побочной ветви рода, не мог быть избран.
Впрочем, подданные втайне от всех думали иначе. Они считали, что Комамори недолюбливал Мидзухико, а точнее - сильно любил Кунихико. Если бы Инамори умер до женитьбы последнего, то именно его он бы и стал наследником, но, к сожалению, незадолго до гибели старшего брата Кунихико женился и создал свою ветвь рода. И тогда Комамори дождался рождения его сына и сделал того наследником. Народ знал, как опасно для рода отсутствие преемника - если бы за это время что-то случилось с главой семейства, весь клан потерял бы честь в глазах страны. То, что Комамори решился ждать целый год, означало, что он не хотел усыновлять никого, кроме отпрыска Кунихико. В результате удар принял на себя Мидзухико.
Сразу же после родов, Кадзамори и его родители переехали жить в имение главной ветви рода. Все думали, что проживут они там только пока Кадзамори необходимо материнское молоко. Через неполных четыре года мать умерла после тяжёлой болезни. За глаза же говорили, что она покончила с собой.
Причиной самоубийства считали то, что Кадзамори оказался не крепким ребёнком, как подобает наследнику рода, а больным, припадочным. Припадки случаются по разным причинам, и у него они случались от встреч с незнакомыми людьми. Конечно же, для главы семейства ничего хуже и быть не может. Что, если к нему приедет кто-то из родственников? Ведь он должен всегда сохранять величественный вид, а с ним может произойти припадок. Кто-то даже говорил, что это боги покарали Комамори за то, что тот нарушил естественный порядок, но эта версия поддержки не получила. Простой люд не мог поверить, что глава семейства, бывший для них сам живым божеством, мог стать жертвой возмездия свыше. Они предпочли поверить, что припадочный Кадзамори - сам божество, потому что его избрал Комамори. И всё же, порядок был нарушен и кто-то должен был это искупить - этим кем-то и стала мать Кадзамори. Приняв на себя эту тяжкую ношу, она покончила с собой. Такая версия была для них удобна, ведь в самоубийство матери они верили изначально. Таким образом, её грех в их глазах был искуплен, а болезнь Кадзамори стали считать знаком, что он стремится как можно скорее покинуть людской мир и примкнуть к мириадам божеств.
Кунихико же так и не покинул отцовский дом. Он продолжил там жить и вскоре нашёл себе новую супругу. Это и была Итодзи, мать Мицуко и Фумихико.
Кадзамори было решено изолировать даже от родственников. Заходить к нему могли лишь нянька Ёсиэ, горничная Масано и, в качестве друга, младший сын настоятеля семейного храма Хидэнобу. Самой Мицуко тоже не было позволено видеть брата. Хидэнобу, которому выпало развлекать молодого бога, больше боялся этого, чем гордился. Ведь ему не только приходилось играть с больным, но и запрещено было иметь других друзей и вообще рассказывать кому-либо о наследнике. В итоге он и сам жил, словно в изоляции от всего мира. Семейный храм находился рядом с имением, и он, выйдя оттуда, тут же входил в дом, шёл по галерее вокруг внутреннего двора и исчезал в комнате Кадзамори. В нём не было ни капли детского простодушия, и казалось, что он сам - не более чем порождение той тайны, которой был окутан молодой бог.
Отцу семейства Комамори тоже приходилось нелегко. Нет, он вовсе не таил злобу на приёмного сына. Наоборот - всячески пытался разделить с ним его горе, взять его себе. Например, он стал появляться на людях только надев на лицо маску из чёрной ткани. Когда Кадзамори был вынужден иметь дело с кем-то незнакомым, ему всегда надевали такую же маску, чтобы он не видел его лица. Разница была лишь в том, что на маске Кадзамори не было глаз, а на маске Комамори, так как он вслепую не мог даже ходить, - были.
Мицуко впервые увидела брата, (хотя по домовой книге он выходил ей то ли двоюродным братом, то ли дядей) когда тому было восемнадцать, а ей - двенадцать. Вся их семья тогда только что переехала жить в резиденцию в Токио. Даже главе рода не нужно было всё время заниматься делами в своём владении - достаточно было несколько раз в год ездить туда и участвовать в некоторых издревле заведённых торжествах.
Когда они выезжали, дед на лошади и в маске выглядел как тёмный властелин, отправляющийся в далёкое путешествие. Вид его вселял одновременно благоговение и страх. Кадзамори, в точно такой же свисавшей до груди чёрной маске, ехал в паланкине. Окна паланкина были закрыты - видимо, чтобы оградить его от микробов в воздухе. Это был единственный раз, когда Мицуко видела брата.
Резиденция была просторным участком в шесть гектар на пригорке в Коисикава. Для Кадзамори в отдалении от главного здания был построен флигель, отделённый в дополнение ещё и забором. Он был практически отдельным домом. Там вместе с Кадзамори поселились нянька и старая горничная. Мицуко с родителями поселились в главном здании.
Спустя месяц в Токио приехал и единственный друг Кадзамори - Хидэнобу. Ему выделили свою комнату во флигеле, и в главном здании он обычно не появлялся. Несмотря на то, что он всё ещё был хранителем мрачной тайны, он поступил в буддистское училище, где стал одним из самых успевающих учеников. Учителя все как один предрекали ему великое будущее.
Прошло шесть лет. Мицуко исполнилось восемнадцать, и вот, сегодня она впервые остро почувствовала, что в семействе Таку творится что-то неясное, пугающее.
По правде сказать, нет у меня уверенности, что у этого произведения есть хоть какая-нибудь художественная ценность, но ещё как минимум пару глав я точно когда-нибудь осилю.
Вычитывать уже сил нет, поэтому косяки могут быть серьёзные.
Мицуко всё никак не могла забыть слова Кадзуэ.
-Да ладно тебе, я только на секундочку загляну в комнату Кадзамори.
-Нельзя. Во флигель никому нельзя заходить.
-Конечно. Это же тюрьма, - ядовито ответила Кадзуэ и усмехнулась, - Да вовсе он не болеет. Всё это враньё, что он сумасшедший. Говорят, он здоров, а вы просто держите его взаперти. Что ты на это скажешь?
Глаза Кадзуэ сверкнули, как будто она только что произнесла страшное проклятье.
-У кого нет матери - томе горе. У кого есть мать - тот счастлив, - добавила она и со вздохом ушла.
Эти последние слова, похожие на заклятие, крепко засели в голову Мицуко.
Кадзамори был её братом, но у него не было матери, а у неё и младшего брата Фумихико мать была. Мать Кадзамори умерла, а Мицуко и Фумихико родились от второго брака их отца. Она и раньше слышала какие-то разговоры о том, что их мать якобы объявила Кадзамори больным для того, чтобы наследство досталось её собственному сыну. Подобные россказни её не сильно беспокоили, но когда она услышала это от двоюродной сестры Кадзуэ, Мицуко ощутила холод, будто от вонзённого прямо в сердце кинжала.
Она хорошо знала историю Японии - в семье императоров и в различных влиятельных кланах почти все раздоры происходили из-за наследства. Иногда даже доходило до того, что семейство делилось на две ветви и устраивало войну, охватывавшую всю страну. Даже между кровными братьями происходили стычки - что уж говорить о сводных? Только в книжках можно было встретить истории о любви и взаимопонимании сводных братьев, но даже к подобным рассказам все относились с пренебрежением. Мицуко не очень разбиралась в светских вопросах, но ей хватало её образования, чтобы понимать, насколько это больной вопрос - наследие. Тем более что в её среде он был даже более больным, чем обычно.
Хоть у них и был один отец, в домовой книге Кадзамори был записан как приёмный ребёнок, так что официально они не были братом и сестрой. Чтобы понять, почему так вышло, нужно рассказать о событиях двадцатитрёхлетней давности - как тогда Кадзамори родился.
Семейство Таку - это древнейший клан, правивший землёй вокруг гряды Яцугатакэ с незапамятных времён. Они были древнее, чем даже всемогущий клан Сува, и вели свою родословную от влиятельного семейства синтоистских священников. В эпоху сёгуната они были одними из немногих, кто не преклонялся перед волей столичных правителей и кого всегда безоговорочно уважали другие знатные семейства. Для своих подданных они были больше, чем просто правителями - они были практически богами. Конечно, у столь могущественного клана с древнейших времён сохранилась сильная разница между центральной и боковыми ветвями. Наследник и его младшие братья, от которых должны были пойти ответвления родословной, с самого начала были как небо и земля. Если старший брат - это бог, то младшие братья - его прислуга.
Сейчас главой семейства был Комамори Таку. В этом году ему исполнилось 83 года. Он был очень стар, но говорили, что в самом расцвете сил он мог взять быка за рога и даже не вести за собой, а толкать. Безусловно, обычному человеку такое не под силу, надо быть потомком богов. Но, конечно, даже со скидкой на то, что они ему помогали, силища у него должна быть страшная.
У Комамори было три сына - Инамори, Мидзухико и Кунихико. По семейной традиции, суффикс «-мори» давали только старшим сыновьям, которые должны были стать наследниками. Младшим доставался суффикс «-хико». Инамори умер в тридцать лет и не оставил потомства. Тогда решили выбрать одного из сыновей младших братьев и сделать наследником его. На тот момент у Мидзухико родился сын Кигихико, а вот Кунихико только женился и обзавестись детьми не успел.
Мидзухико был следующим по старшинству, а Кигихико был его единственным сыном, поэтому все думали, что его и назначат наследником. Однако Комамори внезапно отложил решение. Перед патриархом все преклонялись как перед живым божеством, что не позволяло Кигихико противиться его воле. Подданные же стали относиться к нему с некоторым презрением и жалостью.
Через год у Кунихико родился сын, которого тут же приняли в главную ветвь рода. Это и был Кадзамори.
Некоторые считали, что выбор пал на Кадзамори не потому, что его сочли более талантливым, чем Кигихико (ведь он только родился), а потому, что наследнику семейства с самого появления на свет требовалось особое воспитание, отделившее бы его от мира простых людей. Поэтому Кигихико, проживший уже несколько лет в роли сына побочной ветви рода, не мог быть избран.
Впрочем, подданные втайне от всех думали иначе. Они считали, что Комамори недолюбливал Мидзухико, а точнее - сильно любил Кунихико. Если бы Инамори умер до женитьбы последнего, то именно его он бы и стал наследником, но, к сожалению, незадолго до гибели старшего брата Кунихико женился и создал свою ветвь рода. И тогда Комамори дождался рождения его сына и сделал того наследником. Народ знал, как опасно для рода отсутствие преемника - если бы за это время что-то случилось с главой семейства, весь клан потерял бы честь в глазах страны. То, что Комамори решился ждать целый год, означало, что он не хотел усыновлять никого, кроме отпрыска Кунихико. В результате удар принял на себя Мидзухико.
Сразу же после родов, Кадзамори и его родители переехали жить в имение главной ветви рода. Все думали, что проживут они там только пока Кадзамори необходимо материнское молоко. Через неполных четыре года мать умерла после тяжёлой болезни. За глаза же говорили, что она покончила с собой.
Причиной самоубийства считали то, что Кадзамори оказался не крепким ребёнком, как подобает наследнику рода, а больным, припадочным. Припадки случаются по разным причинам, и у него они случались от встреч с незнакомыми людьми. Конечно же, для главы семейства ничего хуже и быть не может. Что, если к нему приедет кто-то из родственников? Ведь он должен всегда сохранять величественный вид, а с ним может произойти припадок. Кто-то даже говорил, что это боги покарали Комамори за то, что тот нарушил естественный порядок, но эта версия поддержки не получила. Простой люд не мог поверить, что глава семейства, бывший для них сам живым божеством, мог стать жертвой возмездия свыше. Они предпочли поверить, что припадочный Кадзамори - сам божество, потому что его избрал Комамори. И всё же, порядок был нарушен и кто-то должен был это искупить - этим кем-то и стала мать Кадзамори. Приняв на себя эту тяжкую ношу, она покончила с собой. Такая версия была для них удобна, ведь в самоубийство матери они верили изначально. Таким образом, её грех в их глазах был искуплен, а болезнь Кадзамори стали считать знаком, что он стремится как можно скорее покинуть людской мир и примкнуть к мириадам божеств.
Кунихико же так и не покинул отцовский дом. Он продолжил там жить и вскоре нашёл себе новую супругу. Это и была Итодзи, мать Мицуко и Фумихико.
Кадзамори было решено изолировать даже от родственников. Заходить к нему могли лишь нянька Ёсиэ, горничная Масано и, в качестве друга, младший сын настоятеля семейного храма Хидэнобу. Самой Мицуко тоже не было позволено видеть брата. Хидэнобу, которому выпало развлекать молодого бога, больше боялся этого, чем гордился. Ведь ему не только приходилось играть с больным, но и запрещено было иметь других друзей и вообще рассказывать кому-либо о наследнике. В итоге он и сам жил, словно в изоляции от всего мира. Семейный храм находился рядом с имением, и он, выйдя оттуда, тут же входил в дом, шёл по галерее вокруг внутреннего двора и исчезал в комнате Кадзамори. В нём не было ни капли детского простодушия, и казалось, что он сам - не более чем порождение той тайны, которой был окутан молодой бог.
Отцу семейства Комамори тоже приходилось нелегко. Нет, он вовсе не таил злобу на приёмного сына. Наоборот - всячески пытался разделить с ним его горе, взять его себе. Например, он стал появляться на людях только надев на лицо маску из чёрной ткани. Когда Кадзамори был вынужден иметь дело с кем-то незнакомым, ему всегда надевали такую же маску, чтобы он не видел его лица. Разница была лишь в том, что на маске Кадзамори не было глаз, а на маске Комамори, так как он вслепую не мог даже ходить, - были.
Мицуко впервые увидела брата, (хотя по домовой книге он выходил ей то ли двоюродным братом, то ли дядей) когда тому было восемнадцать, а ей - двенадцать. Вся их семья тогда только что переехала жить в резиденцию в Токио. Даже главе рода не нужно было всё время заниматься делами в своём владении - достаточно было несколько раз в год ездить туда и участвовать в некоторых издревле заведённых торжествах.
Когда они выезжали, дед на лошади и в маске выглядел как тёмный властелин, отправляющийся в далёкое путешествие. Вид его вселял одновременно благоговение и страх. Кадзамори, в точно такой же свисавшей до груди чёрной маске, ехал в паланкине. Окна паланкина были закрыты - видимо, чтобы оградить его от микробов в воздухе. Это был единственный раз, когда Мицуко видела брата.
Резиденция была просторным участком в шесть гектар на пригорке в Коисикава. Для Кадзамори в отдалении от главного здания был построен флигель, отделённый в дополнение ещё и забором. Он был практически отдельным домом. Там вместе с Кадзамори поселились нянька и старая горничная. Мицуко с родителями поселились в главном здании.
Спустя месяц в Токио приехал и единственный друг Кадзамори - Хидэнобу. Ему выделили свою комнату во флигеле, и в главном здании он обычно не появлялся. Несмотря на то, что он всё ещё был хранителем мрачной тайны, он поступил в буддистское училище, где стал одним из самых успевающих учеников. Учителя все как один предрекали ему великое будущее.
Прошло шесть лет. Мицуко исполнилось восемнадцать, и вот, сегодня она впервые остро почувствовала, что в семействе Таку творится что-то неясное, пугающее.