13/12/14 прохлеб
Вся наша жизнь - лишь череда событий. Мы рождаемся в этот мир - и это есть событие. У нашей мамы событием является само наше появление на свет. Для нашего папы это тоже событие - надо проставиться. Для бабушки - событие: "я же говорила - будет мальчик, Вааа-аа-дик» - так противно, ведь я Дима. А то, что я Ва-а-адик, я узнал лишь в 5 классе. Вся жизнь одна большая ложь.
А вот тесто никогда меня не подводит. И не подводило. Если я к нему с уважением, то и оно ко мне. Я считаю, что в тесте - смысл жизни. Понять его не каждый сможет, найти этот смысл практически невозможно. А если захотеть? Если взять современную муку - заведомо мертвую субстанцию, смешать её с водой в определенной пропорции - получится чудо (Наташа, превед)! А если в эту заведомо мертвую муть подмешать сублимированных, Атрицательно заряженных дрожжей и дать им всем время на жизнь, то мы увидим эту жизнь воочию - и сможем потом её сожрать. Вгрызаясь в хрусткий и сладкий рожок мы меньше всего на свете будем думать о загубленной вселенной колоска пшеницы - ведь это вкусно! И какая, черт возьми, разница, из какого колоска эта порция муки сделана...
КАК я ГОТОВЛЮ ВКУСНЫЙ ДОМАШНИЙ ХЛЕБ.
Я беру и наливаю в миску воду. Не взвешиваю её - это неэтично, в тысячный-то раз. На глаз. Граммов 350-400.
Беру муки килограмм (тут проще - в пачке кило и есть). Высыпаю муку на стол. Зачерпываю муку обоими ладонями, с горкой, и швыряю в миску с водой. Если я пеку на закваске - то и её туда же. Если на дрожжах, то тупо смешиваю воду с мукой. Вооружаюсь стальной вилкой (у меня она особенная, и не спрашивайте, почему) и размешиваю, до однородности. Муки в зачин я насыпаю столько, чтоб вилкой мешалось, но к рукам б липло. КАЖДЫЙ РАЗ - ПО РАЗНОМУ. Отставляю под колпаком, могу и опрыскать, чтоб не заветрилось. Оставляю на пару часов. Это, значится, зачин. Или опара, если туда закваска или дрожжи идут.
Остальную муку мешаю с дрожжами и тоже отставляю. Потом там, где много муки, вываливаю на стол, делаю колодец, туда вываливаю прежнюю мешанину, замешиваю тесто. Поначалу оно жутко липнет к рукам, но если дать своим рукам позитивный настрой, то оно начинает пружинить, минут через 10 замеса. И это время - самое главное в хлебопечении. За это короткое время ты, пекарь, должен внести туда все свои надежды, сахарные острова мечты и немного тревоги. Без тревоги никак. А когда ты внес свои тревоги - посоли. Крупной щепотки столовой соли будет достаточно. Жизнь без соли пресна, уж пардоньте за банальность.
И месить его, месить. Когда тесто скажет тебе: «ещё» - делай ещё. Долей воды, если оно того просит.
Но «хватит» - это сам пойми. Почувствуй Вселенную - она сама тебе скажет, когда остановиться. Не надо ыметь Вселенную. Она этого чурается.
Потом я кладу тесто, подкатанное в колобок, в миску, смазанную растительным маслом, катаю в ней, как в колыбели и переворачиваю. И говорю:
Ты их мной корми
А потом спаси
А меня верни
Вверх не уноси
Не уносят - вериги держат.
А когда оно в два раза вырастет - вываливаю и приколачиваю:
Грусть, когда ты больно сильный
И печаль, когда лихой
А когда ты неподсильный -
Бежишь к мамочке родной.
А когда оно, тесто, снова вырастает, то тут уж уговорки-приговорки бессильны, тогда уж в ход идут горячие ладони отца, в которых не забалуешь.
И беру, и мну, и кручу-верчу. А потом оставляю. Минут на 15. А потом опять верчу меж ладоней и формую колобок. И кидаю его на лист, подпылённый мукой. И ставлю в сени, где травы на веники лежат, а если там трав нет, то покрываю просто тряпкой мокрой. Иду топить печь. Протопил, за час, да хлеб сажаю прям на каменку. А если каменки нет, то на противень горячий сажу. Да кружку кипятку туда же. Пусть парит - лишь хлеб пышнее будет. А если ни сеней, ни печи русской, то чо уж - пихай куда есть.
А через час, можно и в тряпицу его завернуть, горячего и чистого, как дитя. И надо ему напитаться горя от мира сего, слезами умыться. И вот тогда его можно несть. Вот тогда, его можно есть. Потому что, если одной благодатью питаться, то заворот кишок будет. Да и вообще, кишечник не очень принимает горячий хлеб, особенно цельнозерновой. Особенно ржаной. Но, если не торопиться и дать ему остыть - лучшей пищи на свете нет.
Ведь, что есть хлеб? Хлеб есть жизнь. А жизнь?
Лишь череда событий.
А вот тесто никогда меня не подводит. И не подводило. Если я к нему с уважением, то и оно ко мне. Я считаю, что в тесте - смысл жизни. Понять его не каждый сможет, найти этот смысл практически невозможно. А если захотеть? Если взять современную муку - заведомо мертвую субстанцию, смешать её с водой в определенной пропорции - получится чудо (Наташа, превед)! А если в эту заведомо мертвую муть подмешать сублимированных, Атрицательно заряженных дрожжей и дать им всем время на жизнь, то мы увидим эту жизнь воочию - и сможем потом её сожрать. Вгрызаясь в хрусткий и сладкий рожок мы меньше всего на свете будем думать о загубленной вселенной колоска пшеницы - ведь это вкусно! И какая, черт возьми, разница, из какого колоска эта порция муки сделана...
КАК я ГОТОВЛЮ ВКУСНЫЙ ДОМАШНИЙ ХЛЕБ.
Я беру и наливаю в миску воду. Не взвешиваю её - это неэтично, в тысячный-то раз. На глаз. Граммов 350-400.
Беру муки килограмм (тут проще - в пачке кило и есть). Высыпаю муку на стол. Зачерпываю муку обоими ладонями, с горкой, и швыряю в миску с водой. Если я пеку на закваске - то и её туда же. Если на дрожжах, то тупо смешиваю воду с мукой. Вооружаюсь стальной вилкой (у меня она особенная, и не спрашивайте, почему) и размешиваю, до однородности. Муки в зачин я насыпаю столько, чтоб вилкой мешалось, но к рукам б липло. КАЖДЫЙ РАЗ - ПО РАЗНОМУ. Отставляю под колпаком, могу и опрыскать, чтоб не заветрилось. Оставляю на пару часов. Это, значится, зачин. Или опара, если туда закваска или дрожжи идут.
Остальную муку мешаю с дрожжами и тоже отставляю. Потом там, где много муки, вываливаю на стол, делаю колодец, туда вываливаю прежнюю мешанину, замешиваю тесто. Поначалу оно жутко липнет к рукам, но если дать своим рукам позитивный настрой, то оно начинает пружинить, минут через 10 замеса. И это время - самое главное в хлебопечении. За это короткое время ты, пекарь, должен внести туда все свои надежды, сахарные острова мечты и немного тревоги. Без тревоги никак. А когда ты внес свои тревоги - посоли. Крупной щепотки столовой соли будет достаточно. Жизнь без соли пресна, уж пардоньте за банальность.
И месить его, месить. Когда тесто скажет тебе: «ещё» - делай ещё. Долей воды, если оно того просит.
Но «хватит» - это сам пойми. Почувствуй Вселенную - она сама тебе скажет, когда остановиться. Не надо ыметь Вселенную. Она этого чурается.
Потом я кладу тесто, подкатанное в колобок, в миску, смазанную растительным маслом, катаю в ней, как в колыбели и переворачиваю. И говорю:
Ты их мной корми
А потом спаси
А меня верни
Вверх не уноси
Не уносят - вериги держат.
А когда оно в два раза вырастет - вываливаю и приколачиваю:
Грусть, когда ты больно сильный
И печаль, когда лихой
А когда ты неподсильный -
Бежишь к мамочке родной.
А когда оно, тесто, снова вырастает, то тут уж уговорки-приговорки бессильны, тогда уж в ход идут горячие ладони отца, в которых не забалуешь.
И беру, и мну, и кручу-верчу. А потом оставляю. Минут на 15. А потом опять верчу меж ладоней и формую колобок. И кидаю его на лист, подпылённый мукой. И ставлю в сени, где травы на веники лежат, а если там трав нет, то покрываю просто тряпкой мокрой. Иду топить печь. Протопил, за час, да хлеб сажаю прям на каменку. А если каменки нет, то на противень горячий сажу. Да кружку кипятку туда же. Пусть парит - лишь хлеб пышнее будет. А если ни сеней, ни печи русской, то чо уж - пихай куда есть.
А через час, можно и в тряпицу его завернуть, горячего и чистого, как дитя. И надо ему напитаться горя от мира сего, слезами умыться. И вот тогда его можно несть. Вот тогда, его можно есть. Потому что, если одной благодатью питаться, то заворот кишок будет. Да и вообще, кишечник не очень принимает горячий хлеб, особенно цельнозерновой. Особенно ржаной. Но, если не торопиться и дать ему остыть - лучшей пищи на свете нет.
Ведь, что есть хлеб? Хлеб есть жизнь. А жизнь?
Лишь череда событий.