(no subject)
И.В. Воронцова
Л.Д. ТРОЦКИЙ И ИДЕЯ СОЗДАНИЯ «РЕФОРМАТОРСКОЙ СОВЕТСКОЙ ЦЕРКВИ» (1921-1923 гг.)
После победы в Гражданской войне в число первоочередных задач партии большевиков вышла борьба с Русской православной церковью [1]. Ведущую роль в этой борьбе, соперничая друг с другом, старались закрепить за собой ВЧК и Комиссия по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, созданная СНК РСФСР 12 ноября 1921 г. Председателем ее, особоуполномоченным СНК по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, был назначен Л.Д. Троцкий [2]. Главным способом борьбы ВЧК с РПЦ, как и со всеми прочими «классовыми врагами», стал террор. Троцкий же считал целесообразным дополнить террор соглашением с той частью духовенства, которая не выступила открыто против диктатуры большевиков.
Идея каким-то образом «использовать в интересах Советской власти лояльное духовенство» возникла в верхах РКП(б) в 1920 г. Одним из ее инициаторов стал нарком просвещения А.В. Луначарский, имевший «склонность еще с дореволюционных "богоискательских времен" к общению с "прогрессивными" священниками» [3]. 30 ноября 1920 г. Луначарский письмом сообщил В.И. Ленину, что к нему обратился бывший архиепископ Пензенский и Саранский В. Путята и предложил организовать «народную церковь» [4]. Сотрудничество с Путятой, полагал Луначарский, привело бы к лояльности РПЦ: «признанию со стороны церкви... 1. Богоустановленности Советской Власти. 2. Правильности принципа отделения церкви от государства. 3. Полной согласованности коммунистического идеала с истинным христианством». Считая себя недостаточно компетентным, Луначарский предложил Ленину, если есть необходимость, назначить для решения вопроса о «народной церкви» «неофициально от ЦК 3-е лицо». «ВЧК, - писал далее Луначарский, - в общем способствовало развитию церкви архиепископа Владимира» [5].
Ленин, в тот же день послав письмо Луначарского Ф.Э. Дзержинско/15/кой советской церкви». Обсуждение проходило в форме письменного опроса: каждый из его участников излагал свое мнение на рассылавшемся для ознакомления документе или в записке, приложенной к нему. Луначарский сетовал, что «нет никакой политической директивы насчет обновленческого движения в РПЦ»6, и Ленин поручил всем высказать свое отношение к его предложению наладить контакты с представителями «движения советского православного духовенства» [7].
Дзержинский, еще раньше давший указание Лацису написать доклад о предложениях наркома просвещения [8], был против возрождения РПЦ в «обновленной форме». Он считал, что «официальные и неофициальные сношения партии с попами недопустимы» [9]. 30 ноября он отослал подготовленный Лацисом доклад Ленину [10]. Доклад не найден, однако известно, что и Лацис был против «реформаторства». Явно имея в виду осуждение «богоискательства» и «богостроительства» на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий», состоявшемся в июне 1909 г. в Женеве, он писал: «Не стоит поднимать старого вопроса. Это очередное увлечение "богоискателей"» [11]. Самсонов поддержал Лациса, отметив, что делами РПЦ должен заниматься исключительно аппарат ВЧК, а не ЦК РКП(б) [12]. Красиков в своей записке Ленину подчеркнул, что линия Луначарского «расходится с линией ВЧК», и высказался против использования церковной «реформации», предпочтя «шельмование в лоск» патриарха Тихона [13]. Вдобавок он заявил, что считает «невыгодным для революции» «способствовать созданию хотя бы бутафорской реформации», да и Путята как глава требующегося «раскола» не годится по двум причинам: он «никакого бунта против Тихоновской церкви поднимать не осмелится и ни в одном догмате с ним не расходится» [14].
Таким образом, единый взгляд на использование «советского православного духовенства» так и не был выработан.
В этой ситуации Троцкий в начале 1922 г. предложил свой вариант политики по отношению к РПЦ и стал настойчиво добиваться его реализации.
Стремясь перехватить инициативу у ГПУ, 30 марта он подготовил и направил в Политбюро записку. Рассмотрена она была опросом членов Политбюро и оформлена протоколом от 2 апреля 1922 г. Исследователь С.Г. Петров полагает, что эта записка являлась, по сути, стратегическим планом высшего военного руководителя по смене власти в РПЦ. На его взгляд, Троцкий «подготовил целую доктрину с историческим экскурсом о революции» в РПЦ, «опираясь на модные у дореволюционной интеллигенции "футурологические" теории развития православия в России». И тем самым «вышел на уровень концептуальных решений», определяющих положение РПЦ в Советском государстве [15]. /16/
Троцкий исходил из того, что в РПЦ отчетливо наблюдаются два направления: «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское советское». И в мае предложил придать этому явлению, влекущему раскол РПЦ, решительный и бурный характер: «Давать в прессе... как можно более информации о движении в церкви... комментируя сменовеховские голоса... чтобы все вопросы не только церкви, но и религии поставить ребром» [16]. Затем, опираясь на «сменовеховское духовенство... повалить контрреволюционную часть церковников» [17], а возможно, и допустить в будущем «лояльный Синод» или провести выборы «лояльного патриарха» [18].
Одним из концептуальных решений Троцкого, вероятно, было намерение использовать для достижения этих целей то обстоятельство, что РПЦ не прошла через «буржуазную реформацию». Так, в телеграмме, посланной в ЦК 14 мая, он потребовал опубликовать в прессе статьи о состоянии дел в РПЦ и о том, почему в ней не произошло «буржуазной реформации» и «переплета начинающейся буржуазной реформации в церкви и пролетарской революции в государстве». Он указывал на «обновленчески настроенных» священнослужителей: «Преследуя свои корпоративные цели, эта группировка духовенства пытается под "советским" знаменем совершить столь нужную для православной церкви реформацию». Ленин отозвался на эти требования Троцкого в записке 15 мая замечанием: «Верно! 1000 раз верно!» [19]. Тезисы телеграммы Троцкого были поставлены И.В. Сталиным на обсуждение после записки Ленина, одобрившего тактику «нажима» на РПЦ. Итогом стало решение послать «всю заметку» (телеграмму) Троцкого как директиву ЦК газетам [20].
Троцкий лично докладывал Ленину о «натиске» на РПЦ [21]. Возникает вопрос: не стал ли Троцкий тем самым «3-м лицом», назначить которого для решения вопроса о «народной церкви» Луначарский предлагал Ленину?
24 мая Троцкий направил в Политбюро письмо, где отметил, что «после отстранения Тихона во главе церкви стала группа обновленчески настроенных "молодых попов"» - «центристов» и «левых». Он имел в виду священников А.И. Введенского, А.И. Боярского, П.В. Раевского, Е.Х. Белкова. И спрашивал: «Не встречается ли возражений... против выжидательной политики по отношению» к «группе из элементов "центра" (Антонин) и "левых"»? [22] Осведомлен он был хорошо: епископ Антонин (Грановский) не являлся сторонником радикальной религиозной реформации, тогда как священники Введенский, Раевский и Белков считали необходимым включить в реформаторские тезисы «обновленчества» отдельные положения из доктрины «нового религиозного сознания». Наконец, Троцкий высказался за выборы лояльного Советской власти патриарха, «которого не признает другая часть церкви» [23]. /17/
Ленин, поддерживавший тогда Троцкого, при подготовке документов к майскому пленуму ЦК РКП(б) потребовал исключить из проекта постановления 10-й параграф - о решительной борьбе с «попытками отдельных служителей культа создать новую организацию» РПЦ [24].
26 мая Политбюро приняло к сведению заявление Троцкого о завершении работы Комиссии по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, которой он руководил. А 13 октября 1922 г. постановило расширить Комиссию по антирелигиозной пропаганде при Агитпропе ЦК, после чего была создана Антирелигиозная комиссия во главе с тем же Троцким [25].
Однако уже 17 октября была создана новая комиссия - Комиссия по проведению отделения церкви от государства при Политбюро ЦК РКП(б) как единственно занимающаяся РПЦ (неофициально ее и стали именовать «Антирелигиозной комиссией»). Решение о ее организации было принято опросом членов Политбюро, в числе которых был и Ленин [26]. 19 октября Троцкий провел в состав комиссии своего помощника Н.Н. Попова, двумя неделями ранее специально откомандированного в его распоряжение, и добился утверждения того председателем [27]. Этот ход позволил Троцкому закулисно направлять деятельность комиссии.
Такой «расклад», судя по всему, стал компромиссом между Троцким и руководством ГПУ, наследника ВЧК. Комиссии - вероятно, в качестве уступки Дзержинскому - было рекомендовано «установить тесную и постоянную связь с ГПУ, отделом НКЮста и Агитпропом ЦК» [28]. Дзержинский, считавший «работу» с РПЦ прерогативой ВЧК, по-прежнему был против намерения Троцкого привлечь к сотрудничеству духовенство, лояльное Советской власти. Еще в апреле 1921 г., в ходе освещенной выше дискуссии, он писал Лацису: «Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой... Наша ставка на коммунизм, а не религию... Это опаснейшая вещь, хватит нам одних спецов»29.
Не Троцкого ли Дзержинский имел в виду под «другим»?
Действительно, Троцкий фактически противопоставил ВЧК свою Комиссию по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, а затем и ГПУ - Комиссию по проведению отделения церкви от государства, предложив использовать «церковное сменовеховство» и твердо настаивая именно на таком варианте политики по отношению к РПЦ.
В привлечении Троцким лояльных большевикам представителей духовенства Дзержинский, вероятно, видел опасность возрождения РПЦ. Но о каком же церковном возрождении «в обновленной форме» писал он?
Очевидно, Троцкий в 1921-1922 гг. был уверен в том, что, в силу объективных причин исторического развития, «буржуазной реформации» /18/ в РПЦ избежать не удастся [30]. «Церковь, вся пропитанная крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшая проделать буржуазной реформации, стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской революцией. Какова же сможет быть ее дальнейшая судьба? Намечаются два течения... открыто контрреволюционное с черносотенно-монархической идеологией и - "советское". Идеология "советского" духовенства, по-видимому, вроде сменовеховской, т.е. буржуазно-соглашательская» [31]. Надо думать, он решил использовать «неизбежную» реформацию для церковного раскола. Использовать, но не дать ей развиться: «Просто перескочить через буржуазную реформацию не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш». Он писал: «Под "советским" знаменем совершаются попытки буржуазной реформации православной церкви», «чтобы этой запоздалой реформации совершиться, ей нужно время. Вот этого-то времени мы ей не дадим, форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться». И далее: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде... сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня» [32].
Мысль о том, что в РПЦ на определенном этапе общественного развития должна произойти «реформация», Троцкий высказал еще в 1914 г. в статье «Россия и Европа» [33]. Статья представляла собой отзыв на работу чешского политика и ученого Т. Масарика [34], в которой тот попытался «вскрыть проблему русской истории изнутри», будучи «под явным влиянием... Мережковского» [35]. Излагая содержание статьи Масарика, Троцкий согласился с ним в том, что в силу «скудости общественной идеологии» РПЦ «не знала реформации», подобной западной. И в 1922 г., включая РПЦ в историческую цепь общественного развития, Троцкий писал в секретной записке: «Европейская церковь прошла через стадию реформации. Что такое реформация? Приспособление церкви к потребностям буржуазного общества... У нас... буржуазия была слишком ничтожна, чтобы создать реформацию (как режим демократии). Интеллигенция чудила в религиозной области - каждый по-своему» [36].
Последнее замечание, как бы брошенное вскользь, заставляет вернуться к предположению С.Г. Петрова о «доктрине» и «концептуальных решениях» Троцкого. В частности, об использовании «"футурологических" теорий развития православия» [37]. Вернуться и развить этот сюжет, ибо в нем - ключевой момент выдвигаемой нами гипотезы.
В России тенденция реформирования РПЦ пробила себе путь сначала в среде интеллигенции (движение «новое религиозное сознание»), затем - в среде представителей либерального духовенства, которые остава/19/лись сторонниками радикального церковного «обновления» и при обер-прокуроре Синода В.Н. Львове [38]. Лояльные к революционным переменам [39], они и были обозначены Троцким в 1922 г. как «сменовеховское духовенство».
Комиссия по проведению отделения церкви от государства (Антирелигиозная комиссия) предложила руководителям «обновленческих» групп представить программы «церковного обновления» [40]. В эти программы вошли и тезисы из доктрины «нового религиозного сознания», разработчики которого, во-первых, использовали термин «истинное христианство» (он был употреблен Луначарским в письме к Ленину о «народной церкви») и, во-вторых, предложили ввести новые догматы (на отсутствии которых у Путяты указывал Красиков). («Истинное христианство» «нового религиозного сознания» имело социально-политический аспект, предполагавший соединение лозунга «свобода, равенство, братство» с задачами движения за «обновление» религиозного сознания в России). Для «обновленцев» были организованы журналы. Они выходили под «самым строжайшим контролем» и часто использовали в статьях и заметках тезисы и понятия из «нового религиозного сознания».
Поэтому есть веские основания утверждать, что до конца 1922 г. именно идеи и предложения Троцкого определяли «стратегию и тактику» антицерковной политики ЦК РКП(б). Причем все они проходили при поддержке Ленина.
Однако в январе 1923 г. ставленник Троцкого Попов был перемещен на должность заместителя председателя Комиссии по проведению отделения церкви от государства, а председателем ее был поставлен Е.М. Ярославский. По сути, это означало отстранение Троцкого от проведения антицерковной политики: воспользовавшись вынужденным, по болезни, отходом Ленина от руководства партией, противники Троцкого в Политбюро начали постепенно ограничивать его власть.
В результате «реформаторские» тезисы программ не были утверждены на «обновленческом» Поместном соборе в конце апреля - начале мая 1923 г., хотя были подготовлены комиссией именно к собору в целях осуществления «задач намеченной церковной реформы» [41] (копия доклада на этот счет была сделана для Ленина). Ходом дел на Соборе фактически руководило ГПУ [42].
Итак, рассуждения Троцкого по поводу исторической закономерности для России «церковной реформации», его упорное стремление сохранить первенство Комиссии по проведению отделения церкви от государства в «работе» с РПЦ и свое влияние на комиссию - все это дает основание для дальнейшего выяснения роли Троцкого в истории «обновленчества» и в реализации идеи создания «реформаторской советской церкви». /20/
Что же знал о реформаторских предложениях «нового религиозного сознания» Троцкий? Являлся ли составлявший программу с реформаторскими тезисами протоиерей Введенский (один из вождей «Живой церкви», а затем руководитель СОДАЦ - «обновленческой» группы «Союз общин Древлеапостольской Церкви»), с 1910 г. общавшийся по вопросам церковных реформ с лидером «нового религиозного сознания» Д.С. Мережковским [43], единственным знатоком доктрины «нового религиозного сознания» и единственным автором этой программы?
Косвенным подтверждением того, что какая-то инициатива в виде допуска отдельных тезисов «нового религиозного сознания» могла исходить от Троцкого, является тот факт, что он имел представление о «новом религиозном сознании». По крайней мере - с 1903 г. (именно с этого года движение начало набирать силу), когда печатался в «Восточном обозрении» и «Киевской мысли» под псевдонимом «Антид Ото». А в 1908 г. был хорошо знаком с содержанием его доктрины: в статье 1908 г. о Н.А. Бердяеве «Аристотель и Часослов» [44] он иронизировал над образами пророков, которые создали себе основатели «нового религиозного сознания». Не будучи человеком религиозным, Троцкий, однако, верно охарактеризовал Бердяева и Мережковского как мыслителей, претендующих на роль религиозных лидеров, «которые хотят возродить старый мир новой религией». Он обвинил обоих в рационализме, отсутствии настоящей горячей веры, единственно способной связать религиозного лидера с верующим народом [45]. Троцкий писал: «Если хоть бегло обозреть происхождение нашего "нового религиозного сознания", то сразу станет ясно, что оно шло по совершенно другому, вернее сказать, противоположному пути». И далее: «Стихийного религиозного творчества, которое черпает из глубокого колодца души народной... придет ли кому в голову искать у гг. Мережковского, Минского, Булгакова и Бердяева?» [46]
Троцкий не только назвал главных теоретиков доктрины, но и дал некоторым из них характеристики, говорящие о том, что будущий руководитель большевиков был хорошо знаком с религиозным творчеством авторов доктрины: З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова («споткнулся о "проблему пола"»), Н.А. Бердяева, Н.М. Минского («поэт-мэонист. Читал высшим иерархам церкви доклад об истинном христианстве, а через несколько месяцев заявил в беспощадном "пролетарском гимне": "Кто не с нами, - тот нам враг!"»), П.Б. Струве и Д.С. Мережковского («всегда на грани двух бездн... непременно с соблюдением симметрии») [47].
В 1911 г. Троцкий вновь поименно назвал всех вождей «нового религиозного сознания», упустив разве что А.А. Мейера, примкнувшего к движению в 1907 г., однако упомянув Минского, который после 1907 г. уже отошел от «нового религиозного сознания», считая его недостаточно ра/21/дикальным. О том, что Троцкий прочел сочинения Бердяева, выходившие до и в 1908 г. [48], в которых философ излагал свой вариант доктрины «нового религиозного сознания», говорит высказывание: «От материалистической философии и социального радикализма г. Бердяев в течение нескольких лет совершил переход к новому, спиритуализированному христианству» [49]. Для человека, живущего преимущественно за границей, Троцкий здесь на удивление точно подметил то, о чем сам философ писал в личной переписке [50], и что почитателям его творчества стало известно только ближе к 1914 г.
Центральной темой доктрины «новое религиозное сознание и общественность», вынесенной Мережковским на заседания Петербургских религиозно-философских собраний в 1901-1902 гг., было требование признать за «плотью мира» место в системе церковных ценностей, воцерковить творчество и культуру как отражающие жизнь «плоти». И Троцкий опубликовал статью о новом увлечении интеллигенции - вовлечении культуры в метафизику и попытке смотреть на современность через призму метафизики [51]. Об этой тенденции в творчестве Бердяева он писал в 1908 г.[52], а в 1909 г. в контексте той же темы упомянул и Мережковского [53].
Если статья «Аристотель и Часослов» говорила о «новом религиозном сознании» «по-бердяевски», то статья «Мережковский» [54] недвусмысленно показала, что Троцкий разобрался и в том, что представляло из себя «новое религиозное сознание» «по-мережковски». Троцкий писал, что Мережковский «пророчествует давно: в художественной прозе, и стихах, в богословских статьях и критических фельетонах, пророчествует упорно». Ему было известно, что именно Мережковский являлся основным автором «догмата» доктрины «нового религиозного сознания» о «святости» «плоти мира». «Это очень удобная мистика - портативная и нимало не стеснительная. Она ни к чему не обязывает. Она ничего не требует. Ни аскетизма, ни покаяния в грехах культуры», - совершенно верно подметил он. Троцкому был известен программный тезис «нового религиозного сознания», осуждавший аскетическую направленность «исторического христианства».
Так, изъясняя «догмат» о Святой Троице «по-мережковски», Троцкий, судя по приводимым им цитатам, обращался к произведениям Мережковского 1907-1911 гг. (сборники «В тихом омуте» и «Не мир, но меч»). Знаком он был и с опубликованным Мережковским «Открытым письмом к Бердяеву», в котором писатель откровенно говорил о направлении своих «обновленческих» интересов и содержании доктрины формирующегося тогда «нового религиозного сознания» [55]. В частности, Мережковским было провозглашено и обосновало противостояние «нового религиозного сознания» русскому самодержавию [56]. /22/
То, что «новое религиозное сознание» с самого начала позиционировало себя как не только религиозное, но и общественное движение, направленное на «обновление» РПЦ ввиду эволюции социально-политических отношений, также было подмечено Троцким [57]. Он отнес «новое религиозное сознание» к консервативно-охранительному направлению, какового действительно придерживался главный теоретик доктрины Мережковский до 1905 г. Но находясь вдали от России, Троцкий ошибся, считая движение и в 1908 г. тяготеющим к консервативному направлению: после 1905 г. оно начало стремительно «леветь» [58]. Мережковский ввел в доктрину тезис о перерастании социальной революции в революцию религиозную [59] с сакральным рождением новой церкви [60] («истинное христианство»), а движущей силой революций признал революционную интеллигенцию. Троцкий в 1908 г. отметил самое начало этой тенденции у Мережковского [61], но в 1911 г. вновь упрекнул Мережковского в том, что тот не ведет и речи о том, чтобы «перевернуть этот неправедный мир», так как не находит «реальную точку для теократического действия» [62]. И ошибся: Мережковский уже определил для себя «точку переворота». Ею стало начало социальной революции, которая, по мнению писателя, явится толчком к революции религиозной, ведущей общество к социальному равенству и братству.
Троцкий верно подметил эклектичность доктрины «нового религиозного сознания», написав о ее авторах: «Их мистика не только индивидуалистична, но и индивидуальна. У каждого своя собственная система вечной абсолютной божественной правды [63]. Самого Мережковского, как религиозного мистика, он верно поставил в стороне от тех его единомышленников, чье духовное развитие шло в сторону принятия ценностей церковного христианства [64].
Все это позволяет предположить, что Троцкий в 1922 г. не вдруг и не случайно узнал от руководителей «обновленческих» групп Введенского и Белкова о существовании «нового религиозного сознания», а еще в первые годы ХХ в. определил для себя его возможности по реформированию РПЦ.
Таким образом, на наш взгляд, не будет слишком далекой от истины следующая версия. Троцкий в 1922 г. в борьбе против РПЦ рассчитывал в какой-то мере опереться на уже известные ему формы «реформаторства», вооружить «религиозно-реформаторскими» идеями представителей «сменовеховского духовенства». Это позволяло обострить «раскол» в РПЦ и ускорить ее ликвидацию. Понимая, однако, что «обновленчество» способно превратиться в «опаснейшего врага завтрашнего дня», он считал, что нельзя дать ему развиться и окрепнуть, что следует в какой-то момент пресечь это развитие, направить его к созданию «реформаторской советской церкви», способной в интересах партии большевиков влиять на население, в массе своей еще религиозное. /23/
1. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 152-153.
2. Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.). М., 2004. С. 72; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 161-164.
3. Петров С.Г. Секретная программа ликвидации русской церкви: Письма, записки и телеграммы Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) (1921-1922 гг.) // Сибирская провинция и центр: культурное взаимодействие в ХХ в. Новосибирск, 1997. С. 30.
4. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 158-160.
5. Там же. С. 158.
6. Крапивин М.Ю. Не придуманная церковная история: Власть и церковь в Советской России (октябрь 1917 - конец 1930-х гг.). Волгоград, 1997. С. 89.
7. Там же. С. 88.
8. Петров С.Г. Секретная программа... С. 31.
9. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 159
10. Там же.
11. Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 89.
12. См.: Правда для служебного пользования: Из документов личного архива Ф. Дзержинского // Неизвестная Россия: ХХ век. Вып. 1. М., 1992. С. 34-35.
13. См.: Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941.
С. 159-162.
14. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917- 1941. С. 159-160; Петров С.Г. Секретная программа... С. 30-32; Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 84-85, 87-89.
15. Петров С.Г. Секретная программа... С. 33, 44, 66-67.
16. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 312.
17. Там же. С. 162-163.
18. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114-115.
19. Петров С.Г. Секретная программа... С. 46.
20. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 314.
21. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 52.
22. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114.
23. Там же. С. 115.
24. Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 82.
25. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 378. Л. 60об.
26. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 322, 324.
27. Там же. С. 193, 325.
28. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. С. 320.
29. Цит. по: Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 89.
30. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162.
31. Там же. С. 162-163.
32. Там же. С. 163.
33. Киевская мысль. 1914. 19 июня.
34. Masaryk Th.I. Zur russichen Geschichts - und Religionsphilosophie. Soziologiche Skizzen. B. I u II. Verlegt bei Eugen Diederiches in Jena, 1913. /22/
35. Киевская мысль. 1914. 19 июня.
36. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162-163.
37. Петров С.Г. Секретная программа... С. 66-67.
38. См.: Воронцова И.В. Русская религиозно-философская мысль начала XX века. М., 2008. С. 233-276, 313-342.
39. См. там же. С. 367-388.
40. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 156; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 341.
41. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 160-163; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 344-348.
42. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 364-365.
43. См.: Воронцова И.В. Религиозно-философские истоки «обновленческого раскола» (1917-1923 гг.) // Новый исторический вестник. 2007. № 2. С. 112-119.
44. Антид Ото. Аристотель и Часослов: Из заметок профана по поводу «нового религиозного сознания» // Киевская Мысль. 1908. 6 нояб. С. 2.
45. Антид Ото. Мережковский // Киевская мысль. 1911. 19, 22 мая. С. 3, 4.
46. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
47. Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. М.; Л., 1926. С. 313).
48. Бердяев Н. Христос и мир // Русская мысль. 1908. Июль. № 1; Он же. Новое религиозное сознание и общественность. СПб., 1907; Он же. О «новом религиозном сознании» // Вопросы философии и психологии. 1908. № 94.
49. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
50. См.: Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. Вып. 2. СПб, 1999. С. 178.
51. Антид Ото. Две писательские души во власти метафизического беса // Восточное обозрение. 1901. 25 авг. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 195-199).
52. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
53. См.: Белый бычок и культура // Киевская мысль. 1909. 29 янв. (цит. по:
Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 311).
54. Антид Ото. Мережковский // Киевская Мысль. 1911. 19 мая. С. 3.
55. Мережковский Д. О новом религиозном действии: Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д. Больная Россия. Л., 1991. С. 98-99.
56. Там же. С. 95.
57. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
58. Взыскующие града. С. 83-84; см. также: Мейер А.А. Петербургское Религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1991. № 7. С. 110.
59. Мережковский Д. Реформация или революция // Мережковский Д. В тихом
омуте. СПб., 1908. С. 200.
60. См.: Мережковский Д. Еще о «Великой России» // Мережковский Д. В тихом омуте. С. 129; Он же. О новом религиозном действии... С. 100, 101; и др.
61. Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 313).
62. Антид Ото. Мережковский. С. 3.
63. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
64. Антид Ото. Мережковский. С. 3.
Воронцова И. В. Л.Д. Троцкий и идея создания «реформаторской советской церкви» (1921-1923 гг.) // Новый исторический вестник. 2010. №24. С.15-25
Л.Д. ТРОЦКИЙ И ИДЕЯ СОЗДАНИЯ «РЕФОРМАТОРСКОЙ СОВЕТСКОЙ ЦЕРКВИ» (1921-1923 гг.)
После победы в Гражданской войне в число первоочередных задач партии большевиков вышла борьба с Русской православной церковью [1]. Ведущую роль в этой борьбе, соперничая друг с другом, старались закрепить за собой ВЧК и Комиссия по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, созданная СНК РСФСР 12 ноября 1921 г. Председателем ее, особоуполномоченным СНК по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, был назначен Л.Д. Троцкий [2]. Главным способом борьбы ВЧК с РПЦ, как и со всеми прочими «классовыми врагами», стал террор. Троцкий же считал целесообразным дополнить террор соглашением с той частью духовенства, которая не выступила открыто против диктатуры большевиков.
Идея каким-то образом «использовать в интересах Советской власти лояльное духовенство» возникла в верхах РКП(б) в 1920 г. Одним из ее инициаторов стал нарком просвещения А.В. Луначарский, имевший «склонность еще с дореволюционных "богоискательских времен" к общению с "прогрессивными" священниками» [3]. 30 ноября 1920 г. Луначарский письмом сообщил В.И. Ленину, что к нему обратился бывший архиепископ Пензенский и Саранский В. Путята и предложил организовать «народную церковь» [4]. Сотрудничество с Путятой, полагал Луначарский, привело бы к лояльности РПЦ: «признанию со стороны церкви... 1. Богоустановленности Советской Власти. 2. Правильности принципа отделения церкви от государства. 3. Полной согласованности коммунистического идеала с истинным христианством». Считая себя недостаточно компетентным, Луначарский предложил Ленину, если есть необходимость, назначить для решения вопроса о «народной церкви» «неофициально от ЦК 3-е лицо». «ВЧК, - писал далее Луначарский, - в общем способствовало развитию церкви архиепископа Владимира» [5].
Ленин, в тот же день послав письмо Луначарского Ф.Э. Дзержинско/15/кой советской церкви». Обсуждение проходило в форме письменного опроса: каждый из его участников излагал свое мнение на рассылавшемся для ознакомления документе или в записке, приложенной к нему. Луначарский сетовал, что «нет никакой политической директивы насчет обновленческого движения в РПЦ»6, и Ленин поручил всем высказать свое отношение к его предложению наладить контакты с представителями «движения советского православного духовенства» [7].
Дзержинский, еще раньше давший указание Лацису написать доклад о предложениях наркома просвещения [8], был против возрождения РПЦ в «обновленной форме». Он считал, что «официальные и неофициальные сношения партии с попами недопустимы» [9]. 30 ноября он отослал подготовленный Лацисом доклад Ленину [10]. Доклад не найден, однако известно, что и Лацис был против «реформаторства». Явно имея в виду осуждение «богоискательства» и «богостроительства» на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий», состоявшемся в июне 1909 г. в Женеве, он писал: «Не стоит поднимать старого вопроса. Это очередное увлечение "богоискателей"» [11]. Самсонов поддержал Лациса, отметив, что делами РПЦ должен заниматься исключительно аппарат ВЧК, а не ЦК РКП(б) [12]. Красиков в своей записке Ленину подчеркнул, что линия Луначарского «расходится с линией ВЧК», и высказался против использования церковной «реформации», предпочтя «шельмование в лоск» патриарха Тихона [13]. Вдобавок он заявил, что считает «невыгодным для революции» «способствовать созданию хотя бы бутафорской реформации», да и Путята как глава требующегося «раскола» не годится по двум причинам: он «никакого бунта против Тихоновской церкви поднимать не осмелится и ни в одном догмате с ним не расходится» [14].
Таким образом, единый взгляд на использование «советского православного духовенства» так и не был выработан.
В этой ситуации Троцкий в начале 1922 г. предложил свой вариант политики по отношению к РПЦ и стал настойчиво добиваться его реализации.
Стремясь перехватить инициативу у ГПУ, 30 марта он подготовил и направил в Политбюро записку. Рассмотрена она была опросом членов Политбюро и оформлена протоколом от 2 апреля 1922 г. Исследователь С.Г. Петров полагает, что эта записка являлась, по сути, стратегическим планом высшего военного руководителя по смене власти в РПЦ. На его взгляд, Троцкий «подготовил целую доктрину с историческим экскурсом о революции» в РПЦ, «опираясь на модные у дореволюционной интеллигенции "футурологические" теории развития православия в России». И тем самым «вышел на уровень концептуальных решений», определяющих положение РПЦ в Советском государстве [15]. /16/
Троцкий исходил из того, что в РПЦ отчетливо наблюдаются два направления: «черносотенное контрреволюционное» и «сменовеховское советское». И в мае предложил придать этому явлению, влекущему раскол РПЦ, решительный и бурный характер: «Давать в прессе... как можно более информации о движении в церкви... комментируя сменовеховские голоса... чтобы все вопросы не только церкви, но и религии поставить ребром» [16]. Затем, опираясь на «сменовеховское духовенство... повалить контрреволюционную часть церковников» [17], а возможно, и допустить в будущем «лояльный Синод» или провести выборы «лояльного патриарха» [18].
Одним из концептуальных решений Троцкого, вероятно, было намерение использовать для достижения этих целей то обстоятельство, что РПЦ не прошла через «буржуазную реформацию». Так, в телеграмме, посланной в ЦК 14 мая, он потребовал опубликовать в прессе статьи о состоянии дел в РПЦ и о том, почему в ней не произошло «буржуазной реформации» и «переплета начинающейся буржуазной реформации в церкви и пролетарской революции в государстве». Он указывал на «обновленчески настроенных» священнослужителей: «Преследуя свои корпоративные цели, эта группировка духовенства пытается под "советским" знаменем совершить столь нужную для православной церкви реформацию». Ленин отозвался на эти требования Троцкого в записке 15 мая замечанием: «Верно! 1000 раз верно!» [19]. Тезисы телеграммы Троцкого были поставлены И.В. Сталиным на обсуждение после записки Ленина, одобрившего тактику «нажима» на РПЦ. Итогом стало решение послать «всю заметку» (телеграмму) Троцкого как директиву ЦК газетам [20].
Троцкий лично докладывал Ленину о «натиске» на РПЦ [21]. Возникает вопрос: не стал ли Троцкий тем самым «3-м лицом», назначить которого для решения вопроса о «народной церкви» Луначарский предлагал Ленину?
24 мая Троцкий направил в Политбюро письмо, где отметил, что «после отстранения Тихона во главе церкви стала группа обновленчески настроенных "молодых попов"» - «центристов» и «левых». Он имел в виду священников А.И. Введенского, А.И. Боярского, П.В. Раевского, Е.Х. Белкова. И спрашивал: «Не встречается ли возражений... против выжидательной политики по отношению» к «группе из элементов "центра" (Антонин) и "левых"»? [22] Осведомлен он был хорошо: епископ Антонин (Грановский) не являлся сторонником радикальной религиозной реформации, тогда как священники Введенский, Раевский и Белков считали необходимым включить в реформаторские тезисы «обновленчества» отдельные положения из доктрины «нового религиозного сознания». Наконец, Троцкий высказался за выборы лояльного Советской власти патриарха, «которого не признает другая часть церкви» [23]. /17/
Ленин, поддерживавший тогда Троцкого, при подготовке документов к майскому пленуму ЦК РКП(б) потребовал исключить из проекта постановления 10-й параграф - о решительной борьбе с «попытками отдельных служителей культа создать новую организацию» РПЦ [24].
26 мая Политбюро приняло к сведению заявление Троцкого о завершении работы Комиссии по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, которой он руководил. А 13 октября 1922 г. постановило расширить Комиссию по антирелигиозной пропаганде при Агитпропе ЦК, после чего была создана Антирелигиозная комиссия во главе с тем же Троцким [25].
Однако уже 17 октября была создана новая комиссия - Комиссия по проведению отделения церкви от государства при Политбюро ЦК РКП(б) как единственно занимающаяся РПЦ (неофициально ее и стали именовать «Антирелигиозной комиссией»). Решение о ее организации было принято опросом членов Политбюро, в числе которых был и Ленин [26]. 19 октября Троцкий провел в состав комиссии своего помощника Н.Н. Попова, двумя неделями ранее специально откомандированного в его распоряжение, и добился утверждения того председателем [27]. Этот ход позволил Троцкому закулисно направлять деятельность комиссии.
Такой «расклад», судя по всему, стал компромиссом между Троцким и руководством ГПУ, наследника ВЧК. Комиссии - вероятно, в качестве уступки Дзержинскому - было рекомендовано «установить тесную и постоянную связь с ГПУ, отделом НКЮста и Агитпропом ЦК» [28]. Дзержинский, считавший «работу» с РПЦ прерогативой ВЧК, по-прежнему был против намерения Троцкого привлечь к сотрудничеству духовенство, лояльное Советской власти. Еще в апреле 1921 г., в ходе освещенной выше дискуссии, он писал Лацису: «Церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой... Наша ставка на коммунизм, а не религию... Это опаснейшая вещь, хватит нам одних спецов»29.
Не Троцкого ли Дзержинский имел в виду под «другим»?
Действительно, Троцкий фактически противопоставил ВЧК свою Комиссию по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, а затем и ГПУ - Комиссию по проведению отделения церкви от государства, предложив использовать «церковное сменовеховство» и твердо настаивая именно на таком варианте политики по отношению к РПЦ.
В привлечении Троцким лояльных большевикам представителей духовенства Дзержинский, вероятно, видел опасность возрождения РПЦ. Но о каком же церковном возрождении «в обновленной форме» писал он?
Очевидно, Троцкий в 1921-1922 гг. был уверен в том, что, в силу объективных причин исторического развития, «буржуазной реформации» /18/ в РПЦ избежать не удастся [30]. «Церковь, вся пропитанная крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшая проделать буржуазной реформации, стоит сейчас лицом к лицу с пролетарской революцией. Какова же сможет быть ее дальнейшая судьба? Намечаются два течения... открыто контрреволюционное с черносотенно-монархической идеологией и - "советское". Идеология "советского" духовенства, по-видимому, вроде сменовеховской, т.е. буржуазно-соглашательская» [31]. Надо думать, он решил использовать «неизбежную» реформацию для церковного раскола. Использовать, но не дать ей развиться: «Просто перескочить через буржуазную реформацию не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш». Он писал: «Под "советским" знаменем совершаются попытки буржуазной реформации православной церкви», «чтобы этой запоздалой реформации совершиться, ей нужно время. Вот этого-то времени мы ей не дадим, форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться». И далее: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то она стала бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде... сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня» [32].
Мысль о том, что в РПЦ на определенном этапе общественного развития должна произойти «реформация», Троцкий высказал еще в 1914 г. в статье «Россия и Европа» [33]. Статья представляла собой отзыв на работу чешского политика и ученого Т. Масарика [34], в которой тот попытался «вскрыть проблему русской истории изнутри», будучи «под явным влиянием... Мережковского» [35]. Излагая содержание статьи Масарика, Троцкий согласился с ним в том, что в силу «скудости общественной идеологии» РПЦ «не знала реформации», подобной западной. И в 1922 г., включая РПЦ в историческую цепь общественного развития, Троцкий писал в секретной записке: «Европейская церковь прошла через стадию реформации. Что такое реформация? Приспособление церкви к потребностям буржуазного общества... У нас... буржуазия была слишком ничтожна, чтобы создать реформацию (как режим демократии). Интеллигенция чудила в религиозной области - каждый по-своему» [36].
Последнее замечание, как бы брошенное вскользь, заставляет вернуться к предположению С.Г. Петрова о «доктрине» и «концептуальных решениях» Троцкого. В частности, об использовании «"футурологических" теорий развития православия» [37]. Вернуться и развить этот сюжет, ибо в нем - ключевой момент выдвигаемой нами гипотезы.
В России тенденция реформирования РПЦ пробила себе путь сначала в среде интеллигенции (движение «новое религиозное сознание»), затем - в среде представителей либерального духовенства, которые остава/19/лись сторонниками радикального церковного «обновления» и при обер-прокуроре Синода В.Н. Львове [38]. Лояльные к революционным переменам [39], они и были обозначены Троцким в 1922 г. как «сменовеховское духовенство».
Комиссия по проведению отделения церкви от государства (Антирелигиозная комиссия) предложила руководителям «обновленческих» групп представить программы «церковного обновления» [40]. В эти программы вошли и тезисы из доктрины «нового религиозного сознания», разработчики которого, во-первых, использовали термин «истинное христианство» (он был употреблен Луначарским в письме к Ленину о «народной церкви») и, во-вторых, предложили ввести новые догматы (на отсутствии которых у Путяты указывал Красиков). («Истинное христианство» «нового религиозного сознания» имело социально-политический аспект, предполагавший соединение лозунга «свобода, равенство, братство» с задачами движения за «обновление» религиозного сознания в России). Для «обновленцев» были организованы журналы. Они выходили под «самым строжайшим контролем» и часто использовали в статьях и заметках тезисы и понятия из «нового религиозного сознания».
Поэтому есть веские основания утверждать, что до конца 1922 г. именно идеи и предложения Троцкого определяли «стратегию и тактику» антицерковной политики ЦК РКП(б). Причем все они проходили при поддержке Ленина.
Однако в январе 1923 г. ставленник Троцкого Попов был перемещен на должность заместителя председателя Комиссии по проведению отделения церкви от государства, а председателем ее был поставлен Е.М. Ярославский. По сути, это означало отстранение Троцкого от проведения антицерковной политики: воспользовавшись вынужденным, по болезни, отходом Ленина от руководства партией, противники Троцкого в Политбюро начали постепенно ограничивать его власть.
В результате «реформаторские» тезисы программ не были утверждены на «обновленческом» Поместном соборе в конце апреля - начале мая 1923 г., хотя были подготовлены комиссией именно к собору в целях осуществления «задач намеченной церковной реформы» [41] (копия доклада на этот счет была сделана для Ленина). Ходом дел на Соборе фактически руководило ГПУ [42].
Итак, рассуждения Троцкого по поводу исторической закономерности для России «церковной реформации», его упорное стремление сохранить первенство Комиссии по проведению отделения церкви от государства в «работе» с РПЦ и свое влияние на комиссию - все это дает основание для дальнейшего выяснения роли Троцкого в истории «обновленчества» и в реализации идеи создания «реформаторской советской церкви». /20/
Что же знал о реформаторских предложениях «нового религиозного сознания» Троцкий? Являлся ли составлявший программу с реформаторскими тезисами протоиерей Введенский (один из вождей «Живой церкви», а затем руководитель СОДАЦ - «обновленческой» группы «Союз общин Древлеапостольской Церкви»), с 1910 г. общавшийся по вопросам церковных реформ с лидером «нового религиозного сознания» Д.С. Мережковским [43], единственным знатоком доктрины «нового религиозного сознания» и единственным автором этой программы?
Косвенным подтверждением того, что какая-то инициатива в виде допуска отдельных тезисов «нового религиозного сознания» могла исходить от Троцкого, является тот факт, что он имел представление о «новом религиозном сознании». По крайней мере - с 1903 г. (именно с этого года движение начало набирать силу), когда печатался в «Восточном обозрении» и «Киевской мысли» под псевдонимом «Антид Ото». А в 1908 г. был хорошо знаком с содержанием его доктрины: в статье 1908 г. о Н.А. Бердяеве «Аристотель и Часослов» [44] он иронизировал над образами пророков, которые создали себе основатели «нового религиозного сознания». Не будучи человеком религиозным, Троцкий, однако, верно охарактеризовал Бердяева и Мережковского как мыслителей, претендующих на роль религиозных лидеров, «которые хотят возродить старый мир новой религией». Он обвинил обоих в рационализме, отсутствии настоящей горячей веры, единственно способной связать религиозного лидера с верующим народом [45]. Троцкий писал: «Если хоть бегло обозреть происхождение нашего "нового религиозного сознания", то сразу станет ясно, что оно шло по совершенно другому, вернее сказать, противоположному пути». И далее: «Стихийного религиозного творчества, которое черпает из глубокого колодца души народной... придет ли кому в голову искать у гг. Мережковского, Минского, Булгакова и Бердяева?» [46]
Троцкий не только назвал главных теоретиков доктрины, но и дал некоторым из них характеристики, говорящие о том, что будущий руководитель большевиков был хорошо знаком с религиозным творчеством авторов доктрины: З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова («споткнулся о "проблему пола"»), Н.А. Бердяева, Н.М. Минского («поэт-мэонист. Читал высшим иерархам церкви доклад об истинном христианстве, а через несколько месяцев заявил в беспощадном "пролетарском гимне": "Кто не с нами, - тот нам враг!"»), П.Б. Струве и Д.С. Мережковского («всегда на грани двух бездн... непременно с соблюдением симметрии») [47].
В 1911 г. Троцкий вновь поименно назвал всех вождей «нового религиозного сознания», упустив разве что А.А. Мейера, примкнувшего к движению в 1907 г., однако упомянув Минского, который после 1907 г. уже отошел от «нового религиозного сознания», считая его недостаточно ра/21/дикальным. О том, что Троцкий прочел сочинения Бердяева, выходившие до и в 1908 г. [48], в которых философ излагал свой вариант доктрины «нового религиозного сознания», говорит высказывание: «От материалистической философии и социального радикализма г. Бердяев в течение нескольких лет совершил переход к новому, спиритуализированному христианству» [49]. Для человека, живущего преимущественно за границей, Троцкий здесь на удивление точно подметил то, о чем сам философ писал в личной переписке [50], и что почитателям его творчества стало известно только ближе к 1914 г.
Центральной темой доктрины «новое религиозное сознание и общественность», вынесенной Мережковским на заседания Петербургских религиозно-философских собраний в 1901-1902 гг., было требование признать за «плотью мира» место в системе церковных ценностей, воцерковить творчество и культуру как отражающие жизнь «плоти». И Троцкий опубликовал статью о новом увлечении интеллигенции - вовлечении культуры в метафизику и попытке смотреть на современность через призму метафизики [51]. Об этой тенденции в творчестве Бердяева он писал в 1908 г.[52], а в 1909 г. в контексте той же темы упомянул и Мережковского [53].
Если статья «Аристотель и Часослов» говорила о «новом религиозном сознании» «по-бердяевски», то статья «Мережковский» [54] недвусмысленно показала, что Троцкий разобрался и в том, что представляло из себя «новое религиозное сознание» «по-мережковски». Троцкий писал, что Мережковский «пророчествует давно: в художественной прозе, и стихах, в богословских статьях и критических фельетонах, пророчествует упорно». Ему было известно, что именно Мережковский являлся основным автором «догмата» доктрины «нового религиозного сознания» о «святости» «плоти мира». «Это очень удобная мистика - портативная и нимало не стеснительная. Она ни к чему не обязывает. Она ничего не требует. Ни аскетизма, ни покаяния в грехах культуры», - совершенно верно подметил он. Троцкому был известен программный тезис «нового религиозного сознания», осуждавший аскетическую направленность «исторического христианства».
Так, изъясняя «догмат» о Святой Троице «по-мережковски», Троцкий, судя по приводимым им цитатам, обращался к произведениям Мережковского 1907-1911 гг. (сборники «В тихом омуте» и «Не мир, но меч»). Знаком он был и с опубликованным Мережковским «Открытым письмом к Бердяеву», в котором писатель откровенно говорил о направлении своих «обновленческих» интересов и содержании доктрины формирующегося тогда «нового религиозного сознания» [55]. В частности, Мережковским было провозглашено и обосновало противостояние «нового религиозного сознания» русскому самодержавию [56]. /22/
То, что «новое религиозное сознание» с самого начала позиционировало себя как не только религиозное, но и общественное движение, направленное на «обновление» РПЦ ввиду эволюции социально-политических отношений, также было подмечено Троцким [57]. Он отнес «новое религиозное сознание» к консервативно-охранительному направлению, какового действительно придерживался главный теоретик доктрины Мережковский до 1905 г. Но находясь вдали от России, Троцкий ошибся, считая движение и в 1908 г. тяготеющим к консервативному направлению: после 1905 г. оно начало стремительно «леветь» [58]. Мережковский ввел в доктрину тезис о перерастании социальной революции в революцию религиозную [59] с сакральным рождением новой церкви [60] («истинное христианство»), а движущей силой революций признал революционную интеллигенцию. Троцкий в 1908 г. отметил самое начало этой тенденции у Мережковского [61], но в 1911 г. вновь упрекнул Мережковского в том, что тот не ведет и речи о том, чтобы «перевернуть этот неправедный мир», так как не находит «реальную точку для теократического действия» [62]. И ошибся: Мережковский уже определил для себя «точку переворота». Ею стало начало социальной революции, которая, по мнению писателя, явится толчком к революции религиозной, ведущей общество к социальному равенству и братству.
Троцкий верно подметил эклектичность доктрины «нового религиозного сознания», написав о ее авторах: «Их мистика не только индивидуалистична, но и индивидуальна. У каждого своя собственная система вечной абсолютной божественной правды [63]. Самого Мережковского, как религиозного мистика, он верно поставил в стороне от тех его единомышленников, чье духовное развитие шло в сторону принятия ценностей церковного христианства [64].
Все это позволяет предположить, что Троцкий в 1922 г. не вдруг и не случайно узнал от руководителей «обновленческих» групп Введенского и Белкова о существовании «нового религиозного сознания», а еще в первые годы ХХ в. определил для себя его возможности по реформированию РПЦ.
Таким образом, на наш взгляд, не будет слишком далекой от истины следующая версия. Троцкий в 1922 г. в борьбе против РПЦ рассчитывал в какой-то мере опереться на уже известные ему формы «реформаторства», вооружить «религиозно-реформаторскими» идеями представителей «сменовеховского духовенства». Это позволяло обострить «раскол» в РПЦ и ускорить ее ликвидацию. Понимая, однако, что «обновленчество» способно превратиться в «опаснейшего врага завтрашнего дня», он считал, что нельзя дать ему развиться и окрепнуть, что следует в какой-то момент пресечь это развитие, направить его к созданию «реформаторской советской церкви», способной в интересах партии большевиков влиять на население, в массе своей еще религиозное. /23/
1. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 152-153.
2. Петров С. Г. Документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) как источник по истории русской церкви (1921-1925 гг.). М., 2004. С. 72; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 161-164.
3. Петров С.Г. Секретная программа ликвидации русской церкви: Письма, записки и телеграммы Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) (1921-1922 гг.) // Сибирская провинция и центр: культурное взаимодействие в ХХ в. Новосибирск, 1997. С. 30.
4. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 158-160.
5. Там же. С. 158.
6. Крапивин М.Ю. Не придуманная церковная история: Власть и церковь в Советской России (октябрь 1917 - конец 1930-х гг.). Волгоград, 1997. С. 89.
7. Там же. С. 88.
8. Петров С.Г. Секретная программа... С. 31.
9. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 159
10. Там же.
11. Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 89.
12. См.: Правда для служебного пользования: Из документов личного архива Ф. Дзержинского // Неизвестная Россия: ХХ век. Вып. 1. М., 1992. С. 34-35.
13. См.: Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941.
С. 159-162.
14. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917- 1941. С. 159-160; Петров С.Г. Секретная программа... С. 30-32; Крапивин М.Ю. Указ. соч. С. 84-85, 87-89.
15. Петров С.Г. Секретная программа... С. 33, 44, 66-67.
16. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 312.
17. Там же. С. 162-163.
18. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114-115.
19. Петров С.Г. Секретная программа... С. 46.
20. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 314.
21. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 52.
22. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 114.
23. Там же. С. 115.
24. Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 82.
25. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 378. Л. 60об.
26. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 322, 324.
27. Там же. С. 193, 325.
28. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 2. С. 320.
29. Цит. по: Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 89.
30. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162.
31. Там же. С. 162-163.
32. Там же. С. 163.
33. Киевская мысль. 1914. 19 июня.
34. Masaryk Th.I. Zur russichen Geschichts - und Religionsphilosophie. Soziologiche Skizzen. B. I u II. Verlegt bei Eugen Diederiches in Jena, 1913. /22/
35. Киевская мысль. 1914. 19 июня.
36. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 162-163.
37. Петров С.Г. Секретная программа... С. 66-67.
38. См.: Воронцова И.В. Русская религиозно-философская мысль начала XX века. М., 2008. С. 233-276, 313-342.
39. См. там же. С. 367-388.
40. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 156; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 341.
41. Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 160-163; Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 344-348.
42. Политбюро и церковь, 1922-1925 гг. Кн. 1. С. 364-365.
43. См.: Воронцова И.В. Религиозно-философские истоки «обновленческого раскола» (1917-1923 гг.) // Новый исторический вестник. 2007. № 2. С. 112-119.
44. Антид Ото. Аристотель и Часослов: Из заметок профана по поводу «нового религиозного сознания» // Киевская Мысль. 1908. 6 нояб. С. 2.
45. Антид Ото. Мережковский // Киевская мысль. 1911. 19, 22 мая. С. 3, 4.
46. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
47. Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. М.; Л., 1926. С. 313).
48. Бердяев Н. Христос и мир // Русская мысль. 1908. Июль. № 1; Он же. Новое религиозное сознание и общественность. СПб., 1907; Он же. О «новом религиозном сознании» // Вопросы философии и психологии. 1908. № 94.
49. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
50. См.: Взыскующие града: Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. Вып. 2. СПб, 1999. С. 178.
51. Антид Ото. Две писательские души во власти метафизического беса // Восточное обозрение. 1901. 25 авг. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 195-199).
52. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
53. См.: Белый бычок и культура // Киевская мысль. 1909. 29 янв. (цит. по:
Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 311).
54. Антид Ото. Мережковский // Киевская Мысль. 1911. 19 мая. С. 3.
55. Мережковский Д. О новом религиозном действии: Открытое письмо Н. Бердяеву // Мережковский Д. Больная Россия. Л., 1991. С. 98-99.
56. Там же. С. 95.
57. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
58. Взыскующие града. С. 83-84; см. также: Мейер А.А. Петербургское Религиозно-философское общество // Вопросы философии. 1991. № 7. С. 110.
59. Мережковский Д. Реформация или революция // Мережковский Д. В тихом
омуте. СПб., 1908. С. 200.
60. См.: Мережковский Д. Еще о «Великой России» // Мережковский Д. В тихом омуте. С. 129; Он же. О новом религиозном действии... С. 100, 101; и др.
61. Антид Ото. Для красоты слога // Киевская мысль. 1908. 25 нояб. (цит. по: Троцкий Л.Д. Соч. Т. XX. С. 313).
62. Антид Ото. Мережковский. С. 3.
63. Антид Ото. Аристотель и Часослов. С. 2.
64. Антид Ото. Мережковский. С. 3.
Воронцова И. В. Л.Д. Троцкий и идея создания «реформаторской советской церкви» (1921-1923 гг.) // Новый исторический вестник. 2010. №24. С.15-25