Вещи из детства
В романе Динка В. Осеевой (вторая по любимости детская книга после Книги, то есть, Дороги, которая уходит в даль А. Бруштейн) фигурирует расшитый стеклярусом ридикюль, пережиток капиталистически-буржуазного прошлого. Этот ридикюль никому никогда не был нужен, но он не потерялся даже при переезде откуда-то с дачи на Волге в Киев. Потому что истинно ненужные вещи никогда не теряются, или что-то в этом роде (ха, надо перечитать Динку что ли!).
У меня тоже есть такой ридикюль, советско-индийский, расшитый золотыми крестиками на черном синтетическом бархате, но он сначала был маминым, а потом из ненужного превратился в нужный, потому что я беру его на костюмные вечеринки в стиле декаданса, и т.д. почти как Динка.
А еще у меня есть две штучки из середины 80-х, которые каким-то образом пережили мое взросление и перебрались не только из Москвы в Германию, но даже из моего родительского дома в мой дом настоящий. С обеими связаны постыдные истории.
Первая игрушка - крошечная обезьянка, которую можно надеть на мизинец. Это сейчас я знаю, что она из серии японских игрушек "Мончичи," обретших популярность в Европе к концу 70-х. Но когда эту обезьянку принесла в наш (второй или третий?) класс одна девочка, родители которой бывали заграницей, все, что я поняла, что она а. диво дивное, б. мне она НУЖНА. Каким образом я отжала эту обезьянку у моей одноклассницы я не помню, наверняка потому что слишком стыдно. А ведь я была хорошей девочкой из приличной семьи, я хорошо училась и ходила в музыкальную школу! Как мне удалось незаконно заполучить чудесную обезьянку и при этом все еще быть на speaking terms с ее бывшей хозяйкой, для меня загадка. Знаю только точно, что обезьянка до сих пор пахнет так, как в 86-м или 87-м году. Детством и заграницей. Я ей регулярно подрисовываю нос и ресницы и веснушки.
Вторая вещица - это детский медный браслет со стекляшками. Судя по его жизнерадостному виду, он был явно не советского производства, а то ли опять из Индии, как ридикюль, то ли из южных республик. Браслетик принадлежал дочкам маминой подруги, которые пришли к нам в гости. Я помню, что я смотрела на него как Эллочка-людоедочка на чайное ситечко. Опять же я не помню, как он стал моим. Наверное, имели место дипломатичные переговоры со стороны моей мамы и хитрая схема выменивания, потому что скандала не было, и мы продолжали дружить семьями с бывшими владелицами браслета.
Карма настигла меня 30 лет спустя. Моя семилетняя мелочь разглядела и обезьянку и браслет на самом верху моей книжной полки и ЗАХОТЕЛА их обоих. К обезьянке интерес быстро угас, у мелочи полно игрушек круче и меньше, поэтому и нос и ресницы и обезьяньи веснушки остаются в сохранном подрисованном виде.
Но браслетом мелочь теперь полнoценно владеет. За пару дней владения мы успели потерять один из маленьких кружков белого бисера вокруг предпоследнего камешка. Многократно потерять, в том числе и в школе. Но он почему-то всегда находится обратно. Чует мое сердце, браслет и обезьянка никуда не денутся еще 30 лет как минимум.
